Она нехотя встала с кресла и направилась следом за ним. Выйдя в коридор она хотела было пойти в сторону своей комнаты, но граф остановил её.

- Куда это вы, нам в другую сторону, - сказал он.

Они прошли темными коридорами и стали спускаться по крутой винтовой лестнице. Альберга уже догадалась куда её ведут, но она была твердо уверена, что выдержит всё и не предаст Юдифь. Да пусть хоть на кусочки меня режут! Она мысленно честерила своих врагов самыми страшными ругательствами, какие знала, и это придавало ей храбрости.

Наконец они достигли последнего пролета - внизу виднелась тяжелая кованая дверь. Барон, что дежурил возле неё, завидев графа с его спутницей, с усилием толкнул эту дверь и она медленно поддалась и со скрежетом отворилась. Перед молодой женщиной предстала мрачная, освещенная несколькими факелами дворцовая пыточная, о которой она слышала, но, разумеется, никогда здесь не бывала.

Альберга почувствовала подкатывающую дурноту и остановилась, закрыв глаза и вжавшись в стену.

- Вам помочь или вы сможете идти сами? - холодно осведомился граф.

С тяжело колотящимся сердцем Альберга зашла внутрь, стараясь не смотреть в сторону дыбы, но страшное орудие пыток так и притягивало её взгляд.

- Прошу вас, присядьте, - бросил ей граф, показав на скамью у стены, а сам вернулся к дежурному и что-то приказав ему, сел за небольшим столом с пляшущим огоньком светильника и приспособлениями для письма — обычно здесь сидел писарь, заносящий в свиток показания экзекутируемых.

Альберга сидела ни жива, ни мертва от страха, закрыв лицо руками, и пыталась молиться, но не могла вспомнить нужных слов. Дверь вновь противно и страшно заскрипела, и подняв глаза, молодая женщина увидела перед собой Ингитруду. Выглядела она ужасно — с распухшим от слез лицом и растрепанными волосами. Подруги бросились друг к другу и, крепко обнявшись, дали волю буре слёз. Теперь, когда они были вместе, а не по одиночке, даже ужас перед пытками и смертью как будто бы отступил.

- Можешь начинать, - раздался надменный голос графа Хардрада, и в то же мгновение барон, к которому он обратился с этими словами, грубо схватил Ингитруду за предплечье, вырвав её из объятий подруги, и поволок, изо всех сил сопротивлявшуюся и визжащую девушку, в сторону дыбы.

- Сейчас же отпусти её, безбожная тварь! - Альберга бросилась было на помощь Ингитруде, но граф остановил её.

- Вы так не поможете своей подруге, госпожа графиня, лучше присядьте за стол и напишите все, что от вас требуется. Только при таких условиях мы отпустим вашу подругу, и не будем подвергать её пыткам.

- Но это же... это подло! - ошарашенно вскричала Альберга, пораженная такой чудовищной и несправедливой жестокостью.  Она была готова вынести пытки сама, но не была готова выносить пытки своей подруги.

Граф ничего не отвечал, выжидающе глядя на неё.

Тем временем, палач приступил к своей работе и пыточная огласилась оглушительным душераздирающим воплем несчастной жертвы истязания. Этот крик, свидетельствовавший о нечеловеческих муках, словно множеством острейших лезвий пронзил разум и сердце Альберги.

- Я всё подпишу! - не помня себя от ужаса, вскричала графиня.

То, что произошло дальше было словно во сне и едва окончательно не лишило молодую женщину разума. Дверь распахнулась, и граф Хардрад упал, пронзенный кинжалом. Альберга, по щекам которой, не переставая, катились потоки слез, молча уставилась на лежащий у её ног труп с рукояткой в спине.

- Альберга! - кто-то схватил её за руку — это был Бернард, который уже расправился с палачом и освободил девушку.

-  Ингитруда! - воскликнула Альберга, устремившись было к подруге, лежавшей теперь возле орудия пыток без сознания.

- Нет, вас обеих я не спасу, - бросил Бернард, увлекая графиню прочь из пыточной, не забыв мимоходом заглянуть в свитки на столе.

За дверью не горело ни одного факела. Оказавшись в кромешной тьме, Альберга споткнулась на лестнице о тело убитого дежурного, и, упав, угодила рукой в какую-то лужу, в темноте догадавшись, что это кровь. Не церемонясь, Бернард подхватил молодую женщину на руки и продолжил свой путь по темной лестнице и затем коридору. Он хорошо знал дворец. Вскоре беглецы скрылись в душном мраке подземного хода, ведущего вон из дворца.

Они долго мчались сквозь ночную мглу. От невероятной быстроты и легкости замирало сердце. Лес расступался перед ними, а воды бережно несли их по своей мерцающей во тьме глади, одаривая живительной прохладой ледяных брызг. Только ночь и ветер. Это и есть счастье. Единство с миром и одновременно безмятежная непричастность к нему. Пусть всё стремительно проносится мимо, не оставляя ни слез, ни страха, ни сожаления.

Но их путь, увы, не длился вечно. Едва лошадь замедлила шаг, страшные впечатления вечера вновь навалились на Альбергу с прежней мучительной тяжестью. Из-за туч выглянула луна и графиня увидела, что лошадь идет по узкой горной тропе. Молодая женщина даже не успела приметить как они вновь оказались в темноте, под мрачными сводами какой-то пещеры, что скрывалась в скалах.

Альберга спешилась и осмотрелась. При тусклом неверном свете зажженного светильника пространство вокруг исчезало в непроглядном черном мраке.

- Где мы? - равнодушно бросила она.

- Альберга, не только у тебя есть тайное убежище, - ответил Бернард.

Графиня не обратила никакого внимания на то, что он говорит ей «ты», как будто так было всегда. Она села у ближайшей стены, устало прислонилась к ней и сразу заснула.

Она видела себя дома, в своей комнате, старательно укладывающей свои вещи в дорожный сундук.

- Альберга... госпожа графиня! - услышала она сквозь сон голос, который настойчиво пытался её разбудить.

Открыв глаза, она увидела, что в пещере уже уютно горит огонь, разгоняя мрак по дальним углам. Бернард сидел рядом с ней, держа в руках ломоть жареной дичи.

- Тебе надо поесть, - сказал он,  - ты очень бледна.