Что хочу этим подчеркнуть? Есть потенциал разницы между Богом и человеком, который обязательно ведёт к кризису, к трагизму и может привести к трагедии, но который предназначен Богом для того, чтобы человек более мог осознавать, а, осознав, с большим пониманием и силой, разумея верно дела, во всей своей свободе мог бы отдаться промыслу Божьему так, как, например, блудный сын. Он попросил у отца своё имение, и отец отдал ему, а он всё растратил, но, образумившись трагизмом, но ещё не трагедией положения, в которое он попал, вернулся обратно к отцу с покаянием. Отец же, даже не дав ему договорить, обнял его и велел принести ему лучшую одежду, и так далее. Не знаю, было ли много подобных этому отцу в истории, потому что, представляете, что скажут о таком отце люди: «Глупец, ты столько лет растил его и не знал, каков он? И ему ты дал деньги и имение?» и так далее. Этот глупый отец, который не знал, каков его сын, - это Бог. Разве это глупость? Я думаю, что это любовь всемогущего Бога. Любовь, которая запрещает себе перед лицом свободы, которую Он дал человеку, трансгрессировать эту свободу. И здесь находится наш потенциал падения, ада, вечного ада, потому что наша жизнь и наша свобода - это не шутка, а деяние Божие.
А кризис… Я сказал, что Господь позволяет себе быть судимым своим творением так же, как и творение будет судимо Богом, так как Церковь - это взаимный суд. Кризис - это греческий синоним слова суд. Я говорил уже о нём. Другими словами, Церковь - это предпочтительное место кризиса, взаимного суда, и вся земная жизнь - это постоянный кризис, суд между человеком и Богом (если мы серьёзно размышляем о спасении), в котором мы в идеале должны достигнуть (и не только в идеале, а закономерно должны достигнуть) оправдания Господа, извинения Его и сказать когда-то: «Да, Господи, Ты прав, да будет воля Твоя». Другой аспект страшного суда - на суде будут два лагеря, так как показывает Христос овец и козлищ. Тех, которые в своей жизни сказали Христу: «Да будет воля Твоя», и тех, которым Христос скажет на суде: «Да будет воля твоя». И если Господь скажет мне: «Да будет воля твоя», и я пойду творить свою волю, то это ад. Когда мы поймём, братья и сёстры, что единственно желанная вещь, единственный рай - это чтобы мы могли жить «да будет воля Твоя, Господи». Когда мы поймём, что моя воля, то, что мы называем своей собственной волей, - это ад?
И что значит моя собственная воля для свободного творения? Хочу определить и это. Идёт речь о страстной воле. И опять определим, что такое страсть. Страсть - это истрёпанность реальности, сотворённой Богом. Страсть - это не действительность сама по себе, это как рана, рак в здоровом теле, что-то корявое. Страстная воля - это не действительная, не реальная воля. А войти в волю Божию - это единственно истинная действительность, которую Господь задумал и сотворил, куда пригласил нас. Она является именно тем, чего желает человек. Таким образом, Церковь - это место, где Бог судится с человеком и человек - с Богом.
