Литмир - Электронная Библиотека

Я так понимаю, если Господь позволяет миру, насколько он ни трагичен, становиться ещё более трагичным, — значит, Господь ещё спасает, человек может спастись. Христос сказал, я перефразирую: «Тогда, когда мир не сможет уже спастись, тогда закончится история» (Мк. 13 и Мф. 24). Можно сказать, что тогда ни одна душа не спасётся, и не потому, что Господь не может спасти. Но предвижу условия, в которых человек будет настолько заблокирован (вам, которые знакомы с компьютером, это понятно), что у Господа не будет доступа к нам. Господь говорит, а человек уже не понимает — увидите это, читая Апокалипсис. Но у Господа всегда есть спасение и столько времени, сколько есть возможность к нему… Знайте, что далее спасение парадоксально. Я просматривал много писем, в которых увидел достаточно спасения в отчаявшихся душах, но не могу даже ответить вам, а лишь молюсь: «Господи, да будет достаточно для этих душ, и для всех, кто страдает, подобно им».

Нет нужды в отчаянии… Когда-то кому-то я говорил: «Бог не победит мир», и, когда этот человек начал уже паниковать, я продолжил: «Он уже победил его». Победил парадоксальным образом, и эти пути, как я иногда предвижу (конечно же, мысленно, так как я не провидец), — особенны. Господь творит великие дела в нашем мире, может, более великие, чем когда-либо. Почему? В мире, где грех не только позволяется, но проповедуется, свобода доведена до любых крайностей, иногда демонических, в этом мире свободы и мы обладаем свободой идти к Господу даже далее, чем наши отцы. Говорю это на основании Апокалипсиса: «Неправедный пусть ещё делает неправду; нечистый пусть ещё сквернится; праведный да творит правду ещё, и святый да освящается ещё» (Откр. 22:11).

Слово Божие даёт свободу и греху, и правде. Если всесильное Божие Слово даёт свободу правде, значит, спасение ещё возможно, но в условиях более парадоксальных, по пророчествам отцов, — более великих. Пророчества 4–6 веков говорят: «Что будут делать те, кто придут после нас?» И говорят отцы: «Те, кто придут в конце, будут более великие, чем мы и чем те из наших, которые воскрешали мёртвых». И это именно потому, что условия более тяжёлые. Заметил я из своей жизни, что когда всё идёт хорошо, тебе комфортно и удобно, — но Господь уже не существует для тебя. Всё идёт как по маслу, и значит, разберёмся и без Бога. Когда же условия настолько трагичны, что ничего не остаётся кроме возгласа «Господи!» и отчаянной надежды что, может, Кто-то там, наверху, услышит меня, — тогда начинает проявляться Сила Божия.

Одна православная монахиня из Бейрута рассказывала мне, что во время войны с Саддамом Хусейном, в ночь Пасхи в Бейруте шла война, и не было уверенности, что будет возможно служить. Православные решили служить в ночь Пасхи, хотя в любой момент могли бомбить. Но всё обошлось, и отслужили Пасху в надежде Воскресения и в страхе от возможной бомбёжки. Но никогда она не переживала подобного чувства Воскресения, как в ту ночь. Повторюсь, в самые тяжёлые минуты начинаешь жить более совершенно и чувствовать присутствие Бога, которого, как раньше казалось, не существует.

3. Сегодня телевизор — один из главных элементов нашей жизни и общества. Почти каждый из нас проводит ежедневно у телевизора от нескольких минут до нескольких часов. Как вы посоветуете относиться к ТВ? Как он может повлиять на нашу духовную жизнь, как можно объяснить его устрашающее притягательное действие на людей? Можно ли говорить о магическом эффекте воображения, о проникновении из реального мира в потусторонний?

Да, возможно. И так и есть. В 1955 году, когда я уехал в Англию с матерью, которая, будучи англичанкой, репатриировалась, в Румынии не было телевизоров, лишь слышали о чём-то таком. И когда я увидел их в витринах магазинов в Англии, мать объяснила мне, что это телевизор. Мои первые контакты с телевизором — я пережил действие гипнотической силы. Был период, когда программ было мало и телевизоры были чёрно-белые, и, как говорил наш отец, было только две программы — включить и выключить, в сравнении с богатством, которое у вас сегодня. И в те часы, когда телевизор был мне доступен, не было передач интересных для меня. Всё было очень скучно и утомительно, но глаз оторвать я не мог. И тогда я решил, что у меня никогда в жизни не будет телевизора. Сейчас я понимаю, что, может, это мне Господь вложил тогда, потому что я знал свою слабость.

