Еще живой противник вздрагивает, и из его рта начинает течь кровь. Кожа натягивается, едва не разрываясь на ребрах. Кьюджин отпускает захват и отходит, позволяя темнокожему упасть на пол. Тело Кумовца продолжает конвульсивно вздрагивать, руки и ноги дергаются, пальцы скребут пол. Он еще пытается вдохнуть, или наоборот выдохнуть, но бой уже закончен, и трибуны вновь взревели, одобряя очередную смерть.

  - Что же, в изобретательности ему не откажешь, - одобрил старец.

  Оставалось всего три поединка. И, если все продолжиться именно так, у палача будет еще две жертвы.

  Следующий поединок оказался наиболее скучным из всех. Противники не старались победить, они старались проиграть. Ни один, не второй совсем не желал в финале встретиться в Кьюджином. И умереть от его рук.

  - Он добился того, чего хотел, - констатировал старец, - страх. Почти животный ужас сковал его противников. И те, кто уже выбыл из турнира, рады этому.

  Но бой заканчивается, и под овации трибун, на ринг снова выходит Коноховец. Выходит и его противник. Нервный, постоянно посматривающий на судью и на ложе Муи. Снова крепко сложенный мужчина. Куноичи не проходят выше претендентов, обычно, так что в турнире участвуют мужчины. Так и этот, потирая руки, замотанные полосками ткани, он нервно выходит на ринг. Кьюджин потягивается. Для него этот мужик - лишь еще один труп в длинной череде таких же трупов.

  Судья начинает схватку. Коноховец не спеша сближается, навязывает рукопашный бой. Заключенный опасливо пятиться уходит от атак. Немного комично смотрится калека, гоняющий рослого мужика по рингу. Но вот Кьюджин становится серьезным, и удары становятся жестче, быстрее. Заключенный пропускает удар в голову, и последовавший сразу за ним удар коленом в грудь. Пятиться, держась за место удара. Ему больно. Мучительно больно, и еще более мучительно страшно. Но Коноховец продолжает наседать, и заключенный пропускает один за другим удары в грудь. Удар за ударом. Ему больно, на его коже возникают следы от ударов, но Коноховец лишь продолжает танцевать рядом, сыпать ударами. Публика напряженно ждет. Ждет, предвкушая красочный, кровавый финал. Этот противник был побежден еще до того, как вышел на ринг.

  И вот он пропускает очередной удар в голову, едва не теряя равновесие, но Коноховец хватает его за горло, ударом в пах сажая на колени. Затем удар по голове, чтобы окончательно дезориентировать. Обходит противника со спины. Заключенный, как на заказ, сидит лицом Муи. И хозяин тюрьмы понимает, что сейчас что-то произойдет.

  - Рьюзецу, отвернись.

  Девушка, до этого с оцепенением наблюдавшая за боем, вздрогнула и отвела взгляд. А затем вообще развернулась спиной к арене. Кьюджин рванулся к противнику и нанес сильный удар в позвоночник. Удар открытой ладонью. Удар, от которого все тело заключенного дрогнуло. Ребра не выдержали, и грудная клетка, порвав кожу, открылась кровавым бутоном костей. Солнечное сплетение вылетело вперед, а за ним вылетели легкие и сердце, да и еще какая-то требуха. Кровавые брызги залил пол перед телом.

  Несколько долгих мгновений тишины, и трибуны взрываются слитным ором. Просто ором, одним, единым, восторженным криком. Им уже не важен сам бой, они просто хотят увидеть красочную казнь. Надзиратели выходят на ринг, чтобы забрать тело, но к ошметкам органов подходят неохотно. Вместе с надзирателями, не дожидаясь разрешения, выходит и последний боец.

  Финалисты не стали дожидаться ни надзирателей, ни судьи. Заключенный провел пальцем по горлу, и ринулся в бой. Его печать была практически бездействующей, так что за его движениями обычные люди уследить бы уже не смогли.

  Кьюджин уклонился от первого удара руки, и даже успел блокировать второй. Но отсутствие одной рабочей конечности сказалось почти сразу, он пропустил сильный удар в голову и последовавший за ним удар коленом в грудь. Отскочив назад, Кьюджин сразу сдвинулся в сторону, уходя с линии атаки, и попытался достать противника ударом ноги, но и тот проявил ловкость, перекатом уклонившись от удара. Противник был лишь немногим выше Коноховца, но шире в плечах, и имел весьма заметную мускулатуру. Он еще не становился лучшим на этом ринге, но уже трижды добирался до второго места, и сейчас, накачавшись дурью для храбрости, готов был идти до конца.

