– Поищу… для начала твой рабочий стол поищу, ты тут хорошо натоптала, нетрудно будет…

Спустив меня на пол, парень безошибочно двинул в нужную сторону. Сева и Даня выкатились из-под дивана и замахали своими заточенными ложками – но придумать, как мне помочь, домовые не могли, да и обязаны не были, скорее просто выказывали солидарность мне и негодование пришельцем. Я изворачивалась, чтобы двигаться удобнее и выиграть время, но хватка у моего неприятеля была железная. Периодически он меня поддушивал, буквально одним пальцем.

– Ну вот, – сказал парень, останавливаясь около запертой двери нашей общей рабочей комнаты. – Открывай!

– Ключа нет…

– Да и не надо… – Не отпуская меня, он вдруг как-то ловко поднажал плечом на дверь, а свободной рукой на дверную ручку – хлипкая дверь открылась. Столы, серые перегородки, полудохлые компьютеры, половина из которых оставлены включенными на ночь, чтобы назавтра не ждать десять минут загрузки.

Я резко трепыхнулась, но вырваться не удалось. Как же там, в самбо?… Бить в голень?…

– Пусти! Душ-ши-шь!

– Сначала найдем бумажки…

– Пс-с-сих!

Игнорируя наезд, парень потащил меня к моему столу. Я тем временем засекла край его ауры и обомлела. О таком моя Наставница только рассказывала мне, высказывая при этом весьма энергичное пожелание никогда, ни при каких обстоятельствах, с этими людьми не сталкиваться. Их было мало, они были легендой, но они… были.

Парень что-то ощутил, закрылся, уплотнив внутренний защитный слой. Но я уже почти догадалась.

– Кто на фотке?

– Иисус, естественно…

Парень бросил меня в угол возле моего стола и начал небрежно, но очень уверенно рыться в моих вещах.

Распечаток в современной редакции крайне мало. Мы экономим бумагу – бережем финский лес, и практически все газетные процессы сведены теперь к обмену файлами. Однако для особо одаренных авторов правило есть – и файл, и распечатка. Это правило и выполнил Мерлин. Таким образом, его распечатка была в обстановке хаоса моего рабочего стола единственной, причем хорошо заметной. Я до такой степени не придала значения тому, что было отображено в тексте и на фото, что бросила их тут, а надо было забрать, надо было…

Я не так часто занималась расследованиями. В основном это были простые добротные повседневные дела экстрасенса – куда и зачем ушел муж, как построить карьеру, куда пойти учиться, чтобы заработать потом свой первый миллион, как разрешить жилищный вопрос. Расследования тоже были, но навыки еще не закрепились… а вот не зря полицейский Ларри спросил про эти бумаги…

Нехорошо светился хрусталь на столе Светика; фонило штук пять артефактов со стола Ольги, в том числе древний бронзовый колокольчик, привезенный одним из авторов из тибетского монастыря; вооружился острой булавочкой Кеша, но выйти на бой не решился. Подвешенная над моим столом авторская голландская кукла, ведьма на метле, тихо покачивалась и поворачивалась во все стороны.

Парень схватил распечатку, оперативно и очень уверенно пересчитал листы, изучил оторванный край с контактами Мерлина, убедился в наличии листка с портретом бородатого Иисуса и скосился на меня.

Ростом пониже Чеда, повыше Ларри. Около тридцати, блондин, побритый почти налысо – на голове осталось миллиметра по два волос. Лысеет? Узкое лицо, резко очерченные ноздри и скулы. И необычные глаза – светлые, не то голубые, не то серые, не то зеленоватые, мне не было видно; сейчас, при слабой подсветке, они сверкали как опалы.

У него не было на лице печати порока, или злобной мины, или каких-либо характерных признаков того, что я увидела в ауре. Интересный парень, возраста нашей компании, приятный – несмотря на то, что минуту назад он держал меня за горло. Впрочем, его Дар мог быть как чистым, так и темным, так и смешанным… если это тот, о ком я подумала, то он чуть в стороне от прочей экстрасенсорной братии, в стороне от правил и обязательств. Кроме одного-единственного обязательства.

Я собирала себя в кучку, соображая, что делать; дверь в офис открылась.

Черная фигура Чеда.

– Ники?

– Так, – сказал парень. – На этом все, я пошел.

