Позади вода снова забурлила, и Могенс едва не возопил, когда, протаранив ряску бело-розовой кипящей пены, вынырнула голова упыря.

Вид его был одновременно жалок и ужасен. Оплетенный сетью белесых, красных, черных водорослей, он пытался беспомощными обросшими когтями содрать тонкие волокна, побегами прыснувшие в пустую глазницу. То, что осталось от его шкуры, было едва различимо под облепившей массой и напоминало одну кровоточащую рану, будто ядовитые жгутики довершали свою работу, поглощая его плоть.

Могенса охватила паника. Несмотря на жгучую боль в руках, подтверждающую, что его подозрения не так уж абсурдны, как убеждал разум, он бросился к несчастной и принялся рвать с нее одежду с силой, на которую только был способен. К его удивлению, за эти секунды Грейвс успел обрубить большую часть мерзких паутинных щупалец. Как бы безобидно ни выглядел его ножичек, он отсекал их с завидной легкостью, и с каждым отсеченным жгутом становилось все легче тянуть тело на борт. Наконец, с хлестким свистом были обрублены последние нити, и девушка мешком рухнула через накренившуюся корму, погребая под собой Могенса и мисс Пройслер.

Грейвс упал на колени и теперь голой рукой — не считая перчатки — очищал обрубки щупалец и живые волокна, оплетающие ноги жертвы. Очищенная от них кожа была воспалена и кровила, а на тех местах, где прожорливые волосяные хищники все еще немилосердно впивались в тело, Грейвсу приходилось прилагать все оставшиеся силы, чтобы иссечь их. Могенс неловко поднялся и простер руки, чтобы помочь Грейвсу, но тот так грубо оттолкнул его, что он снова упал и ударился затылком о саркофаг.

— Рехнулся, что ли? — рявкнул Грейвс. — Позаботься лучше о том, чтобы нам поскорее убраться отсюда!

У Могенса перед глазами плясали светящиеся мушки. Боль в затылке была столь сильной, что его едва не стошнило, но он подавил и боль и обиду и, стиснув зубы, поднялся на ватные ноги. Шест мисс Пройслер при битве с упырем упал в воду и плавал на недосягаемом расстоянии — метрах в трех-четырех от барки. Но даже будь он ближе, Могенс больше не рискнул бы сунуть руки в воду. Мириады белесых нитей образовали в ней ковер, плотно облегающий барку. Упыря уже не было видно, но на том месте, где он ушел на дно, вода все еще бурлила и вздымалась кровавой пеной.

Могенс справился со своей слабостью, обеими руками подхватил шест, который Грейвс бросил на дно лодки, и заковылял на корму Должно быть, барка попала в течение, поскольку они удалились на приличное расстояние от того места, где утонул упырь, и тем не менее двигалась она ужасно медленно. Если объявятся новые упыри, дело пропало! Просто канал слишком узок.

Эта мысль пришпорила Могенса, и он еще решительнее подналег на шест. В первый момент ничего не изменилось. Лодка вздрогнула, как живое существо, и, сопротивляясь, пошла даже медленнее, вместо того чтобы прибавить скорости, продираясь через массу извивающихся нитей. Два-три щупальца из сотен волокон, словно ощупывая с любопытством шест, поползли по нему наверх, но почти сразу с шумным плеском шлепнулись в воду, будто бегло обследовали чужака, вторгшегося в их водное царство, и быстро потеряли к нему интерес.

«Наверное, потому, что непрошенный гость оказался несъедобным», — с содроганием подумал Могенс. Чем бы ни была эта материя — явно не морскими водорослями или другим неизвестным видом растительного мира. Она была живым существом, несомненно, обладающим собственной волей. Возможно, у нее и не было сознания, но она, по крайней мере, следовала сильным инстинктам — некий неразумный, но оттого не менее опасный хищник, слепо прощупывающий жертву.

— Могенс, ради Бога, греби быстрее! — прохрипел позади него Грейвс. — Они сейчас будут здесь!

Могенс не стал спрашивать, кого Грейвс имел в виду под словечком «они». Вместо этого он усерднее поднатужился, и барка понемногу сдвинулась с места. Сначала медленно, потом заметно быстрее, окончательно развернула нос по течению и пошла. Не так быстро, как хотелось бы, но пошла!

— Могенс! Иди сюда! — приказал Грейвс.

