— Шаисса Амина, можем ли мы поговорить?

— Говорите.

Как и предыдущие посетители, Эдвин покосился на застывших у стены служанок и понизил голос, чтобы они уж точно не смогли ничего услышать.

— Амина, я хотел спросить вас о той ночи. Почему вы тогда оставили меня? Я чем-то испугал вас?

— Ну что вы, принц, — я улыбнулась. — Не забывайте, что я вдова, а не невинная девушка. Ваши действия не могли испугать меня.

— Тогда в чем дело? — мужчина недоумевал. — Я ясно дал понять, что увлекся вами — скажу вам больше, я даже чувствую влюбленность в вас — и, как я смог убедиться, вы тоже ко мне неравнодушны. Почему тогда вы оттолкнули меня?

— А вы сами не догадываетесь, принц?

— Нет, — отрезал он. — Просветите меня, леди.

Я вздохнула.

— Мы больше не должны встречаться.

— Но почему? — в голосе Эдвина явно слышалось отчаяние. — Мы могли бы попробовать…

— Это невозможно, принц. Скоро я выйду замуж за Искандера или за Баязета.

— Но вам ведь не нужен ни один из них, Амина! Вы сами мне в этом признались.

— Какое это имеет значение? — горько спросила я. — Я ведь уже объясняла вам, принц, что замужество, способное принести выгоду Империи — мой долг. А если мы продолжим наши встречи, то мне будет еще тяжелее.

— Ваш долг, — эхом отозвался Эдвин.

— Да, — мои губы задрожали. — Прошу вас, принц, поймите меня. Я не могу поддаться своим чувствам, слишком больно мне потом будет возвращаться из этой сказки к реальности.

Мужчина взял мою руку и поднес к губам.

— Хорошо, шаисса. Я сделаю так, как вы хотите.

Он поднялся со своего места, поклонился мне и вышел, не попрощавшись. А я едва удерживалась от слез под сочувствующими взглядами, которые бросали на меня Найме и Рания. Пусть они не слышали наших слов, но и без того догадались, что произошло нечто, сильно огорчившее меня.

Вернулась Фатима с новыми подробностями об Искандере, которые ей удалось вытянуть из Мустафы. Я слушала ее и все сильнее хмурилась. Согласно ходящим во дворце Хафизы слухам, наследник правителя был юношей горячим, но несколько слабовольным, подверженным чужому влиянию. Его отца такой характер сына расстраивал, безусловно. При всем этом молодой человек слыл непревзойденным обольстителем, в объятиях которого успели побывать многие знатные дамы государства. И только последняя его фаворитка сумела удержать его интерес надолго. Как мы уже знали, и эта женщина, и ее семья уже были уверены в том, что в скором времени удастся заключить выгодный брак, но тут вмешался правитель. Решивший, что превосходно обойдется и без такой невестки, он заставил сына посвататься к единственной сестре Императора Селима — то есть ко мне, благо, что срок моего траура по скончавшемуся мужу уже подошел к концу. Услышанное мне очень сильно не понравилось. Не такого супруга желала я для себя. Даже если мне удастся в конце концов полностью подчинить его себе, подобная перспектива меня не радовала. Я не принадлежала к тому типу женщин, которые всем пытаются руководить самостоятельно и ищут в муже не партнера, а ребенка, нуждающегося в опеке. Скорее всего, брат опять оказался прав — я буду вынуждена отказать Искандеру. Но тогда выходит, что придется принять предложение Баязета? Этого я тоже не хотела. Решив пока просто потянуть время, насколько это представится возможным, я отправилась спать.

А утром меня ожидал очередной сюрприз — и опять не из приятных. После завтрака мне нанесла визит Лайла. Она вплыла в двери и остановилась на почтительном расстоянии, ожидая, пока я подзову ее к себе. Главная жена Селима осталась верна себе — для посещения занедужившей она выбрала открытое платье из ярко-розового шелка, затканного золотыми цветами. Косы ее были перевиты цепочками с бриллиантами, тяжелые серьги покачивались в ушах, многочисленные браслеты мелодично позвякивали, а грудь была почти скрыта под многоярусным ожерельем. Приторный аромат ее духов долетал до меня даже издалека.

— Проходи, Лайла, и присаживайся. Что привело тебя ко мне?