– Ники?…

– Чед, пропусти его, пусть идет…

– Что он тебе сделал? – угрожающе спросил Чед.

Блондин медленно продвигался между столами, постепенно активируясь; Чед, пригнувшись, шел ему навстречу.

– Чед, не связывайся… – пискнула я и прикусила язык.

«Не связывайся» – все, конец. Когда же я научусь следить за речью?

– Не связывайся, – подтвердил блондин.

Мне стало страшно.

Боевой маг.

Я набросила на блондина свою поисковую сеть, стараясь хоть немного ослабить эту жесткую, мужскую, режущую Силу.

Чед загородил выход.

Дальше события разворачивались стремительно. Незнакомец сунул руку в карман… и достал мягкую силиконовую детскую игрушку, панду. Чед напружинился в боевой стойке; блондин, попутно засовывая листки бумаги в карман куртки, встряхнул панду, из которой потянулась густая капля киселя… Я бросилась к нему и схватила сзади за плечи – но поздно: в руках блондина сверкала стальная катана.

Меня он отшвырнул одним движением.

Чед знал толк в оружии и в противниках. Он вовсе не собирался сдаваться – поднырнул под катану, попробовав применить к блондину обходной маневр; бесполезно. Я размотала руки, ноги и поисковую паутину – Чед, мой двухметровый непобедимый Чед стоял у стены с кончиком катаны, прижатым к шее. В том, что она острее любого настоящего оружия, сомневаться не приходилось.

– Все, собственно, – сказал парень. – Мне ничего не стоит тебя прикончить. – Чед бросил взгляд на меня, я кивнула. – Мне больше ничего от вас не надо, живите себе долго и счастливо. Что было надо – я взял и спокойно уйду. А ты, – он посмотрел мне прямо в глаза, – забудь ахинею, которую нес тот волосатый парень, он и сам ее не вспомнит.

А то, поняла я, и мне помогут забыть. Пара месяцев в неврологии у Тани под присмотром нянечек, в подгузнике, глюкоза внутривенно.

Чед страдал. Но, поймав мой взгляд, он поджал губы… и поднял руки, показывая ладони и соглашаясь сдаться. В этой конкретной ситуации.

Долю секунды блондин еще был тут с катаной – и вот его нету, только на полу лужа соленого – я это знала – густого киселя. Разряженная экто.

Чед выдохнул.

Я выдохнула.

– Давай домой, – сказала я. – Быстро к ребятам и к этому, как его…

– Ты же понимаешь, – грустно сказал Чед. – Это теперь личное. Он мне железкой шею царапал.

Я понимала. Чед такой. И это было ужасно. Потому что даже мой замечательный Чед против настоящего боевого мага – это неравный бой.

Мы поплелись к выходу. Предварительно я добрела до кабинета шефа и заперла его, подобрала в коридоре свой жалкий ножик.

Я чувствовала себя мерзко. Повелась как самая настоящая дурочка, прибежала, не сумела защитить рукопись – сейчас мне казалось, что каждый мой шаг был провальным. Перебирала в голове все подробности – от обнаружения Мерлина на потолке и до сего момента. Чед молча шел за мной. Мы прошли мимо охранника на нашем этаже – я оставила на стойке ключ от кабинета шефа; потом пересекли небольшой дворик, миновали плотного дядьку с поста охраны территории на выходе. Блеклый светлоглазый тип принадлежал какой-то особой разновидности Дара – заторможенные охранники, они словно не видели нас, безмолвно пялились в маленькие телевизоры. У боевых магов, вспомнила я, часто бывает многогранный Дар, который и делает их по-настоящему опасными и непредсказуемыми.

Мне никогда в жизни не противостоял другой экстрасенс.

Тем более такой.

Телефон завибрировал в кармане; я вытащила его, мельком заметив – двадцать два с небольшим; времени прошло всего ничего. А мне казалось, несколько часов. Значимые судьбоносные события всегда умещаются в короткие мгновения.

– Слушаю, Игорь Владленович.

– Ну как он?

– Спит. Я сейчас из офиса.

– Ну что?

– Пока примерно все то же самое…

– Голос у тебя уставший… я вот думаю… прокручиваю в голове все подробности… как ты думаешь, нам ничего не может угрожать? Мне? Газете? Тебе? Этому… как его… такое все же впервые случилось. Мы пока обходились… без эксцессов. Несмотря на тематику. А?