Катю раздражали девчонки. Вернее, ее бесило то, что она родилась не парнем. Ох, как же ей не хотелось быть девчонкой! И сейчас, оглядывая в большом зеркале ванной свою тощую подростковую фигуру, она придирчиво выискивала изменения в признаках принадлежности к женскому полу. К ее удовольствию, таковых не наблюдалось. Маленькие грудки торчали, как два прыщика, и никак не походили на женскую грудь. Между прочим, в Катином восьмом классе учатся девчонки, которых по внешним данным уже можно выдавать замуж. У Ленки Тарасовой грудь не умещается в майку. Мало того, Ленка, попросту говоря, кроссовки не видит, когда стоит, не наклонившись. Вот где мальчишкам раздолье! Как они только ее не называют, а на уроках физкультуры Ленка под придирчивыми взглядами одноклассников все время краснеет и чувствует себя препоганейше. А Машка Васильчикова уже успела сделать аборт. Хотя это мероприятие тщательно скрывалось, но в классе тем не менее все были в курсе. Машку вовсе не беспокоили сплетни и намеки. Кате казалось, что та даже гордилась своей взрослостью и поглядывала на других девчонок со снисходительной иронией.

Ход Катиных мыслей прервал стук в дверь. Мама торопила ее:

– Дочка, не спи в ванной! Василий Петрович хочет принять душ. У него был трудный рабочий день.

– Мам, сейчас утро. Трудный рабочий день – это ночь в твоей спальне?

– Не смей дерзить! Сказано, поторопись, значит, освободи ванную комнату. И незачем демонстрировать свое остроумие… – раздраженно сказала мама и ушла на кухню.

Василия Петровича Катя терпеть не могла. Гладкий, полноватый, похожий на бабу мамин сожитель ничего плохого лично Кате не сделал. Даже подарочки дарил и старался наладить дружеские отношения. Костя – Катин брат – его тоже недолюбливал, но скрывал свои чувства. Костя учился в бизнес-колледже, куда его устроил Василий Петрович, и от него некоторым образом зависел. Это обстоятельство бесило Катю, хотя она не сомневалась, что при решении проблем их образования можно было совершенно спокойно обойтись без усилий отчима. Сами могли справиться. Да и вообще, она была уверена, что, если бы Бог создал ее парнем, она бы никогда не пошла учиться на лавочника. Катя не видела разницы между торговцем в ларьке и крупным бизнесменом. И те и другие говорили и думали только о деньгах, и Катьке казалось, что вместо глаз у них счетные машинки. Еще Катя жалела папу. У папы глаза были звездные, он вообще был замечательный. Дочка никогда не стеснялась говорить с отцом на самые трудные темы. Она жаловалась папе, что не желает быть девчонкой. Папа улыбался и требовал аргументов.

– Девчонки, как вещи, принадлежат парням, а я не хочу становиться чьей-либо собственностью, – убежденно доказывала Катя.

Как-то в метро они с отцом проходили мимо целующихся мужчин. Катя остановилась и в упор стала разглядывать странную пару.

– Пойдем, это гадость, – сказал папа и потянул Катю за руку.

– Почему гадость? Они свободные люди и могут не скрываться… – уверенно заявила Катя, на что папа ей тихо возразил:

– Всякое извращение нормальному человеку неприятно. Но даже если снять эту тему, то, замечу, целоваться в метро неприлично.

– Ты, папа, ужасно старомоден. Неужели, если девчонка и парень целуются на улице, это плохо? – Кате очень хотелось знать мнение отца, но она предполагала, что он постарается уйти от ответа. Но папа не постарался:

– Поверь, девочка, если ты говоришь о любви, то это очень интимное чувство и его публичные проявления скорее свидетельствуют об игре на публику, чем об искренности. И настораживают.

– Почему? – Кате казалось, что отец учит ее банальности.

Но папа продолжил свою мысль:

– Мне кажется, если человеку хочется демонстрировать любовь на площади, значит, самой любви нет, а есть желание привлечь к себе интерес. Ты просто не любила, поэтому давай отложим этот разговор… до того момента, когда ты испытаешь такое чувство.