— Исключительно беспокойство о вашем здоровье, шаисса, — фальшиво улыбнулась женщина.

— Вот как? Ну теперь ты можешь убедиться, что помирать я не собираюсь. Мое недомогание скоро пройдет, могу тебя в этом заверить.

— Ах, ну что вы, шаисса? Какие мрачные мысли навеяла вам болезнь. Разве есть в этом дворце хоть один человек, не возносивший самые горячие молитвы Небесному Отцу о вашем скорейшем выздоровлении?

Как минимум одну такую особу я знала — и сейчас она сидела передо мной с неискренней улыбкой на алых от краски губах.

Лайла без малейшего стеснения рассматривала комнату, в которой находилась. Взгляд ее останавливался то на статуэтках, которые я привезла с собой из провинции, то на изящных вазах с фруктами или цветами, то на вышитом шелке занавесей. Я вспомнила рассказ Найме о том, как невестка стремилась поселиться в моих покоях, и усмехнулась. Женщина протянула руку и взяла без спросу персик из ближайшей к ней вазы.

— Фатима! — позвала я. — Принеси шани столовые приборы.

— И кофе, — добавила Лайла.

Служанка вопросительно посмотрела на меня.

— И кофе, — подтвердила я распоряжение невестки. — А мне — мятный чай.

Недолгая заминка не укрылась от внимания Лайлы. Она досадливо нахмурилась и повернулась ко мне.

— Будет ли мне позволено задать вам вопрос, шаисса? — начала она.

— Спрашивай.

— Одна из наложниц гарема, Зульфия, похвалялась перед подружками серьгами, что якобы подарили ей вы, шаисса. Это правда?

Этого вопроса я не ожидала. Однако же вполне могла представить, насколько после этого дара увеличилось число подхалимов Зульфии — что, несомненно, немало раздосадовало Лайлу.

— Что именно правда? Что наложница хвастает перед окружающими подарками? Полагаю, да. Хотя не могу утверждать этого с полной уверенностью — привычки и обыкновения наложниц мне неведомы.

Лайла покраснела от злости, уловив намек.

— Да, я тоже была простой наложницей, — заявила она. — Но теперь я — главная жена Императора.

— К чему ты рассказываешь мне подробности своей биографии? — осведомилась я ледяным тоном. — Разве я просила тебя об этом?

— Прошу прощения, — спохватилась невестка. — Я забылась, шаисса.

Мне захотелось расхохотаться. Так вот, что привело Лайлу в мои покои — серьги, посланные по моему распоряжению танцовщице. Жена Селима испугалась, что я выражаю поддержку ее сопернице. Знала бы она, как мне самой хотелось пнуть Зульфию, когда она танцевала для северных послов, и каких трудов стоило мне тогда удержать на лице благожелательную улыбку — точно не переживала бы по этому поводу.

После того, как невестка выпила принесенный Фатимой кофе, я довольно бесцеремонно выставила ее из своих покоев, заявив, что я устала и мне необходим отдых. Однако же многочисленные визитеры, якобы заботящиеся о моем здоровье, уже стали порядком утомлять меня. Пожалуй, можно было объявить о том, что мне стало получше. Именно это я и сделала на следующее утро.

Начать я решила с малого — все же если вчерашняя больная вдруг развивает бурную деятельность, то выглядит это подозрительно. Выпив кофе и слегка перекусив, я вышла прогуляться. В той части сада, что прилегала к женской половине дворца, было шумно. Многочисленные наложницы и служанки из тех, кто не был занят в данный момент работой, расположились на лавочках под деревьями, в резных открытых беседках и даже просто на бортиках фонтанов, свесив в воду обнаженные ноги. В светлое время суток отведенные женщинам участки сада были закрыты для всех мужчин, кроме стражи и самого Императора, поэтому девушки чувствовали себя непринужденно и не смущались. Они смеялись, весело болтали, кое-кто обдавал подружек брызгами воды, отчего над девичьими стайками поднимался забавный визг. Меня этот шум утомлял, поэтому я решила выйти за пределы той территории, в которой полагалось находиться обитательницам гарема и поискать уединенное место. Навстречу мне по дорожке шли две девушки, при виде меня посторонившиеся и застывшие в поклоне. Подойдя поближе, в одной из них я узнала Зульфию, имени второй я не знала, но припомнила, что она тоже была в числе танцовщиц во время обеда с северянами.