– Нет, правда, Леш, – не оборачиваясь, вдруг заговорила Татьяна. – А что тебе ее не продать. И деньги хорошие предлагают, и обузу эту со своих плеч снимешь. Уехали бы в районный центр, там и домик от моего отца остался…

– Опять? – набычился Алексей и стиснул кулаки.

– Ну что «опять», ну что «опять»? Зажили бы как люди, не в этой дыре!

Ответить Алексей не успел. По ступеням затопали шаги, и в сенях хлопнула дверь. И что он ею все время грохает! И походочка у него нагловатая…

– Здорово, родственники! – с порога поприветствовал всех Вовчик – Танькин кузен, как она любила его называть. – Куска хлеба не пожалеете?

Напевая какой-то дурацкий мотивчик, Вовчик, худой, костлявый в плечах, прошел мимо Татьяны, ущипнув ее за бок, и уселся верхом на стул. Его рука потянулась к плетеной тарелке с нарезанным хлебом, и Алексей не выдержал:

– Руки помой, прежде чем за хлеб хвататься!

Вовчик с ухмылкой уставился на него, замерев с занесенной над столом рукой.

– Че ты? В поле и жук мясо! А кто чаще руки моет, у того кишечных инфекций больше. Тренировать организм надо, Леха, нагрузку ему давать…

– Ну-у!

– Леша-а, – укоризненно попросила Татьяна. – Ну хватит вам, мальчики. А ты, оболтус, иди руки помой. Хватался там… за все подряд…

Антон вытащил из багажника машины упаковку «Чаппи». Интересно, а чем этого слона кормил его хозяин, подумал он, глядя, как Огр развалился на траве у веранды. Магазинный корм он жрет, но это надоест. Наверное. Может, пройтись по городку да в каком-нибудь продовольственном магазинчике купить суповых наборов, костей? И посоветоваться не с кем.

Когда он зашел в дом, Мария Ивановна уже накрыла на стол. Антон подумал, что завтра надо и хозяйке гостинцев купить да как-то разнообразить свой стол. О деньгах они, конечно, договорились, но всего не предусмотришь. Да и женщине будет приятно, если их отношения из плоскости «один платит, другой выполняет» перерастут в плоскость душевных отношений. Нужно какое-то единение, чтобы создать атмосферу умиротворения и ликвидировать всякую напряженность в отношениях едва знакомых людей.

Но Мария Ивановна сама сделала первый шаг в этом направлении. На столе в чистенькой уютной кухне красовалась бутылка кагора, в тарелках колбаса, обжаренная рыба и курица. Очень аппетитно пахла жаренная на растительном масле картошка.

Антон не любил алкоголь, он не понимал, что хорошего в том, чтобы затуманивать свое сознание, подавлять рефлексы, нарушать координацию и вообще терять контроль. И над поступками, и над мыслями. Причина этой нелюбви крылась глубоко, в тех установках, которые были сделаны Антоном много лет назад, когда он тренировал, буквально растил себя для мести, для борьбы, в которой все, что мешает, что может помешать, должно быть искоренено полностью. Ни алкоголя, ни табака. Правда, теперь приходилось иногда для пользы дела выпивать. Хорошо еще, что курить нет необходимости начинать.

Сейчас выпить немного было нужно. Нельзя обижать женщину, которая к тебе настроена почти по-матерински. Под вино и поговорить можно, и даже полезно. Давно было съедено, что полезло в желудок, убрана лишняя посуда, стыл в больших бокалах чай, налитый уже по третьему разу. Они сидели под большим абажуром за круглым столом и говорили обо всем.

Мария Ивановна была интересной собеседницей. Не имея высшего образования, она обладала житейской мудростью. Есть такое еще у нашего народа: люди интуитивно определяют, что хорошо, а что плохо, что полезно, а что вредно для человеческого воспитания, для человеческого организма. От чего страдает природа, а что для нее полезно. Издавна, когда во главе какой-то общины вставали такие вот люди, общины процветали, люди жили в них душевнее и счастливее. Очень мудро судила Мария Ивановна о прогрессе. Она высказалась в том смысле, что человека нельзя остановить, что в нем заложена способность придумывать. Хоть водяную мельницу, хоть космические корабли. А раз природой это в нем заложено, то это так и должно быть. Маеты много, «спокоя в душе нет», как она выражалась. А от безделья человек становится только ленивее, скупее и злее. Добрый человек – это тот, который пытается что-то узнать новое, неизведанное.

