– Он вовсе не старик, – возразила она. – Он молодой и очень богатый. И женится на мне, вот увидишь.
После ее ухода я долго сидел на террасе и обдумывал то, что узнал от нее. Я не мог уловить смысла, но меня не оставляло ощущение тревоги, неминуемой опасности.
Мне хотелось поскорее вернуться в Кримад и погрузиться вместе с Зарасом и Гуи в приготовления к походу; я знал, это меня отвлечет. Но мне следовало быть в голубятне посла Торана, когда вернется голубь, отправленный Атоном из Фив.
Я совещался с навархом Гераклом и его советниками, когда за дверью зала совещаний началось какое-то смятение.
– В чем дело? – взревел Геракл, и его рев отозвался во всем просторном помещении. – Я приказал не мешать нам!
Полированную дверь из кедра открыл начальник стражи; он вошел, кланяясь и извиняясь.
– Вельможа Торан из Совета прислал сообщение. Он говорит, что известие чрезвычайно важное и должно быть без отлагательств передано вельможе Таите, египтянину.
Геракл бросил на меня мрачный неодобрительный взгляд и в деланном отчаянии развел руками:
– Впустите мошенника! Пусть заходят все, кто хочет! Продолжай нарушать мои приказы, когда тебе это взбредет в голову!
Я поспешно вскочил, чтобы защитить парня, который дрожал перед гневом Геракла.
– Спрашивай за это, благородный наварх! Я ожидаю чрезвычайно важного сообщения от своих людей в Египте.
– Мы все будем ждать, вельможа Таита.
Геракл, что-то бормоча, встал, прошел к окну и стал смотреть на гору Кроноса через залив. Я взял из дрожащей руки капитана сообщение.
Это был плотный свиток желтого шелка, не больше верхней фаланги моего мизинца, почти невесомый. Развернув его, я увидел, что он длиной с мою руку и густо покрыт тайными символами, которые мы придумали вместе с Атоном. Такой вид письма гораздо лучше всех известных письменностей – и по убористости, и по точности передачи смысла.
Я быстро прочел сообщение и посмотрел на Геракла, прежде чем тот успел исторгнуть новую жалобу.
– Наварх, у меня замечательная новость. У нас есть возможность нанести удар в сердце нашего общего врага. Царь гиксосов Корраб собрал войско более чем из тысячи колесниц на равнине Шур на западном краю дельты Нила.
– Я знаю эти места! – воскликнул Геракл, отворачиваясь от окна; его тон изменился. – Они расположены вдоль берега Среднего моря между городами Зин и Дуара.
– Совершенно верно! – согласился я. – Весь прошлый год мой фараон и вельможа Кратас вели военные действия на западном берегу Нила. Они продвинулись на север до озера Моэрис, а оно всего в восьмидесяти лигах от Зина.
Я расправил на столе желтый шелковый квадрат, и Геракл с советниками собрались вокруг него. Атон написал на одной стороне сообщение, а на другой начертил подробную карту Северного Египта и показал на ней расположение обоих войск – гиксосов и египтян.
– Мои люди доносят, что Корраб задумал большой фланговый маневр вдоль восточной границы Египта, чтобы ударить по нашей протяженной обороне здесь, в Кваме. – Я коснулся карты на шелке. – План хитроумный, но место сбора у Зина чрезвычайно уязвимо для нападения с моря. Похоже, Корраб еще не знает о нашем объединенном флоте, ожидающем в Кримаде такой возможности.
– Ты говоришь, у Коррада тысяча колесниц? – спросил Геракл. – Это означает, что у него больше трех тысяч колесничих. Ты будешь в меньшинстве. Если Коррабу станет известно о твоих намерениях, он уничтожит тебя, когда ты попытаешься напасть на него.
В ответ я постучал по желтому шелку.
– Да, правда, у Корраба сосредоточена у Зина тысяча колесниц, но по моим сведениям он еще не вывел колесничих из своего главного войска, противостоящего фараону и вельможе Кратасу у озера Моэрис. Сейчас его колесницы охраняют пятьсот человек. – Я прочел цифры из послания Атона на шелке. – Пятьсот человек и вдвое больше лошадей.
Геракл задумчиво погладил усы.
– Это примерно равно твоим силам.
– Моя флотилия готова к выходу в море, и мы можем быть у Зина через шесть дней, раньше чем Корраб приведет своих людей. Я могу причалить в тылу и напасть, прежде чем они узнают, что мы высадились. На нашей стороне внезапность, а это стоит тысячи колесниц с полными экипажами.
