— Мы идем через Ворота Мира, по Мосту Испытаний над Адским Потоком в Страну Санниаси. Приготовьтесь душой и телом!

И нас повели куда-то.

По мере того, как мы шли, чрезвычайно быстро повышалась температура. Я начинал задыхаться. Голова кружилась, сердце билось неровно.

— Мы стоим у Адских Врат! — прозвучал тот же голос.

— Доехали, значит! — расслышал я насмешливое замечание Шарля Леонара.

И в то же мгновение капюшон был сорван с меня. Я глянул и… обомлел! Ни разу в жизни я не видел и не испытывал ничего подобного! Все окружающее было донельзя фантастическим и вместе с тем до ужаса реальным.

Вероятно, именно это соединение фантастического, невероятного с реальным и производило колоссальное, подавляющее и ошеломляющее впечатление.

Нас окружала полумгла, окутывали какие-то клубящиеся и плывущие прядями облака. Я находился на узком карнизе, повисшем над пропастью. По дну этой пропасти бурно, с клокотаньем, катился огненный поток, вскипали и лопались гигантские пузыри лавы или чего-то в этом роде, испуская одуряющие пары. От потока вверх летели огненные брызги, и поднимался сухой жар. Над огненными волнами поминутно чертили зигзаги молнии зеленоватого цвета, и под нашими ногами рокотал гром. А кругом громоздились скалы причудливейших очертаний, озаренные зловещим светом со дна огненного потока.

Да, теперь я видел, где именно мы находились!

Мы стояли у тонкого, словно из листа бумаги изготовленного, мостика над потоком. Как широк был поток, где было его начало, куда вел мостик и где был его конец, я не видел, ибо все вокруг было затянуто клубящимся розоватым туманом.

Вообще говоря, я не страдаю головокружением. Но сейчас у меня закружилась голова с такой силой, что я зашатался. Бездна влекла меня к себе.

— Гм! Пейзаж из феерии «Орфей, или путешествие в Ад». Было бы недурно иметь с собой «Кодак»! — услышал я сзади насмешливый голос Шарля Леонара.

Француз стоял, заложив руки в карманы штанов, и с любопытством созерцал фантастическую картину.

Его слова как-то сразу отрезвили меня. Даже мое головокружение мое, и то, казалось, ослабело.

Я оглянулся и увидел, что с каждым из нас троих рядом стоял человек в длинной тунике. Не нахожу другого названия для этих людей, как жрецы.

Покуда я глядел на них, где-то вблизи раздался оглушительный громовой удар.

— Жертва. Агни требует жертвы! — воздев руки кверху, провозгласил тот жрец, который стоял рядом со мной.

Из окружавшей нас туманной мглы выделился один человек. По наружности это был совсем еще юноша, крепкий и мускулистый рабочий в одной рубашке. Он пробежал мимо меня по карнизу, потом по самому краю нигилитового мостика и с криком экстаза остановился посреди мостика. В это мгновение снизу, из потока, взвился огненный столб и охватил юношу, словно окутал его огненными волнами. Бедняга взмахнул руками и ринулся с мостика в огненные волны потока.

И бездна поглотила его, и тело его еще при падении, на лету, мгновенно почерневшее, обуглившееся, исчезло в огненных волнах, а у меня в ушах еще звенел душераздирающий предсмертный вопль сгорающего заживо существа.

Опять прогрохотал гром.

— Жертва принята. Агни удовлетворен! — произнес тот же жрец. А потом, обратившись ко мне, добавил:

— Идите, чужестранцы!

И мы беспрепятственно прошли по мостику, и пламя из бездны не поднялось вверх и не сожгло, не испепелило нас…

Посредине мостика мной снова овладела неодолимая слабость. Ноги отказывались двигаться.

Я не двигался, покуда не услышал насмешливого крика Шарля Леонара:

— Какого же дьявола вы тут ожидаете, мой милый Шварц? Богиня Санниа с нами, и Агни уже насытился… Вперед!

И я побрел по мостику, колыхавшемуся под моими ногами. И с каждым шагом вперед вокруг становилось прохладнее. Должно быть, хорош был я, когда мы перебрались через Адский Поток?!

