– Вы женаты?

– Да, – ответил я. – У меня трое ребятишек и четвертый на подходе.

– И вам все равно нравится…

– Да. Когда глаза у тебя закрыты.

Девушка промолчала, а я сидел неподвижно. Ее глаза открылись еще раз-другой; она посмотрела на меня, а потом веки плотно сомкнулись, дыхание стало ровным, но я все еще ждал. Потом она начала посапывать. Я укрыл ее одеялом, нашел среди кукол ту, которую, как мне показалось, девушка должна была особенно любить, и положил рядом с нею.

Я выпил воду из бокала, улегся скрючившись на полу, попытался подсчитать, сколько раз я за сегодняшний день свалял дурака, и вскоре тоже уснул.

Я всегда мог проснуться точно в то самое время, которое назначал себе. Вот и в этот раз я раскрыл глаза примерно за час до рассвета. Линтон крепко спала, прижимая к себе куклу, которая перебралась под одеяло.

Я решил еще раз свалять дурака и, вынув все золото, которое оказалось в кошельке Салопа, положил его на кровать рядом с нею. Потом я бесшумно покинул квартиру и вышел под моросящий утренний дождь.

– А могу ли я поинтересоваться, какое у вас ко мне дело? – спросил худой, чуть ли не изможденный человек, на носу которого с трудом держались большие очки.

– Вы покупаете драгоценные камни?

– Это написано на моей вывеске.

– У меня есть кое-что на продажу, – сказал я. – Наследство моего дяди. Он почти всю жизнь был солдатом, а на прошлой неделе умер.

Я вынул обломок меча Эрна и его усыпанный самоцветами кинжал. Конечно, история получалась гниловатая, но я не смог изобрести ничего лучше.

Ювелир внимательно посмотрел на то и другое, перевел взгляд на меня, а потом опять уставился на оружие.

– Как я понимаю, это был офицер, – сухо заметил он.

– Нет, сэр. Но он сражался против каллианцев и рассказал мне, что это оружие принадлежало одному из знатных господ, которых он убил в сражении.

Человек кивал, продолжая рассматривать оружие.

– Если вы говорите правду, – задумчиво сказал он, – в чем у меня нет, конечно, ни малейшей причины сомневаться, то за эти предметы, без сомнения, можно было бы выручить большие деньги у коллекционеров. И еще больше, если бы вы смогли вспомнить имя дворянина, у которого их отобрал ваш дядя.

Я покачал головой.

– С тех пор как я услышал эту историю, прошло уже немало лет. Мой дядя умер месяц назад, и я подумал, что в городе мне дадут за них лучшую цену.

– Вы правы, в городе покупателей на такие вещи, конечно, гораздо больше, чем в провинции, – согласился ювелир. – Если продавать их в том виде, в каком вы их принесли, то потребуется значительно больше времени, чтобы найти подходящего покупателя, хотя я на вскидку могу назвать троих, которых это оружие должно заинтересовать. Есть и второй вариант: вынуть камни из оправы и расплавить золото и серебро, которые я в таком случае куплю по цене лома, и ни грошом дороже.

– Это меня вполне устроит.

– Даже немного жаль уничтожать такую работу, хотя она, на мой вкус, слишком аляповата, – продолжал ювелир, – но зато в таком случае драгоценные камни почти невозможно опознать.

Я прикинулся озадаченным.

– Я не понимаю вас.

– Конечно, конечно. А теперь, если вы позволите, я хотел бы отлучиться на минуту, чтобы вызвать моего партнера.

Он чуть заметно растянул губы в улыбке и направился в глубину своей лавки.

– Если ваш партнер носит серую униформу или похож на городского стражника, – сказал я ему вслед, – то у вас не хватит времени на то, чтобы получить какую-нибудь награду.

Ювелир снова улыбнулся.

– Я не люблю общаться с агентами правопорядка еще больше, чем вы, если, конечно, такое можно представить, – ответил он и исчез за занавеской.

Его не было почти десять минут, и я чуть было не решил удрать. Несколько раз я открывал дверь и высовывался наружу, с беззаботным, как мне казалось, видом оглядывая улицу в обоих направлениях, чтобы не оказаться захваченным врасплох?