Не существует наркотика, зависимость от которого можно преодолеть. Тогда у меня появился даже некий святой страх перед телевизором. Конечно, это то, что я бы всем советовал, но я не ставлю себе такой цели. Где заметно это влияние? С тех пор, как телевизор вошёл в свои права, я замечаю, что родители теряют контроль над детьми. Дети более воспитываются тем, что слышат по телевизору, чем тем, что говорят родители, потому что у телевизора живёшь, ты слышишь абстрактные вещи, и побеждает видимое, но в то же время виртуальное переживание.

В нашей Церкви переживание было в службах и молитвах, келейных и общих, в литургии. И это были переживания, там не было зрителей, как в театре, здесь ты сослужитель и сомолитвенник со священником и с остальными, если только правильно переживать эту культуру. Телевизор заменяет все эти вещи и предлагает нам так или иначе виртуальную реальность. Что я имею в виду, говоря «так или иначе»? Это или фильм, который в сущности — представление, виртуальность а не реальность, лишь имитация реальности, или даже это новости или другое… Одно — видеть на экране, другое — быть там. Так что к этому добавлю и компьютер, и весь этот новый мир, который несёт собой вся электроника — виртуальный мир, который всё более и более отрывает нас от реальности.

Это одна из причин, по которой мы не можем переживать молитву и реальность, потому что мы постоянно находимся в своём воображении, в вымыслах, начиная с детства — в разных формах виртуальности. И Господа если не видим, привыкаем Его воспринимать на виртуальном уровне, не верим уже в Него — и это всё является составным первой части слов «держи ум во аде». Я лично всю эту электронику сейчас, после опыта всей жизни нахожу ужасной вещью.

Но очевидно, что все эти вещи являются лишь средством, которое может использоваться и во благо. Надо признать, что есть хорошие программы на телевидении, являющиеся воспитательными, возвышающими, которые в полной мере могли бы использоваться во благо, но реальность нашего мира такова, что они всё же более используются во зло. Здесь даже не знаю, что может быть спасением. Скорее — возвращение к молитве, о которой я говорил вам. Когда видите всё то, что вам предлагается, повторяйте иногда «Господи!», молитесь за заблуждающихся, молитесь, чтобы Господь защитил Вас. Скажу более: любой опыт, который мы получаем через книги, телевидение или наш жизненный опыт, будь он негативный или позитивный, — при нашем приближении к Богу этот опыт может становиться положительным, использоваться во благо (это является составной частью фразы «не отчаивайся»).

И как видите, говоря о Марии Египетской, хотя это часто наблюдалось и в филокалический период Церкви, и до и после него, иногда самые великие грешники, каковыми мы их считаем, становятся самыми великими святыми. Господь всё видит по-другому. Осознание греха, который ими владеет, часто помогает им продвигаться быстрей и обгонять тех, кто взращивает в себе добрые познания. И здесь парадокс: мы не можем проповедовать распущенный образ жизни как путь спасения, но Господь творит таким образом, что и жизнь блудного сына, если он возвращается к Господу, становится спасением.

Думаю, вы все знакомы с евангельской притчей о блудном сыне. Когда блудный сын возвращается домой, раскаявшись, что растратил имение Отца на грехи этого мира, он возвращается обратно к Отцовской любви. Кто теперь может убедить его отвергнуться Отцовской любви? Какой другой грех может обмануть его и увести из дома Отца? У него есть уже этот опыт, и он остаётся уже навсегда с Отцом. Брат же его, который жил с Отцом, — здесь мы видим парадокс — ревнует своего блудного брата, который возвратился, для которого Отец на радостях заколол тучного тельца (Лк. 15:11–32). И вот сын, который жил в чистоте и по правде, подвергается неожиданному искушению: зависти. И говорит: «Ты, Отец, никогда не дал мне даже козлёнка, а для него, который истратил имение твоё, ты заколол тучного тельца». И здесь видим, что блудный сын, покаявшись, уже спасён. В спасении же того, кто жил праведно, ещё нет уверенности. Но опять скажу: путь блудного сына не является самым спасительным и надёжным. Потому что если бы этот путь потерь через покаяние становился бы более верным и надёжным, то из всех святых Матерь Божия являлась бы наименьшей, потому что она жила в наибольшей чистоте и святости, в своей девственности от чрева матери. Т. е. истинный путь — это путь Божьей Матери. Но хочу сказать, что Господь так парадоксально работает в нас, что из опыта нашей жизни видно: часто то, что кажется для нас наихудшим, является делом рук нашего благого Господа. Таким образом и наша жизнь, трагичная как никогда, являет нам обетования большие, чем когда-либо. Желаю, чтобы Господь показал вам через духовников и всеми путями, известными лишь Господу, эту тайну.

8
{"b":"257506","o":1}