– Скажу тебе прямо, вельможа Таита, мне это не нравится. Слишком гладко, слишком много совпадений. Мне это кажется большой западней. Однако Верховный Минос предоставил тебе право самостоятельных решений. Тебе не нужно мое одобрение этого безрассудного плана.
– Тогда обсуждать больше нечего, благородный наварх. Благодарю за советы и добрые пожелания. Разреши мне уйти.
Я один поехал через гору, безжалостно настегивал лошадь. В Кримад я прибыл за час до заката и застал Зараса и Гуи в конюшне. Они удивились, увидев меня, но их удивление сменилось нечестивой радостью, когда я рассказал им о своем замысле.
– Пока светло, поднимай лошадей на борт, – велел я Гуи. – Зарас, возьми столько людей, сколько понадобится, и убедись перед выходом, что все колесницы надежно привязаны.
Выкрикивая приказы своим людям, они бросились выполнять мои распоряжения.
Я прошел на голубятню, которая стала новым домом для голубей Атона, выдержавшим опасное путешествие из Египта. Выбрал двух самых сильных и привязал к их лапкам одинаковые сообщения. Потом поцеловал их в голову и подбросил в воздух. Они четырежды обогнули гавань, чтобы взять направление, и полетели на юго-юго-восток; они исчезли в густеющей тьме. Ночной перелет безопаснее. Ястребы и соколы ночью не охотятся. Но для пущей уверенности я повторил сообщение Атону.
Я просил, чтобы через шесть дней на берегу у Зина нас ждали проводники. Когда мы высадимся, они должны встретить нас и отвести туда, где царь Корраб собрал свои колесницы.
За час до полуночи моя флотилия из шести кораблей вышла из гавани. Оказавшись в открытом море, мы кильватерным строем направились на юг, к Египту, в залив Зин.
В предрассветной полутьме мы разминулись с отрядом из двенадцати боевых галер; его вел Накати, князь Морского народа, на своем корабле «Голубка». Накати торопился в Кримад, чтобы предупредить меня, что я устремился со своим маленьким отрядом в трясину предательства и измены.
Накати прибыл в порт Кримад через несколько часов после восхода и увидел, что я и мои корабли исчезли. Но я оставил пятерых своих людей, которые из-за ран не могли плыть с нами. Эти раненые были со мной в плавании из Сидона Шумерского, когда я захватил «Голубку» и приковал Накати к гребной скамье. Они присутствовали и тогда, когда я его освободил и вернул под его начало «Голубку». Зная, что он один из нас, они рассказали Накати, куда и зачем я направляюсь.
Накати оставался в порту ровно столько времени, чтобы набрать воды и провизии из моих запасов. И почти через три часа после рассвета снова вывел свою флотилию – мне вдогонку… но я опережал его на восемь часов.
Конечно, тогда я не знал, что Накати на всех парусах пытается меня догнать. Напротив, с тех пор как я его отпустил, я ничего о нем не слышал. И даже начал сожалеть о своем поспешном решении. Я счел, что он обманул меня и вернулся к своей роли предводителя Морского народа и что я больше никогда его не увижу, разве что поверх обнаженного клинка.
Много времени спустя после описываемых здесь событий я узнал, что Накати остался верен нашему договору. Просто ему не сразу удалось набрать моряков среди пиратов и разбойников, составляющих Морской народ.
Оглядываясь назад, я понимаю, что мне следовало бы лучше о нем думать, но я всегда считал Морской народ сбродом; они ни иерархией, ни вымуштрованностью не походили на современный флот. Я не учел, что многие пиратские правители были выученными и искусными военными моряками, которые лишь в силу обстоятельств стали дезертирами и изменниками. Отсюда следовало, что в их распоряжении – широкая и хорошо организованная сеть осведомителей, гораздо более действенная, чем та, которой управлял мой старый друг Атон. У Накати среди людей Атона были «перевертыши», были у него и шпионы в логове гиксосов в Мемфисе. Не сомневаюсь, что он проник и в мою сеть. Из этих источников он знал о нашей переписке с Атоном. Он знал о моем намерении напасть на гиксосские колесницы у Зина и знал, что гиксосам известен мой замысел. Но у Накати не было голубей, чтобы предупредить меня о происходящем. И он явился лично, чтобы спасти меня от катастрофы, но опоздал.
