Самому же киту эти пластины служат цедильным аппаратом при добывании корма. Открыв рот, кит набирает в него воду с большим количеством планктона — крошечных рачков и других мельчайших морских животных. Затем кит закрывает рот и выбрасывает воду сквозь бахрому пластин, планктон же на ней задерживается, и кит его проглатывает. Таким способом киты, обладающие этим аппаратом, собирают за день до тонны корма.

К концу XIX века прежний китобойный промысел по степенно захирел. На смену ворвани пришел керосин, а с уменьшением численности кашалотов, настоящих и серых китов китобойные экспедиции начали приносить все меньше и меньше прибыли. Трех-четырех летние плавания стали коммерчески невыгодными, и китобойные флотилии все сокращались, а в первом десятилетии XX века стали исчезать совсем.

Однако возникал китобойный промысел иного типа, опиравшийся на новые методы и оборудование. Пожалуй, решающим оказалось изобретение гарпунной пушки, которая поражает кита тяжелым гарпуном. Располагая таким оружием и быстроходными судами, китобои могли начать успешную охоту на синих и горбатых китов, а также на финвалов, которых прежде оставляли в покое, так как слой жира у них относительно невелик, а сами они очень быстры, поведение их трудно предугадать, и к тому же, убитые, они обычно тонут, а не остаются на поверхности, как настоящие киты. Последнее затруднение было разрешено следующим образом: в убитого кита накачивают воздух сразу же, как только в нем угаснет жизнь.

Поскольку в тропических водах киты почти исчезли, центр китобойных операций в 20-х годах переместился в антарктические моря. Тогда же возникла и была осуществлена идея плавучих баз. Эти огромные суда представляют собой и склады и фабрики, производящие полную обработку китовых туш, а кроме того, они снабжают и обслуживают целую флотилию небольших китобойцев, длиной от тридцати до пятидесяти метров. Новые методы обработки открыли и новые области для применения китовых продуктов. Теперь жир начал применяться для приготовления мыла, косметических кремов, красок, взрывчатых веществ и пищевых жиров. Мясо обрабатывалось для употребления в пищу людьми (в Японии) или шло на изготовление собачьих галет и тому подобное, а скелет перерабатывался в костную муку и клей.

К 30-м годам в Антарктике в среднем ежегодно добывалось свыше 40 тысяч китов. При таких темпах китобойная промышленность сама подписывала себе смертный приговор — мировая китовая популяция не могла бесконечно выдерживать подобный ущерб. Настоятельная потребность в международном соглашении и об охоте на китов стала особенно ясной после сезона 1937/38 года, когда по всему миру было убито около 55 тысяч китов.

Вторая мировая война дала китам столь необходимую им передышку. После ее окончания в 1946 году как первая серьезная попытка ввести какое-то регулирование китобойного промысла была создана Международная китобойная комиссия, под эгидой которой страны-участницы устанавливают собственные правила и верхний предел добычи на каждый год.

Обычно главную роль тут играли соображения о том, сколько китов окажется возможным добыть, а не каким их числом следовало бы ограничиться. При комиссии имеется Консультативный комитет из ученых, однако до последнего времени квоты устанавливались более высокие, чем указывалось в его рекомендациях.

Тем временем методы охоты продолжали совершенствоваться, и китам приходилось все хуже. Теперь на поиски китов с плавучей базы поднимаются вертолеты, а суда оснащены эхолотами, позволяющими следить за китами под водой, радиолокаторными установками и радиопередатчиками для двусторонней связи, облегчающими поиски китов на поверхности.

На носу каждого китобойца установлена мощная гарпунная пушка. Гарпун зазубрен, а острие несет заряд, рассчитанный так, чтобы он взорвался в теле кита. Несмотря на всю эффективность подобного оружия, морские великаны, даже и получив смертельную рану, умирают медленно. В настоящее время разрабатываются электрические гарпуны, убивающие почти мгновенно.

В результате применения подобных методов за сорок лет, с 1925 по 1964 год, по всему миру было убито 1,6 миллиона китов. К настоящему времени киты в антарктических водах стали встречаться гораздо реже. И неудивительно! А потому центр китобойных операций начал перемещаться на север Тихого океана. В 1963 году там в общей сложности было убито 18 тысяч китов, что впервые за всю эпоху применения современных методов превысило число китов, добытых в Антарктике.

В 1964–1965 годах в Антарктике действовало пятнадцать полностью оснащенных экспедиций. Два года спустя их там было только девять. Каждый год численность китов продолжает сокращаться. Ряду видов, в том числе синему киту, финвалу, гренладскому и горбатому китам, угрожает полное исчезновение. Номинально охота на гренландского кита ограничена с 1935 года, и все-таки число этих животных на севере Тихого океана, согласно оценке, не превышает тысячи, а в других местах их и того меньше. Горбачей же, китов с шишковатой головой и длинными плавниками, осталось так мало, что Международная китобойная комиссия с большим запозданием полностью запретила охоту на них к югу от экватора: до ноября 1969 года — в Северной Атлантике и до 1971 года — на севере Тихого океана. По-видимому, горбачей в мире осталось всего несколько сотен.

Но даже если бы охота была немедленно запрещена на все виды китов, для восстановления большинства популяций до уровня второй половины 40-х годов, по мнению некоторых специалистов, потребуется пятьдесят лет, если не больше.

«В настоящий момент вопрос стоит критически, — пишет Скотт Мак-Вей, посвятивший много лет изучению китов и китобойного промысла. — И в отношении не только антарктических вод, но и всего будущего китобойного промысла… Если эта лишь весьма условно ограниченная охота будет продолжаться, то единственный вид, еще сохраняющий экономическое значение — кашалоты, более 250 тысяч которых было убито за последние двенадцать лет — обречен стать памятником международного безрассудства. Только резкое уменьшение ежегодной квоты и введение строгих правил, которые будут неукоснительно соблюдаться, еще может обеспечить выживание последних из больших китов».

Настоящие киты получили свое название потому, что в старину они считались хорошей, настоящей добычей. В них было много жира, они двигались относительно медленно, а потому к ним нетрудно было приблизиться на бросок гарпуна; они нелегко приходили в ярость, и вдобавок ко всему, убитые, оставались плавать на поверхности.

На атлантического настоящего кита охотились еще в средневековье, и к 1700 году он в европейских водах уже практически не встречался. Американские поселенцы начали преследовать его не менее рьяно, и во второй половине XIX века он почти перестал встречаться и в западной части Атлантики. Китобойная конвенция 1935 года требовала полного запрещения охоты на этого кита, к тому времени превратившегося в такую редкость, что китобоям почти никогда не выпадало случая убить его. В наши дни, по мнению экспертов, популяция настоящего кита насчитывает всего несколько сот животных в Атлантическом океане и примерно столько же в Тихом. Правда, можно указать на один обнадеживающий факт: после столетнего перерыва эти киты начали все чаще появляться в прибрежных водах Кейп-Кода.

Жители Тихого океана, серые киты, проводят летние месяцы, нагуливая жир в районе Берингова моря. С приближением зимы они мигрируют на юг — к берегам Кореи в Азии и Калифорнии в Северной Америке. Плывя в непосредственной близости от берега, серые киты заходят в защищенные лагуны — чаще всего в лагуну Скаммон в Нижней Калифорнии — и там приносят детенышей, спариваются и зимуют.