Дам вам пример по поводу «да будет воля Твоя». В неделю, когда будут читаться Двенадцать Евангелий, будьте внимательны к антифонам, которые поются, - первый антифон после первого долгого Евангелия. Заметьте, в церковных песнопениях подчёркивается, сколь многими увещеваниями и попытками Христос хотел спасти Иуду. Каждый тропарь заканчивается словами «беззаконный Иуда не восхотел понять». В скобках скажу, что многие думают о случившемся с Иудой как о должном, что так должно было случиться. Но это не был замысел Божий, чтобы человек погиб в аду для того, чтобы Бог совершил спасение. Тогда агнцем для заклания был бы Иуда, а не Христос. Иуда сам себя предназначил для предательства Христа и всего, что произошло, - в смысле того, что Бог заранее знал свободу человека, которую Он не хотел трансгрессировать своим всемогуществом. Нет, не трансгрессировать, но посмотрите в Евангелии (кстати, и в стихирах Великого Четверга), сколько попыток и средств пробовал употребить Христос для спасения Иуды, чтобы показать ему то зло, которое он творил. Прочтите также и синаксарь Триоди этого дня - они покажут вам очень важные вещи. Но «беззаконный Иуда не восхотел понять». Церковь исповедует нам, что речь идёт о свободной воле. Кстати, о том, о ком было написано, что он должен это совершить. Да, было написано об Иуде, но Христос, как сейчас, в пост, мы говорим в тропаре шестого часа, - это Тот, кто разрывает рукописание против нас. Так мы поём в тропаре шестого часа. Таким образом, Тот, кто раздирает рукописание, хотел разорвать то, что написано было об Иуде. И Он мог это совершить, как всемогущий Господь. Христос - это Тот же, кто во дни Ионы разорвал рукописание ниневитян, объявив им через пророка Иону, что если не покаются, то погибнут в своих грехах. Они приняли это слово, покаялись, и Господь, в свою очередь, покаялся перед своим творением, если можно так сказать, т.е. не дал погибнуть более ни единой душе в Ниневии. После всего этого пророк Иона, обезумев, хотел бежать, потому что оказался между молотом и наковальней. С одной стороны, зная, что Господь милостив, но с другой - как он мог оправдаться перед язычниками в том, что его пророческие слова не сбылись? Христос хотел так же поступить и с Иудой. То, что написано о человеке, не является предопределением, которого невозможно избежать. Это языческий взгляд на вещи, что человек не может избежать предопределённого.
Для нас не существует предопределения, а существует промысел, который является свободным размышлением свободного Бога о свободном человеке. И сколько же свободы дано человеку! Может, мы иногда не имеем сил выполнить того, чего желаем, но Бог по молитвам даёт нам эту силу. Христос как Бог дал бы Иуде силы не попасть в эту колею, которая привела его в итоге к самоубийству. Христос хотел стереть запись об Иуде его свободным произволением. Но его упрямство, или, кто знает, что было в его сердце, привело к тому, что Иуда остался с грузом предопределения Божия, то есть с тем, что должен был совершить, отвергнув в какой-то момент Бога, который хотел его от этого спасти. И Христос как всемогущий Бог вынужден, наконец, произнести, обмакнув хлеб в вино и протянув Иуде: «Что делаешь, делай скорее» (Иоан.13:27). Всемогущий Бог сказал Иуде: «Да будет воля твоя». И если бы Христос не произнёс этих слов, потому что Иуда искал повод Его предать, то я уверен, что до сих пор Иуда искал бы повод и не нашёл бы его. Если бы сила Слова не попустила бы ему, ничего не могло бы совершиться.
Обратите внимание ещё раз: это Бог, который любыми способами ищет спасти человека, но который не трансгрессирует его свободу.
Хочу добавить относительно Церкви как кризиса, как взаимного суда. Христос говорит в Евангелии от Иоанна: «Истинно, истинно говорю вам: слушающий слово Мое и верующий в Пославшего Меня имеет жизнь вечную, и на суд не приходит, но перешел от смерти в жизнь» (Иоан.5:24). Почему «перешел от смерти в жизнь»? В духе Филокалии следует понимать, что эта жизнь называется смертью, а та, куда переходим и которую называем смертью, будет истинной жизнью. Об этом нам говорит филокалическое мировоззрение, потому что вся наша жизнь является судом с Богом, и если достигнем когда-нибудь окончательно сказать Богу: «Да будет воля Твоя», то последний суд свершился уже сейчас. В этом смысле мы можем понимать и Апокалипсис, где говорится о Первом Воскресении и о том, что те, кто будут причастны Первому Воскресению, уже не будут мучимы второй смертью. Таким образом, Церковь - это место кризиса, но нужно понимать смысл этого кризиса. Смыслом является спасение человека, но после падения Адама оно включает в себя боль и трагизм. Однако, в руках Божиих трагедия невозможна. Если творение отдаёт себя до конца в руки Бога Творца, трагедии для творения не может быть. Невозможно, чтобы творение не победило, потому что сила Божия всемогуща и победа уже была завоёвана 2000 лет назад Богочеловеком. А кризис, в болезненном смысле слова, продолжается.
Бог зовёт нас к вечной жизни, а человек постоянно прилепляется к земному, которое, каким бы добрым и нравственным ни было, не имеет вечности. Обратите внимание на погребальные песнопения. В них нет вечности. Мы должны прийти от смерти к жизни. Существует два воскресения и две смерти.
