Макмиллан стоит передо мной и весь сияет. Наконец-то годы исследований и мечтаний превращаются в мозаику и колонны под его пятой.
— Это оно, Сем. Я уверен. Это оно.
Мне уже скучно, но я поддерживаю его энтузиазм.
— Надо забронировать один из домиков на пляже, милый. Пока не начался сезон. Гостиничный бассейн скоро станет невыносим.
Макмиллан все понимает по-своему. Ему кажется, что все тут же съедутся смотреть на его раскопки.
— Да, да. Нужно придумать, чем занять туристов.
Не все любители быстрого секса, жестких наркотиков и сильных ощущений видят в археологии решение своих жизненных проблем. Тем не менее на протяжении следующих недель посмотреть на обнажающийся пол приходит довольно много восхищенных зрителей. Раскопки теперь обнесены забором по периметру. С каждым днем на полосе отходов нарастают огромные груды белого грунта. Туда-сюда снуют армии тачек. Регулярно появляются и исчезают телевизионные камеры. Мудрое лицо и цветистый греческий Макмиллана снова становятся широко известны местным телезрителям. Время от времени он обращается ко всему миру, и нам приходится установить компьютерную связь с американскими коллегами, чтобы они были в курсе открытий.
Каждый день проводятся три экскурсии. Студенты моего мужа, излучая довольство победителей, объясняют структуру и значение раскопок. Их объяснения меняются по мере продвижения работ.
Добро пожаловать в Иерокитию и Дом Зевса. Нам удалось точно датировать эту постройку. Она была возведена в конце второго века нашей эры. Вот эта мозаика — первое наше большое открытие в комплексе зданий, который простирается к востоку, до самого края утесов. Мы почти уверены, что те здания, которые мы в настоящий момент раскапываем, были возведены на месте гораздо более ранних построек. Мы уже обнаружили некоторые данные, подтверждающие эту гипотезу. Сейчас, обследовав подложку мозаик, мы можем сказать: здесь использовались самые распространенные в древности методы. Для начала землю выравнивают и утрамбовывают. На эту поверхность строители кладут так называемый “статумен” — опору. Это смесь необработанного камня и грубой штукатурки. Поверх нее кладется другой слой — “рудус”, который состоит из толченого камня или щебня и фрагментов керамики, смешанных с известью. Ниже уровня пола мы нашли множество грубых фрагментов разбитых керамических изделий. Некоторые из них окрашены. Последняя поверхность — это ядро, очень тонкая штукатурка, которая кладется поверх предыдущих двух слоев. Пока все это еще влажное, на штукатурку выкладываются кубики мозаики, затем все выравнивается. Немного похоже на фресковую живопись: художник должен работать очень быстро, по влажной поверхности. Очень немногие из этих фигурных мозаик — плоды самостоятельного творчества. Заказчики обычно выбирали то, что хотели видеть у себя на полу. Мастерские по мозаике копировали мотивы из стандартных сборников с узорами. Иногда подрядчик ошибался, и на выбранной мифологической сцене оказывались совершенно неуместные фигуры. Нет, я не знаю, получал ли заказчик деньги назад. Иной раз он мог и не заметить.
Так вот, в этом случае мы видим, что наша мозаика была, видимо, скопирована с более ранней мозаики в другом здании. Композиция не вполне укладывается в заданное пространство. Посмотрите — фигуры женщины и птицы в самом центре, но дерево с совой обрезано и сливается с шестиугольным узором возле каемки. А вот пруд с ивой — похоже на иву, да? — конечно, с уверенностью сказать нельзя — он сдвинут влево и создает слегка несбалансированную композицию между левым локтем женщины и краем фонтана. Эти фонтаны не были декоративными — их устанавливали в храмовых комплексах для очистительных обрядов. Чтобы приблизиться к богу, надо было как следует вымыться.
Посмотрите внимательно на кубики мозаики. Все они из местных камней, кроме самых ярких кусочков, например, темно-синих, которые сделаны из стекла. В ту эпоху существовали крупные мастерские, которые занимались мозаичными полами. Поэтому заполнение фона и даже геометрический узор по краям, скорее всего, готовили и устанавливали подмастерья и обычные строители. Мастер-ремесленник выкладывал только центральные фигуры — в данном случае это женщина и бог в образе лебедя.