– Выйдешь ты, наконец, из ванной? – мама почти кричала, и Катя запустила душ на полную мощность:

– Ты сама сказала, что сегодня наш день. Дай мне привести себя в порядок!

Мама, недовольно ворча, вновь растворилась в квартире. Катя была права. Сегодня в жизни ее и брата должно произойти необычайное событие. Вернее, ожидалось действо, которое предположительно повлияет на судьбу всех членов их семейства.

Катин папа не так давно работал старшим научным сотрудником в одном петербургском институте. Два года назад ему перестали платить зарплату. Сначала начали выдавать деньги с большими задержками, а потом и вовсе прекратили. Папа много времени стал проводить в стенах квартиры, и его звездные глаза с каждым месяцем становились все грустнее. Жить стало не на что, и мама пошла работать. Ее лучшая подруга помогла устроиться в фирму, где работал и Василий Петрович. Он был начальником. Нет, Василий Петрович не был хозяином фирмы. Он так же, как и все, работал по договору, но в должности начальника над Катиной мамой. А папе предложили работу в Москве. Папа согласился и возвращался домой только на выходные. Так продолжалось некоторое время, пока однажды вечером к ним с цветами не пришел Василий Петрович. Пришел и остался, и с тех пор с ними живет. Мама в тот же вечер позвонила папе и сказала, что она вышла замуж и папе приезжать не нужно. Катя очень сильно переживала за папу и требовала, чтобы ей позволили с ним видеться. Ей никто не запрещал, но папа в Питер не приезжал. Костя тоже тосковал, но у него – в отличие от Кати – с сожителем мамы отношения сладились.

– Я не хочу быть гадиной, – заявила мама три дня назад. – Ваш отец приедет в воскресенье. Один из вас может жить у него. Вы уже большие и имеете право сами решать свою судьбу.

Сегодня как раз воскресенье. Катя вытерлась, накинула халатик и вышла в коридор. Навстречу ей в сторону ванной двигался Василий Петрович. Он был облачен в пижамные штаны и ничего больше. Катя оглядела рыхлую фигуру мужчины и про себя отметила: вот у кого настоящая женская грудь! И вправду, складки на груди Василия Петровича подергивались в такт его шагов.

– А он тоже будет? – спросила Катя у мамы, проводив отчима взглядом.

– Ты о чем? – переспросила мама.

– Когда ты станешь нас делить, твой ухажер будет торчать на поле боя? – уточнила Катя.

– Не смей так говорить! – обозлилась мама. – Он не ухажер, а мой муж, и, должна тебе сказать, без его участия ваше образование осталось бы под большим вопросом.

– Папа же нашел работу!

– Работа и зарплата – не синонимы. У вашего отца денег не было, нет и не будет, – отрезала мама.

Самое обидное, что она была права. Катя прекрасно понимала, что папа получает и в Москве немного. Большая часть его заработка уходит на оплату съемной московской квартиры и одинокую столичную жизнь. Папа в быту всегда был неумехой. Все это Катя знала, но не уколоть маму каким-либо гадким словом о ее сожителе не могла.

– Да, Василий Петрович как член нашей семьи будет присутствовать при разговоре.

Папу пригласили к часу. Василий Петрович побрил свое женоподобное лицо, хотя Катя никогда не замечала, чтобы у него росла борода, и напялил костюмные брюки и рубашку с галстуком. Костя как был в футболке и джинсах, так в них и остался. Брат вчера добыл новую компьютерную игру и, уткнувшись в монитор, щелкал мышкой. Казалось, что дележ их с сестрой между родителями его вообще не волновал. Мама подвела глаза и напудрилась, но осталась в домашнем платье.

Катя оделась как обычно: джинсы-комбинезон и ковбойка. Свои вещи Катя, когда ей выдавали на это деньги, приобретала только в спортивных магазинах. Она ходила в секцию каратэ и старалась во всем походить на Геннадия Степановича, их тренера. А дядя Гена, как звали тренера ученики, одевался именно так.

Папа неловко топтался в прихожей.

– Тебя покормить или сразу к делу? – сухо спросила мама.