Кендрик оглянулся через плечо на тысячи солдат и свободных людей, которые скакали вместе с ним, и увидел решимость на их лицах. Они все вкусили рабство, испытали поражение, и теперь он видел, как сильно они ценили ощущение свободы. Не только для самих себя, но также для своих жен и семей. Каждый из них был ожесточен, воодушевлен возможностью заставить Андроникуса заплатить и убедиться в том, что он больше не нападет. Это была армия мужчин, готовых сражаться не на жизнь, а на смерть, и они скакали единой силой. Повсюду, где они проезжали, они освобождали все больше и больше людей, разрезая веревки и принимая их в свою расползающуюся и постоянно растущую армию.
Кендрик и сам все еще приходил в себя после времени, проведенного на кресте. Его тело все еще до конца не окрепло, и в его запястьях и лодыжках по-прежнему сидела боль от грубых веревок, которые врезались в него. Он посмотрел на Срога, Брома и Атмэ, своих соседей на кресте, и увидел, что они тоже еще не набрались прежних сил. Распятие негативно сказалось на каждом из них. Тем не менее, они все скакали гордо и смело. Ничто не поможет забыть о ранах так, как возможность сразиться за свою жизнь, возможность отомстить.
Кендрик был счастлив от того, что его младший брат Рис и другие собратья по Легиону вернулись после своих поисков и снова скакали рядом с ним. Его разрывало изнутри, когда он стал свидетелем убийства членов Легиона в Силесии, и возвращение этих людей домой в некоторой степени облегчило его печаль. Кендрик всегда был очень близок к Рису, защищал его, брал на себя роль второго отца на протяжении всех тех дней, когда Король МакГил был слишком занят. В некотором смысле тот факт, что он был всего лишь сводным братом, позволил Кендрику стать Рису еще ближе. Между ними не было никакого препятствия, и они сблизились по собственному желанию. Кендрик никогда не мог сблизиться с другими своими младшими братьями – Годфри все свое время проводил с неудачниками в таверне, а Гарет… Что ж, Гарет был Гаретом. Рис был единственным из его братьев, кто избрал для себя поле боя, кто тоже хотел пойти по избранному Кендриком пути. Кендрик не мог бы гордиться им еще больше.
В прошлом, когда Кендрик скакал вместе с Рисом, он всегда выступал в роли защитника, присматривая за братом. Но после его возращения Кендрик увидел, что Рис и сам стал настоящим закаленным воином, поэтому он больше не нуждался в том, чтобы его чрезмерно опекали. Кендрик спрашивал себя, какие мучения пришлось пройти Рису в Империи, что он стал таким закаленным и умелым воином, каким он его встретил. Он с нетерпением ждал того момента, когда они смогут сесть вместе и брат расскажет ему свои истории.
Кроме того, Кендрик был рад возвращению Тора – не только из-за того, что тот освободил их, но также из-за того, что он очень любил и уважал Тора, словно тот был его братом. Кендрик все еще прокручивал в голове образ Тора, вернувшегося с Мечом в руке. Он не мог прийти себя. Это было видение, которое он никак не ожидал увидеть в своей жизни. На самом деле, Кендрик никогда не рассчитывал на то, что увидит кого-нибудь с Мечом Судьбы в руках, особенно Тора, своего собственного оруженосца – юного, скромного мальчика из крестьянской деревни на периферии Кольца. Чужак. И даже не МакГил.
Или он все же МакГил?
Кендрик не переставал задавать себе эти вопросы. Он прокручивал в своей голове легенду – только МакГил сможет поднять Меч. Кендрик вынужден был признать, что в глубине души он всегда надеялся на то, что сам окажется тем единственным, кто это сделает. Он надеялся на то, что это станет последней печатью на его легитимности в качестве настоящего МакГила, в качестве первенца. Кендрик всегда мечтал о том, что однажды каким-то образом обстоятельства позволят ему испытать себя.
Но ему никогда не предоставлялся такой шанс, и он не завидовал успеху Тора. Кендрик не был завистливым человеком. Наоборот, он удивлялся судьбе Тора. Хотя он ее не понимал. Неужели легенда ошиблась? Или Тор из рода МакГилов? Как это возможно? Если, конечно, Тор тоже не приходится сыном Королю МакГилу. Эти вопросы крутились в голове Кендрика. Его отец славился своими внебрачными любовными похождениями, в результате которых появился и сам Кендрик.