По крайней мере, у шедшего последним Неда Карпентера, когда я взглянул ему в лицо, было такое выражение, как будто он только что побывал в желудке крокодила и, вылезши оттуда, еще не совсем соображает, где он находится… Только Леонар насвистывал, как ни в чем не бывало, и уже курил папироску.

По ту сторону мостика была стена, внутрь которой врывался узкий темный проход. Десять или двенадцать шагов, и мы очутились в новой пещере, а за нею…

Я невольно зажмурился, потому что ослепительно яркие лучи южного солнца потоками ударили мне в лицо.

Мы стояли на террасе, повисшей над огромной равниной. И тут под нашими ногами, насколько охватывал взор, все цвело и зеленело. И здесь, и там голубели пространства воды, то в виде озер, то в виде рек или каналов в мраморных берегах. Местность была, надо полагать, очень густо заселена: повсюду высились здания причудливой, фантастической архитектуры совершенно незнакомого мне стиля. Могу отметить только присутствие чрезвычайно тонких, словно созданных из мраморных кружев, башенок, уходивших ввысь, равно как и обилие куполообразных зданий.

— Это Вулоджистан! — услышал я голос сопровождавшего меня жреца. — Это — страна людей. Хотите, спрашивайте, я буду давать вам ответы!

— Ладно. Спросим! — улыбнулся Леонар. — Во-первых, каким образом пламя поднялось из огненного потока и пожрало того парня, а нас не тронуло?

— Это — тайна. Мистерия. Ты понимаешь, что такое мистерия, чужеземец?

Леонар состроил идиотское лицо и глупым голосом спросил:

— Мистерия? Гм! Убей меня Бог, если я понимаю это слово. Тайна? Кажется, это так: когда ты задаешь вопрос, на который тебе не хотят дать ответа, то говорят: это тайна!

— Правильно! — одобрил предложивший посвятить нас в обстоятельства жизни вулодов молодой жрец, не подозревая, что француз морочит ему голову.

— Как научились вы говорить по-английски? — снова задал вопрос Леонар.

— Тайна! — последовал ответ. — По-нашему, это называется «мара».

— А что это значит? — опять глупым голосом осведомился Леонар.

— «Мара» означает все, что свято, священно. Все, что доступно пониманию только избранных и посвященных.

— А нельзя ли мне поступить в эти избранные и посвященные. Похлопочите, милый человек! — дернул за рукав жреца разошедшийся француз.

Но жрец, вообразив, что ему приходится иметь дело чуть ли не с идиотом, отмахнулся от него, как от назойливой мухи, и предложил мне задавать вопросы. Я не считал возможным следовать тактике Леонара, которую считал по меньшей мере рискованной, а приступил к систематическому опросу и получил ряд ответов, которые обрисовали нам довольно импозантную картину Вулоджистана, его историю, отчасти строй этого странного государства, отчасти нравы и обычаи. С помощью этих данных я смог составить некоторое представление об этике и религии вулодов. Думаю, что мне не следует ограничиваться простой передачей рассказа жреца: так как впоследствии, живя в Вулоджистане и наблюдая его жизнь, мы могли значительно пополнить краткое повествование, услышанное на пороге страны… Пусть цивилизованный мир знает, что делается там, в сердце Австралии, и пусть люди, не вулоды, а просто люди, которые не отгораживаются от прочих, не прячутся за пустынями, за неприступными скалами, судят и разбирают все, сказанное мной.

Общая обитаемая и обрабатываемая поверхность Вулоджистана равняется девяноста четырем квадратным километрам. Из них около пятидесяти квадратных километров отведено под поля, дающие продукты сельского хозяйства. На этом пространстве живут ровно пятьдесят тысячи человек. Ни единым человеком больше и ни единым меньше — фиксированная цифра, которую прошу запомнить.

Во главе населения стоит Санниаси, неограниченный господин и повелитель, полумистическое существо. За ним в иерархическом порядке следуют семь главных жрецов, или министров, семьдесят семь жрецов низшего ранга, они же учителя, семьсот семьдесят семь воинов и семь тысяч семьсот семьдесят семь работников. Остальное — это просто обыватели. На каждого человека приходится тысяча квадратных метров обрабатываемой почвы. Ровно столько, сколько хватает, чтобы вдоволь прокормить одного человека.