- Ладно, можете идти. Я подумаю.
…«Аудиенция закончена. Все свободны». Опустив плечи, я плелся по коридору вслед за директором.
- Я перезвоню Вам, чтобы сообщить о решении Вашего вопроса, - как-то слишком официально попрощался со мной «настоящий полковник» прежде, чем захлопнуть дверь своего кабинета у меня перед носом.
- Ну, как всё прошло? – не скрывая прущего изо всех щелей любопытства, спросил Пашка.
- А-а, никак, - я только махнул рукой. И, сославшись на дела, быстро ретировался домой.
Ленку я тоже не стал посвящать в подробности. Просто сказал, что не выгорело. Она посочувствовала, сказав: «Не печалься, Котя, всё у нас с тобой впереди!» Терпеть не могу, когда она меня Котей называет…
… Пашка позвонил следующим же вечером.
- Ну, Константин! Ушлый же ты тип! Что это ты такого нашему хозяину наговорил? У нас ещё никого так быстро не принимали.
- Чего? – опешил я.
- Чего… Через плечо! На работу тебя приняли. В стрип. Завтра приходи оформляться.
Немая сцена…
* * *
Форма нам не полагалась. Пришлось ради такого случая покупать черный костюм, белую рубашку и галстук, который я отродясь не носил, и завязывать даже не умел. Ленка умела.
- В стрип-клубе, значит? Ню-ню, - подозрительно нахмурившись, произнесла она, затягивая на моем горле черную шелковую «удавку».
- Что значит «ню-ню»? Там, между прочим, очень строгие правила. И потом, о работе секретарш, знаешь ли, тоже всяко-разно говорят. А ты от меня по этому поводу никаких «ню-ню» ещё не слышала.
Ленка засмеялась.
- Ну, ты скажешь! Мой босс, вообще-то, женского полу. Так что, Котя, веди себя прилично.
И Ленка на прощанье шутливо погрозила мне пальчиком.
… Насчет строгих правил я не лукавил ни на йоту. Первое, о чем предупредил меня наш старший смены после того, как показал мне раздевалку, душевую и мой шкафчик, это:
- Девок не лапать! Если кто, не дай бог, пожалуется, выгонят сразу же. Без выходного пособия.
Он ещё поворчал немного по поводу моей прически (у меня были волосы до плеч – дань моему увлечению тяжелым роком, да и Ленке очень нравилось. Впрочем, выходя на новую работу, я затянул их в хвост.) – не поймешь, мол, что за мужики пошли, поотпускали патлы, но потом разрешил таки приступить к своим обязанностям.
В обязанности наши входило следить за порядком, но в зале при этом особо не светиться. Так, поглядывать периодически. Ну, а уж если шум и крики – тогда бежать на помощь.
К виду полуголых (а то и вовсе голых) фигуристых девиц я привык в первые же часы. Поначалу не знал, куда глаза девать, а потом явление это стало восприниматься как нечто совершенно нормальное и обыденное. Утром даже непривычно было увидеть на улице одетых девушек. К тому же, «вне сцены» девочки вели себя так, что вряд ли могли кого-то возбудить. Помню, как в первую же ночь я прибежал, когда услышал крики и брань возле комнаты администратора в зале. Миниатюрное ангелоподобное создание в розово-белых кружевах ругалось, аки сантехник, даже не трех, а, пожалуй, семиэтажным матом. Я довольно быстро выяснил, в чем дело. Девушку возмутило поведение двух клиентов, которых принято именовать лицами кавказской национальности. Когда «ангелочек», закончив танец, сошла со сцены в зал, эти самые «лица» пригласили её в свою кабинку станцевать приват. По правилам, девушка может до них дотрагиваться, а они до нее – нет. Правила «лица» соблюдать не захотели.
- Да эти ёбари черножопые мне сразу в трусы полезли! – возмущалась «ангелочек». – Я их и послала на ***. А эта крыса – Ларка – тут же ****ьник открыла: мол, танцуй давай, уплочено. Да пошла она! Пускай свою ****у подставляет, если уж бабло от них берет!
«Ларка» - это Лариса, администратор. Бледная и невзрачная особа, в прошлом – тоже стриптизерша. Впрочем, насчет последнего все девчонки единодушно сомневались: «Да какая она стриптизерша?! ****ь она, клейма ставить негде!» В первую же ночь я узнал, что администратор Лариса сама и является инициатором нарушения правил клуба (если это обещает ей доход, разумеется) и, к тому же, втихую занимается сводничеством. Выражалось это в том, что добрая половина девушек была набрана вовсе не для танцев, да и танцевать, собственно, толком не умела. Зато, показав в зале, так сказать, товар лицом (и другими местами), Лариса организовывала этим девицам послеклубные «приваты» с клиентами. Само собой, за хорошую мзду. Девиц этих называли «приватками». Но «ангелочек» точно не принадлежала к их числу.
Конфликт, между тем, продолжался. Недовольные «лица» тоже пришли жаловаться в комнату администратора и требовать назад деньги. Возмущались они громко и нецензурно. Я уже хотел вмешаться, но Рыба (Рыбников, наш старший смены, невысокий коренастый дядька из бывших ментов), грубо остановил меня:
- Стой, где стоишь! Ещё не хватало – драку начинать из-за этих кошек драных!
Меня неприятно поразила злоба, явственно прозвучавшая в его голосе. Зачем он тут работает, если так ненавидит этих девчонок?
Вскоре Лариса таки утихомирила клиентов, подсунув им двух «приваток», согласных на всё за отдельную плату.
…Следующие несколько смен прошли спокойно. Я мог расслабиться и полюбоваться танцами: некоторые девушки танцевали так завораживающе-красиво, что это доставляло поистине эстетическое удовольствие.
Пару раз заходил сам Игорь Андреевич, которого теперь и я мог называть хозяином. Он не проходил в зал, стоял, наблюдая, в дверях, скрестив на груди руки и храня невозмутимое выражение на лице. Но его сразу же замечали все. И, думаю, не только из-за высоченного роста (где-то под два метра). Под его стальным взглядом, казалось, даже стриптизерши на пилоне начинали крутиться как-то бодрее и собраннее.
А я в его присутствии до сих пор терялся. И ведь он даже не смотрел в мою сторону, а у меня словно почва из-под ног уходила. Странные какие-то, противоречивые были ощущения. Убежать хотелось, спрятаться, стать как можно незаметнее, но вместо этого я ловил себя на том, что пытаюсь попасться ему на глаза, привлечь его внимание. Зачем? Тогда я не находил ни одного разумного ответа на этот вопрос, а неразумные мне просто в голову не приходили.
