Вы знаете слова Господа Иисуса: иго Мое благо и бремя Мое легко (Мф. 11: 30). Поистине, вера в Бога легче, чем неверие. Пост легче объедения, а трезвость – пьянства. Жизнь легче с молитвой, чем без нее, прощение легче сутяжничества, давать милостыню легче, чем отнимать чужое. Поддерживать кого-то слаще, чем унижать. Взаимная любовь радостней, чем самолюбие и ненависть. Путь правды может кому-то показаться трудным, но каждому нужно знать, что путь неправды много труднее.
Посмотрите и увидите, как труден путь неправды. Неправедный ест и никак не насытится. Отнимает и похищает, и ему всегда мало. Мстит и не находит удовлетворения. Ненавидит Бога и людей и всегда несчастлив, а когда добьется в жизни всего, что хочет, пропадает и гибнет, а его дети оказываются нищими или попадают на каторгу или в тюрьму.
Нелегок и путь праведника, но он легче. Возьмите в пример праведного Иова. Он претерпел великие страдания за правду, но вера и надежда на милость Божию не оставили его и он не посрамился. Господь вернул ему утраченное здоровье, потерю детей возместил новым потомством, вернул и потерянное имение и весьма умножил. А праведный Иов равно прославлял Бога и когда Он отнимал, и когда давал.
Вспомните пример кающегося царя Давида. Он тяжко согрешил Господу, но покаялся. Постигло его страдание за совершенные им грехи. Умирали его дети. Сын восстал на брата и убил его. Сын поднял оружие и на отца, народ постиг голод, потом эпидемии, потом война, потом предательство друзей. Все это обрушилось на голову кающегося царя. Но он терпел все это с верой и надеждой и претерпел все до конца, воспевая своего Господа в псалмах, и конец его жизни был мирным и благословенным. Бог все простил ему. И Бог прославил его больше всех царей и людей тем, что судил родиться Спасителю мира, Господу нашему Иисусу Христу из его рода.
Священное Писание Божие полно примеров страданий праведников, кающихся грешников и нераскаянных грешников, и во всех этих примерах видно, что страдание праведника венчается великой славой, страдание кающегося завершается прощением грехов и спасением, а страдание нераскаянного остается бессмысленным, тщетным и без награды от Господа.
Вот, братья. Три пути перед вами. По одному из них нужно пойти, вот вам три креста, один из них нужно нести по жизни. Или Крест Христов, или крест благоразумного разбойника, или крест нераскаявшегося разбойника. Всего три креста существует в человеческой жизни.
Движение богомольцев, возникшее в нашем народе, движение покаянное. Поэтому члены его не должны считать себя слишком праведными и еще меньше гордиться своей праведностью. Но пусть каждый возьмет крест покаяния и радостно идет с ним вперед к Царству Божию. Пусть вооружится терпением и исполняет Божии заповеди с верой и надеждой. И заповеди Его не тяжки (1 Ин. 5: 3). Взаимная любовь смягчит страдания каждого из вас. Держи одной рукой крест, а другой крест брата своего, и обоим будет легче. И оба смотрите на святой Христов Крест, и еще легче вам будет. Ибо от Креста Христова сойдет сила и благословение, и благословенны будете и на этом свете и на том, и с легкостью пройдете этот краткий путь земной жизни и войдете в Царство жизни вечной, в Царство бессмертное, в котором царит Отец ваш Небесный.
Одно из величайших откровений, дарованных миру Господом Иисусом Христом, – откровение о значении служения и страдания в этой жизни ради вечного спасения – было изречено Его устами и подтверждено Его жизнью и делами. Служение и страдание – два неотъемлемых и отличительных состояния Иисуса Христа. Призывая всех обремененных этого мира следовать за Собой, Он сказал: иго Мое благо, и бремя Мое легко (Мф. 11: 30). Иго означает служение, а бремя означает страдание. Точнее: служение с любовью всегда легко, а страдание с надеждой всегда благо. Горько служение без любви, и тяжко страдание без надежды.