Могенс стиснул зубы и еще ожесточеннее затолкал шестом. Правда, толку от его рвения было мало. Все-таки он оглянулся через плечо и увидел мисс Пройслер, которая с мертвенно-бледным лицом направлялась к нему. Не теряя времени на разговоры, она перехватила шест и с такой силой навалилась на него, что барка не только качнулась, но и прибавила скорости.

— Идите, — шепнула она. — Не хочу надолго оставлять ее с ним.

Могенс заколебался.

— Вы уверены, что она… — начал было он.

Но мисс Пройслер, не проронив ни слова, отвернулась и заново опустила шест в воду. Барка прибавила ходу. Могенс еще немного постоял и пошел.

Грейвс уже нетерпеливо махал ему размозженной рукой, чтобы он поторопился, одновременно проворными пальцами здоровой конечности отдирая остатки нитей, присосавшихся к перчатке, и швыряя их за борт. От вида машущей руки Грейвса Могенса затошнило. Упырь превратил кисть в сплошное месиво. Швы черной перчатки разошлись, и наружу пробивалось нечто белесое и мокрое. Грейвс, казалось, этого даже не замечал.

Без лишних слов он просто взял руки Могенса и внимательно осмотрел их со всех сторон, беспрерывно качая головой.

— Безумие, — повторял и повторял он. — Какое безумие.

Могенсу ничего не оставалось, как со стиснутыми зубами подвергнуть себя пытке. Кисти все еще жгло огнем. Прикосновения Грейвса причиняли такую боль, что у Могенса выступили слезы на глазах. Он с трудом сдерживал стоны.

— Чем ты думал, черт подери? — набросился на него Грейвс. По всей видимости, излишним милосердием он не страдал. — Невдомек, что ли, чем может кончиться, если хватаешь чертово семя?

— Нет, — подобравшись, огрызнулся Могенс. — Откуда мне знать?

Грейвс скривил рот, вцепился пальцами в тыльную сторону ладони, и Могенс взвыл от боли, когда тот с мясом выдрал тонкую извивающуюся нить и бросил ее в воду. Рана тут же начала кровоточить, но Грейвс на этом не остановился, он педантично продолжал обследовать руки Могенса во второй и в третий раз, прежде чем остался доволен результатом. Однако гнев в его глазах ничуть не приугас, наоборот, даже вспыхнул с новой силой.

— У тебя больше везения, чем ума, — резко сказал он. — Хочешь получить такие же руки? — Он растопырил пальцы. Под черными перчатками что-то начало пульсировать, жаждая вырваться на волю.

Могенс приберег ответ про себя и — честно говоря, главным образом для того, чтобы избежать жуткого зрелища, — наклонился к девушке. Он протянул руку к ее ногам, но не решился прикоснуться, не столько из-за того, что она вздрогнула и испуганно сжалась в комок, а потому, что вид их был ужасен. Ступни, голени и даже бедра выглядели так, будто с них содрали кожу. Мерзкие щупальца оставили на них багровые гематомы и глубокие кровоточащие язвы.

— Не беспокойся, — насмешливо сказал Грейвс, заметив его взгляд. — Останется пара шрамов и ничего больше. Кажется, я собрал всех.

— Кажется? — переспросил Могенс.

Грейвс пожал плечами:

— Ну хорошо, я уверен. Теперь ты доволен?

— Нет, — резко сказал Могенс и выпрямился. — Тебе надо было с самого начала предупредить нас, как опасно это «чертово семя».

— Я и понятия не имел, что нам придется с ними соприкоснуться, — невозмутимо ответил Грейвс. — Если бы я тебя заранее информировал обо всех опасностях, на которые мы можем наткнуться под землей, мы бы все еще сидели в лагере. — Жестом он подавил возможные возражения. — А теперь хватит об этом. Серьезно никто не пострадал, и это главное.

— Никто, кроме тебя, — Могенс кивком головы указал на его размозженную кисть.

Грейвс вопросительно поднял брови и долю секунды непонимающе взирал на него. Потом опустил взгляд на свою руку и слегка вздрогнул.

— Ах, это. Не страшно. Через пару дней и следа не останется.

Желудок Могенса взбунтовался, когда Грейвс поднял руку и принялся ею размахивать, будто это подтверждало правдивость его слов. Порванная перчатка двигалась, как мокрый мешок с густой кашей. Из лопнувших швов сочилась белая слизь и тянулась по воздуху тонкими белесыми нитями.