Очень интересно она судила и о религии. Антон так и не понял, была ли она верующей, образов в красном углу не стояло. Хозяйка неожиданно высказалась, что в церкви она Бога не видит. В церкви, по ее мнению, такие же чиновники, только в рясах. Видела она как-то крепких плечистых священников, которые приезжали на дорогой машине из района или области. Причем один сидел за рулем. Видела, как один из них доставал из кармана мобильный телефон, видела, какие на ногах у них дорогие ботинки.

– Бог у каждого в душе, – грустно говорила она, – ему и надо молиться. А когда дело поставлено на поток, то качества не будет. Это ведь к каждой душе ключик надо найти, а как его батюшка найдет, если в церкви на воскресной службе две сотни человек стоят.

– А может, – попытался вставить свое мнение Антон, – церковь – это такое место, намоленное, и оно приобрело иную энергетику, более положительную.

– В душе у каждого должна быть положительная энергия, – грустно сказала Мария Ивановна. – Внутрь она должна быть направлена, вот куда. А то ведь они и в церковь ходят только потому, что модно это стало. Вроде как приобщение к своим корням, к земле.

– Кто – они? – насторожился Антон.

– Да эти… раньше их «новыми русскими» называли, а теперь уж и не знаю как. Теперь вроде все новые. Я помню, кино было хорошее как-то. Давно его показывали. Там комиссар был, Каттани, что ли. Он с мафией боролся, семью у него убили, но не перестал воевать. Вот и у нас так же. Только комиссара в том кино в конце концов убили, а у нас и бороться никто не хочет.

– А у вас тоже мафия? – улыбнулся Антон.

– А как же, – с энтузиазмом согласилась женщина, – мафия, да еще какая. Приспичило им по берегам Чусовой всякие места отдыха строить для богатых, вот они всеми правдами и неправдами их и освобождают. Чего тут только не было, каких страхов народ не рассказывал.

– А власть, а полиция?

– А что власть? Власть тоже кушать хочет. А люд подневольный, как при крепостном праве.

Можно было бы расспросить гораздо подробнее, попросить назвать имена и фамилии людей, которых она подозревает в участии в преступлениях. Наверняка слышала Мария Ивановна о тех, кто творит тут черные дела, о местной администрации… Но вряд ли пойдет на откровенность. Чего ждать от тихой одинокой женщины, от других таких же жителей этого городка? Скорее всего, запуганных слухами, рассказами очевидцев, уверенных, что «до бога высоко, а до царя далеко». Жить по принципу: «тебя не тронули, ну и слава богу» – можно, даже удобно, но живут здесь по нему не по причине собственной циничности. Причина в беззащитности. Спроси сейчас Марию Ивановну, и эта милейшая женщина закроется от него непроницаемым щитом. Реакция предсказуема. Скорее всего, сразу возникнут сомнения в истинности причин приезда Антона в этот городок. А кто ты есть на самом деле, милок? А зачем ты приехал? И что ты тут вынюхиваешь? А не от этих ли ты, кто тут решает судьбы людей, не тайный ли ты соглядатай, не предвестник ли ты новых бед, теперь уже для жителей вот этого поселка, на который положили свой жадный взгляд правящие жизнью?

Ответ будет прост и лаконичен, он сведется к заявлениям, что никого не знаю, ничего не слышала. И настойчивому предложению забрать свою блохастую собаку и съезжать с постоя. Иди ищи себе другое жилье! Антону съезжать не хотелось. Этот дом его устраивал во всех отношениях: и тихая часть поселка, и явное уважение соседей к Марии Ивановне, и ее характер. По всему было видно, что хозяйка не сплетница и не болтушка. Вполне степенная женщина. И значит, надо оставлять себе этот относительно надежный тыл, а розыском заниматься в другом месте.

– А медом у вас тут никто не занимается? – уже отправляясь спать, поинтересовался Антон. – Говорили мне, что травы у вас тут подходящие, и мед должен иметь лечебные свойства.