-Юленька, доча, это я,- папа. Родная успокойся. Тише- тише,- шептал мне отец, а я не могла оторвать взгляда от мужчины.
-Добрый день, Юлия Андреевна. Я ваш лечащий врач-Александр Константинович. Я не причиню вам вреда. Не бойтесь меня. Как вы себя чувствуете?
-Не знаю, голова болит, да и вообще все тело ломит.
-Что последнее вы помните?
А вот этот вопрос вызвал во мне дрожь, страх начал подниматься откуда-то снизу и липкими лапами смыкаться на моем горле, вызывая удушье. Я не поняла, как начала плакать и кричать, откуда в палате появилась медсестра, и что мне вкололи в вену, но на меня вдруг нашло умиротворение, а за ним и сон.
Следующее мое возвращение в сознание было уже не таким болезненным. Рядом с моей кроватью дремала мама, вид у нее был ужасный. Темные круги залегли под глазами, минимум косметики, платье все то же, что и прошлый раз. Я осмотрела себя, капельницы больше не было, и датчиков тоже поубавилось. Значит, мое физическое состояние улучшилось. Я легонько погладила маму по голове, от чего он сразу проснулась.
-Привет, родная. Как ты себя чувствуешь? Врача позвать?
-Нет мам, не надо никого звать,- мне было тяжело, но я должна была спросить,- мам, ты знаешь, что со мной произошло?
Я была бы счастлива, не помнить, что со мной произошло, но я помнила. Все. Эти воспоминания были очень яркими, казалось, закрой глаза, и можно физически их ощутить.
Мама посмотрела мне в глаза долгим, полным боли и отчаяния, взглядом.
-Да, Юленька, в общих чертах, и со слов полиции, мы в курсе, что с тобой произошло.
Мне стало так стыдно и горько, что слезы полились из глаз, и я отвернулась от мамы.
-Юля, Юля, солнышко, не отворачивайся от меня, мы тебя ни в чем не виним, родная, не плачь. И мама крепко меня обняла.
-Мы с отцом виним только себя, за то, что это произошло. Надо было не отпускать тебя никуда, это мы виноваты.
-Мам, вы не виноваты, если хочешь кого-то обвинить, то вини того, кто действительно этого заслуживает. Данила.
От мамы я узнала, что Даня под стражей до выяснения всех обстоятельств, и пока я не дам показания, его не отпустят даже под залог. Так же я узнала, что Стас так надолго пропал, потому что по дороге у них лопнуло колесо, и они долго были на шиномонтаже, а потом он отвез Алину домой, а когда вернулся в коттедже, там уже была полиция. Мужчина, спасший меня на дороге, оказался папиным знакомым и тут же позвонил папе. Также я узнала, что мне наложили швы, потому что порезы от стекла были очень глубокие, и у меня останется два рваных шрама на правом боку.
-Мам, а у меня теперь будут брать анализы и осматривать, да, чтоб убедиться, что это было изнасилование?
-Нет, родная, когда тебя доставили в больницу, у тебя сразу взяли все анализы и пробы, а также зафиксировали побои. Тебе больше не нужно через это проходить. Тебе только нужно дать показания следователю, он готов прийти в любое время, как только ты скажешь.
-Хорошо, пусть хоть сегодня приходит, я хочу как можно быстрее разделаться с этим.
Как бы ужасно я не чувствовала себя, но мозг мой работал на все сто процентов. Я осознала и приняла, что со мной произошло, это не уменьшило боли и страхов в моей голове, но я поняла, что, не смотря на все это, способна мысли рационально.
Когда пришел следователь и попросил оставить нас наедине, у меня опять случилась неконтролируемая истерика, позже врач, уже психолог, объяснил мне, что это панические атаки. И необходимо пройти курс реабилитации у психолога. Когда мое физическое состояние стабилизировалось, меня отпустили домой, и Новый год я отмечала дома с семьей.
***
Моя жизнь сильно изменилась, я больше не могла общаться или даже просто находиться с незнакомыми или малознакомыми мужчинами в одном помещении. Так же провоцировала приступы паники большая незнакомая толпа. Я сменила номер телефона, удалила аккаунты из всех социальных сетей. И два дня в неделю ко мне домой приезжал психолог. Пару раз даже Стас приходил и хотел, что то объяснить мне, но отец не пустил его даже в квартиру, по моей просьбе. Отчасти я винила во всем произошедшем и Стаса, если бы он не потянула меня на эту вечеринку, а потом и не бросил там, ничего бы этого не случилось. А теперь я не просто молодая красивая девушка, я – жертва насилия, и мне жить с этим всю оставшуюся жизнь.