Эту горечь чувствовал и древний языческий мир до прихода Христа. Наилучшим образом она отразилась в жизни древних римлян. Служение считалось страшным злом, а страдание – злом еще худшим. Каждый пытался избежать служения и избежать страданий. Существовали сословие слуг и сословие господ, но не существовало моста между ними. Все, кто учился, кто обогащался или стремился к власти, делали это из страха перед служением и страданием. Слуги ненавидели господ, а господа презирали слуг. Слуги бунтовали против господ, а господа бросали их на съедение зверям. Самоубийства из-за страданий происходили так же часто, как и убийства из-за служения. Число самоубийц почти равнялось числу умиравших естественной смертью. Жесточайший из кесарей, Нерон, заколол себя мечом; величайший римский философ Сенека[10] перерезал себе вены в ванной; богатейший римлянин Лукулл[11], на обедах которого подавались блюда, приготовленные из паучьих мозгов и соловьиных язычков, сам себя уничтожил, ибо не понимал смысла страданий и не видел цели служения.
В дохристианском мире понятие рая сводилось только к удовольствиям земной жизни. Служение и страдание считались чем-то бессмысленным и презренным, их можно было бы сравнить с отношением людей к углю. Тысячелетиями люди пренебрегали им, считая ненужным, и каждый старался не запачкать свои белоснежные одежды и холеные руки этим черным, грязным веществом, и всего лишь сто лет назад произошел неожиданный переворот. Ученые открыли ценность угля, его не просто стали использовать для отопления жилищ, он оказался буквально во главе угла всей технической цивилизации нового времени. Уголь согрел и осветил мир, дал ему возможность развиваться.
Подобно той революции, которую произвел уголь в материальном мире, в области духовно-нравственной произвели переворот служение и страдание, две ценности, которыми прежде пренебрегали, которых избегали, которые открыл Господь Иисус Христос. Добровольным служением и терпеливым страданием Он обогрел, осветил мир и дал ему возможность развиваться. Его примером вдохновилась целая армия Его первых последователей. Цари начали называть своих рабов братьями, принцессы – приходить к больным и нищим, чтобы послужить им. Легионы мучеников Христовых, закованных в кандалы, сидя в узилищах, пели и радовались, когда их вели к месту казни. Рабы служили с любовью, а больные переносили страдания с надеждой на Бога. Христос стер печать позора, лежавшую на служении, вырвал жало ужаса у страдания. И все христиане стали считать себя слугами и рабами, а все рабы и слуги – сыновьями и дочерьми Царя Небесного, царскими детьми. Личность человека стала оцениваться не по занимаемому месту или роду занятий, а по состоянию духа, по способности добровольно служить и страдать: служить с любовью и страдать с надеждой. А любовь и надежда рождались от веры в откровения Христа, веры в Живого Бога, в вечную правду Божию, в последний праведный Суд, в бессмертие человеческой личности и небесный рай. То, что философ Декарт[12] не мог и предположить о силе и ценности угля, сегодня знает каждый истопник. Точно так же кесарь Нерон, его придворный философ Сенека и богач Лукулл не могли и представить ценность служения и страдания, которая стала очевидной каждому пастуху в Балканских горах…
С таким духовным устроением мы вошли в современный период истории народов белой расы. Заблуждение, которое в наше время овладело белым континентом, смутило и наш народ. Это заблуждение заключается в том, что некоторые общественные слои Европы и Америки начали верить в возможность рая на земле. Но это не что иное, как возврат к античному языческому пониманию мира, которое привело к самоубийству некоторых из самых могущественных, образованных и богатых представителей Римской империи.
Обманывается каждый, кто говорит о новом духе Европы. Единственное новое, что появилось в Европе, это техническая культура. Дух, который вызвал смущение в Европе и выбил ее из колеи, это все тот же древний, бородатый дух язычества, дух, который наиболее точно выражен в эпикурейском изречении: «Станем есть и пить, ибо завтра умрем!» Согласно такой философии, пока полон карман и здоров желудок, до тех пор мы в земном раю, а когда предадут карман и желудок, тогда спасет цианистый калий.