Мы знаем, что все такие дома строились по одинаковой схеме. В центре здания находился “атриум”. Остатки прекрасного портика с колоннами можно видеть здесь и здесь. Цельные фигурные блоки на левом участке раскопок — это и есть периметр колоннады. Да, они очень хорошо сохранились. Мы еще не нашли ни одной целой колонны, но на острове в четвертом веке произошло сильное землетрясение, и в доме, возможно, после этого уже не жили. Колоннада шла по всем четырем сторонам атриума — примерно как галерея. Все крыши были скошены внутрь к центру здания, чтобы вода могла собираться в “имплювий” — это небольшой пруд в середине. Потом эту воду перекачивали по свинцовым трубам в подпол и хранили в больших цистернах.
Основные комнаты дома группировались вокруг атриума. Кто знает, что нам еще посчастливится найти, когда мы начнем рыть к северу и востоку отсюда. В этом и состоит увлекательность археологии. Неизвестно, какое сокровище вдруг появится из земли. В основном да, старые шины. Нет, раньше я никогда не была на раскопках, где находили что-то настолько неожиданное и прекрасное. Однажды в Уилтшире мы выкопали средневековый скелет, и пришлось ждать, пока полицейские приедут и проверят, не свежий ли это покойник.
Следуйте за мной. Осторожнее на больших валунах и старайтесь не заходить за пределы обозначенной дорожки. Мы сделали здесь две недели назад экспериментальный раскоп, и там были кое-какие потрясающие находки.
Какие находки? Ну, разные артефакты. Амфора, такая большая ваза, с кладом серебряных монет. Тетрадрахмы эпохи Птолемеев. Некоторые — аж 204 года до нашей эры. Более того, мы обнаружили, что эта мозаика сооружена на фундаменте гораздо более раннего римского дома эпохи Флавиев. Мы смогли очень точно датировать то, что осталось. Это обычная практика — строить на фундаменте более старых построек. Мы до сих пор так делаем, да? И часто кое-что сохраняется. Римляне нередко использовали тесаный камень по второму разу. Я как-то была на раскопках, еще в Англии, и мы нашли цельную римскую стену, использованную при постройке средневекового амбара. У нас там работали заключенные из местной тюрьмы, копали, и один из них это заметил. Нет, я не думаю, что он был убийца. По-моему, он сидел за мошенничество.
А вот та яма, которая видна за кустами, — это источник самых потрясающих сведений о Иерокитии, которые только удалось пока обнаружить. Все сходится, как кусочки головоломки. Конечно, до публикации работ профессора Макмиллана нельзя составить полного представления, но я могу сказать вот что: та часть дома была, скорее всего, старой кухней. Там не было настоящего пола, просто утрамбованная земля, как и сейчас в некоторых простых домах на острове. Мы стали копать вглубь и дошли до остатков совсем ранних структур — бесспорно, там были более старые дома. Но вон та часть раскопок, с видом на море — это нечто особенное. Мы обнаружили святилище, высеченное прямо в скальной породе острова. Когда-то оно было очень величественным — огромное помещение, вырубленное внутри скалы. Главная находка, обнаруженная лично профессором Макмилланом, — рельефное изображение из слоновой кости: мальчик, выходящий из разреза, как бы из раны, словно рождающийся. Похоже, что это была декоративная ручка ножа. Думаю, мы смогли бы установить, чтó это, даже если бы надпись снизу не была такой отчетливой.
ΔIONYCOC
Выглядит вот так. Всем видно? Бледный треугольник — это “Д”, а “С” — это, собственно, заглавные сигмы, “С”. Да, рельеф изображает рождение Диониса. Он родился из бедра Зевса. Его мать была одной из храмовых девственниц. Эта история описана у Овидия. Дева захотела увидеть своего царственного возлюбленного не ночью и не под чужой личиной, а как есть. Зевс явился ей в виде молнии, и она сгорела дотла, но дитя от их союза удалось извлечь из ее матки, и бог донашивал ребенка в своем теле. Дионис — дитя любви; это бог вина и экстаза. Вполне возможно, создатели мозаики знали, что когда-то на этом месте было древнее святилище, и поэтому именно здесь изобразили любовь богов. С учетом текстологических свидетельств у Гомера, нам кажется, что мы, вполне вероятно, нашли то место, где когда-то стоял легендарный храм Зевса.