Неужели по этой причине Тор умчался из Силесии после разговора с его матерью? О чем именно они разговаривали? Его мать не расскажет. Впервые она утаила что-то от него, от всех них. Почему теперь? Какую тайну она скрывает? Что она могла сказать такого, что заставило Тора так быстро умчаться и оставить их, не сказав ни слова?
Это заставило Кендрика подумать о своем собственном отце, о своей собственной родословной. Как он ни старался желать иного, рыцарь сгорал при мысли о том, что он был незаконнорожденным сыном, и он в миллионный раз спрашивал себя, кто же его мать. На протяжении всей своей жизни он слышал различные слухи о разных женщинах в жизни его отца, Короля МакГила, с которыми он спал, но Кендрик никогда не знал наверняка. Когда все уляжется – если все уляжется – и жизнь в Кольце вернется в нормальное русло, Кендрик решил выяснить, кто же его настоящая мать. Он встретится с ней и спросит ее, почему она отпустила его, почему никогда не была частью его жизни. Как она встретилась с его отцом? Кендрик на самом деле хотел познакомиться с матерью, увидеть ее лицо, посмотреть, похож ли он на нее, и заставить ее сказать ему, что в действительности он – законнорожденный сын, так же, как и остальные.
Кендрик был рад тому, что Тор улетел спасать Гвендолин, тем не менее, часть его хотела, чтобы он остался. Вступая в битву с десятками тысяч воинов Андроникуса, которые значительно превосходили их числом, Кендрик понимал, что они нуждаются в Торе и в Микоплес больше, чем когда-либо.
Но Кендрик был рожден и воспитан воином, и он не мог сидеть и ждать, пока к его сражению присоединятся другие. Вместо этого он делал то, что велели ему инстинкты – отправиться в путь и уничтожить как можно больше воинов Империи при помощи своих собственных людей. У него не было особенного оружия вроде Микоплес и Меча Судьбы, но у него есть две руки, те самые, которые он использовал с тех пор, как еще был мальчишкой. И этого всегда было достаточно.
Они поднялись на холм и, когда они добрались до его вершины, Кендрик окинул взглядом горизонт и увидел вдали небольшой город МакГилов Лусию, первый город на востоке Силесии. Вдоль дороги лежали мертвые тела Империи, и было ясно, что волна разрушения Тора закончилась здесь. На отдаленном горизонте Кендрик увидел батальон армии Андроникуса, который отступал на восток. Рыцарь предположил, что они направляются в главный лагерь Андроникуса, на безопасную сторону Хайлэндс. Главная часть армии отступала, но они оставили позади небольшую группу воинов, чтобы удержать Лусию. Несколько тысяч солдат Андроникуса разместились в городе, оставив перед ним часовых. Также отсюда было видно жителей города, уже порабощенных воинами.
Кендрик вспомнил то, что случилось с ними в Силесии, то, как с ними обращались, и его лицо покраснело от жажды мести.
«В АТАКУ!» – крикнул он.
Рыцарь высоко поднял свой меч, и позади него раздались воодушевленные крики тысяч солдат.
Кендрик пнул своего коня, и все они единой силой ринулись вниз с холма в сторону Лусии. Две армии были готовы столкнуться лицом к лицу и, хотя они были равны по количеству, тем не менее, Кендрик знал, что они превосходят соперника по отваге. Эта оставшаяся дивизия армии Андроникуса представляла собой захватчиков в изгнании, в то время как Кендрик и его люди были готовы сражаться за каждую жизнь, чтобы защитить свою родину.
Издав боевой клич, который поднялся к самим небесам, они бросились к воротам Лусии. Их армия появилась так быстро и неожиданно, что несколько дюжин воинов Империи, стоявших на страже, повернулись и растерянно посмотрели друг на друга, очевидно, не ожидая этого нападения. Воины Империи развернулись, побежали за ворота и яростно повернули рычаги, чтобы опустить решетки.