Разговоры с психологом меня раздражали и первое время провоцировали приступы панической атаки, потому что меня заставляли все вспоминать, все произошедшее со мной, до мельчайших деталей. А когда кончились каникулы, мне предстояло возвращение в родное учебное заведение, чего мне не хотелось, мне было страшно и стыдно. Хоть и Наталья Андреевна, мой психолог, убеждала меня, что в насилие нечего стыдиться, никто сам не выбирает себе такую участь, мне было страшно.
В первый учебный день меня сопровождал водитель и специальный охранник с медицинским образованием, который в случае чего, окажет мне быструю и профессиональную помощь, и оба этих человека были женщины. Я не могла переносить рядом никакого мужчину кроме папы. Я стойко ехала до школы, но стоило мне выйти из машины и пойти к крыльцу, как все ученики и учителя замерли, а потом пошла волна шепота между ними, и взгляды: жалостливые, злые, безразличные, изучающие, я как зверек в зоопарке почувствовала себя. А потом пришли уже знакомые ощущения: комок боли начал подниматься снизу живота, руки начали трястись, горло сдавил липкими лапами страх, я начала задыхаться, голова кружиться, и я медленно начала оседать на снег. В себя я пришла уже дома. Рядом была мама, она гладила меня по голове и пела колыбельную, как в детстве.
-Мам, я не вернусь в школу. Я закончу обучение на дому, я просто не могу, мам.
-Хорошо. Мы наймем тебе репетиторов, позанимаешься пока дома, а дальше посмотрим, может, ты изменишь свое решение.
Так и прошли оставшиеся полгода. Я занималась дома, контрольные, лабораторные работы, тесты, все это периодически отвозил папа в школу. Я общалась с психологом, сеансы стали уже менее болезненными для меня. Я даже начала выходить из дома, в магазины, кафе, просто на прогулку. Но не одна, всегда со мной кто-то был из родственников, охраны или психолог. Правда ночные кошмары не хотели меня отпускать, я регулярно просыпалась от своих же собственных криков, вся в слезах и холодном поту.
Я сменила стиль одежды, если раньше это были платья, юбки, обтягивающие джинсы и брюки, открытые кофточки и блузки, то теперь моя одежда была нацелена, не подчеркнуть все достоинства и формы, а скрыть их. Нет, я не в балахоны себя запаковала. Все осталось: и платья, и джинсы, и даже юбки, и блузки, просто теперь это были более сдержанные фасоны и более серые и бледные тона. Неизменным осталась только моя любовь к нижнему белью и ночным сорочкам. Я всегда любила, чтоб эти предметы моего гардероба были красивыми и яркими, не для кого-то, а для себя. Так же я подстригла волосы, теперь, мои длинные до попы волосы, стали чуть ниже лопаток, не знаю зачем, просто захотелось. Психолог сказала, что это значит, что я внутренне осознала и приняла факт своей новой жизни, и решила таким образом отрезать все негативное, что тянет меня назад. Это хорошая положительная динамика.
Но летом, как бы я не пряталась, мне пришлось сдавать экзамены со всеми, на общих условиях. Я стойко держалась, несмотря на красноречивые взгляды и перешептывания. Мне пришлось встретиться с Леськой, и объяснить ей, почему я избегала даже её. Это было тяжело, я не знала, как она отреагировала на то, что случилось со мной, но переживания были напрасными. Подруга все это время была на моей стороне, и не верила ни одному слуху, что это я сама лезла к Дане, и что он жертва, которую я решила наказать и подставить. А ведь я даже не знала, что эта сволочь, Даня, решил таким образом повернуть ситуацию.
Кстати, Даню осудили на десять лет строго режима, за изнасилование и нанесение тяжких телесных повреждений. Его отец негодовал, нанял сильнейших адвокатов, пытался подкупить меня, отца, следователя, даже судью (за что сам чуть загремел на нары), потом пытался угрожать нашей семье, но все тщетно.