Ювелир возвратился в обществе женщины, которая была по-настоящему огромной: не просто жирной, но огромной во всех измерениях.

– Интересные предметы вы нам предложили, – сказала она, и ее голос соответствовал габаритам. – А почему вы выбрали нашу лавку?

Я ответил совершенно честно:

– Она оказалась второй, на которую я наткнулся. В первой витрине не было выставлено ничего стоящего, и поэтому я решил, что я не получу там своей цены.

– У вас есть какой-нибудь Талант? – внезапно спросила женщина.

Я почувствовал холодок.

– О волшебстве я не имею ни малейшего представления.

Женщина нагнула голову, отчего затряслись ее многочисленные подбородки.

– Эти самоцветы очень дороги, – сказала она. – Что бы купить их, нам придется заплатить вам большие деньги. Как вы желаете совершить сделку?

– Я предпочту получить золото, причем в мелкой монете. Там, где я живу, очень трудно с разменом крупных монет, – ответил я.

– Легко нести, легко тратить, – согласилась она. – Вы намерены потратить их здесь, в Никее?

– Ваш вопрос не из тех, на которые я имею обыкновение отвечать.

– Значит, вы собираетесь путешествовать, – утвердительно произнесла женщина, как будто я своими словами удовлетворил ее любопытство. – Но не скажете мне куда.

Я покачал головой, как бы невзначай запустил руку в мешок и взялся за рукоять меча.

– Мы не желаем вам никакого вреда, – сказала женщина, – в отличие от многих других обитателей Никеи, которые сбились с ног, разыскивая мужчину с длинными белокурыми волосами, красивым лицом и крепкого сложения.

– Но это не я, – отозвался я, стараясь говорить беззаботным тоном, – поскольку я никому не причинил зла.

– В наше время, – возразила женщина, – злом является полное беззаконие.

– Это-то я видел.

– Как бы вы отнеслись к тому, если бы я сказала: наверху, в нашей собственной квартире, есть большая ванна; моя собственная ванна. Вас это могло бы заинтересовать? – спросила женщина. – А в кабинете рядом с ванной найдется пузырек с краской, которая быстро превратит белокурого человека в черноволосого. Причем человек может войти туда с длинными волосами, а выйти с короткой стрижкой.

Я пристально вглядывался в ее лицо.

– А каким может быть ваш интерес в моих делах?

Она пожала плечами:

– Нам нравится видеть наших клиентов счастливыми.

Внезапно ситуация показалась мне очень забавной, и я рассмеялся.

– Насколько все это уменьшит цену, которую вы мне заплатите?

– Ни на грош, – ответила она. – Я намеревалась предложить вам две сотни и еще семьдесят пять… – она взяла кинжал и еще раз осмотрела его, – нет, три сотни и еще семь монет золота. Это составит что-то между четвертью и половиной той цены, которую за эти драгоценные камни дадут на ювелирном рынке. Я могла бы добавить, что, если бы была бесчестной, каковой я не являюсь, или скупала бы краденое, чего я тоже не делаю, то взяла бы себе еще десять процентов от цены.

– Я слышал об этом. Мне подходят ваши условия.

– Ничего подобного вы не слышали, – отрезала женщина. – Вы боитесь змей?

Я посмотрел на нее, раскрыв глаза от удивления.

– Полагаю, не больше, чем любой разумный человек. Я без колебания убью ядовитую рептилию, но среди них много и таких, которых можно назвать друзьями человека, питающихся вредными насекомыми и другими ползучими гадами.

– Это хорошо, – заметила она. – Теперь я должна узнать, по меньшей мере, в каком направлении вы собираетесь идти.

Я был ошеломлен ее сверхъестественным напором, но решил подчиниться, хотя тут же понял, что до сих пор не решил, куда мне бежать дальше. На север? Я не знал ни единого человека в Дельте, как, впрочем, и на востоке, в пустынях. На юге, вверх по Латане, я мог бы найти кое-кого из старых товарищей, которые помогли бы мне укрыться. Но на самом деле у меня оставался только один вариант.

– Я отправлюсь на запад, – сказал я.

– Я так и думала, – серьезно произнесла женщина. – На самый дальний запад, в джунгли.