  Заключенный сближается и выполняет быструю подножку. Кьюджин подскакивает, контратакуя ударом руки. Но зек блокирует удар, одновременно сам бьет в лицо Коноховца. Но Кьюджин чуть смещается, зажимая руку противника подбородком. Кладет свою ладонь на затылок противника и резко тянет вниз, навстречу колену.

  Удар проходит, но зек своей рукой хватает за ногу Кьюджина, поднимает его и с силой бросает спиной на пол, падая сверху с одновременным нанесением ударом. Коноховец стойко переносит несколько ударов, затем, сумев согнуть ногу и упереть ее в противника, скидывает его с себя, откатываясь и поднимаясь на ноги.

  Но зек снова бросается в атаку, нанося удар за ударом. Кьюджин блокирует атаки, но медленно пятиться. Отбивая удары руками, он пропускает удар ногой в живот, от которого отлетает к сетке.

  А заключенный складывает печать.

  - Врата Каймон - откройтесь!

  На теле зека вспыхивает и гаснет печать.

  - Врата Кьюмон - откройтесь!

  Печать вновь вспыхивает, но так же гаснет, не препятствуя использовать технику.

  И зек срывается с места, за пару мгновений оказываясь рядом с Коноховцем. Первые два удара вдавливают Кьюджина в сетку, удар коленом в живот заставляет немного согнуться, но следующего удара зек нанести не успевает. Коноховец наносит один единственный удар, от которого противник улетает на другой край ринга.

  Печати на теле Кьюджина вспыхивают, обжигая кожу, заставляя прекратить использовать технику. Но Коноховец лишь скидывает помятый от ударов протез. Зек вскакивает и вновь идет в атаку, за секунду сближаясь с Кьюджином, но промахивается, и его накрывает удар сверху, впечатывающий заключенного в пол.

  Кьюджин отскакивает в сторону, тяжело дыша. Его глаза заметно сверкают бликами света, но печать разгорается все сильнее.

  Зек поднимается уже не так уверенно, но снова бросается в атаку. Коноховец сплевывает на пол, и совершает кувырок назад, перенося опору на руку, и, уперев ступни противнику в грудь, подбрасывает его вверх. Затем подпрыгивает сам.

  - Львиная преграда!

  Серия мощнейших ударов перемалывает тело зека в воздухе, и он, как мешок с костями и плотью, летит вниз, разбиваясь о пол, разлетаясь ошметками тела. Кьюджин падает рядом, сжимая зубы, сражаясь с впившейся в его тело печати. Печати, рисунок которой уже выжжен на его теле, уже прожег кожу и взялся за мясо. Несколько долгих секунд эта борьба продолжается. А затем судья гасит его печать.

  Муи поднимается под рев ликующей толпы. Он наблюдает за уставшим, но живым Кьюджином.

  - Что это было? - спрашивает старец.

  - Я должен был заставить его применить сенчакру. И я это сделал. Думаю, первые результаты эксперимента вы сможете увидеть уже сейчас.

  Старец тоже поднялся, кивнув. Все же работа Муи интересовала его куда больше этих кулачных боев.

  Глава 4/12.

  - Вот, значит, как это - жить с комфортом.

  Заку, открывший дверь, первым заглянул в новую камеру Кьюджина, и его собственную, в общем-то.

  - Не отвлекайся! - рыкнула на него Кин.

  Коноховец чувствовал себя не слишком хорошо, но от отправки в лазарет отказался. Да и до корпуса, из которого выселили убитого Кьюджином бойца вместе с его шестерками, идти было ближе. Кьюджин, ставший пару минут назад Восемьдесят восьмым, занял последний этаж восьмого корпуса. Бывшие шестерки, жившие здесь, похватали, что смогли унести, и были резко выселены. Поэтому вещей осталось много. Хотя в этих корпусах и случались переселения после каждого турнира, все же новые бойцы подселялись сюда не часто. А те, кто и жил здесь, даже если после турнира места изменялись, не торопились переселяться сразу, а порой и не меняли этажей вовсе. В этот раз пятеро зеков, которых сюда пустили для выноса вещей, унесли только то, что влезло в руки, а многое осталось. Мебель, кое-какая одежда, много разной еды, мусор, дурь, стол для игры в карты, и еще кое-какой инвентарь для развлечений. Пусть предыдущий житель остался живым и сейчас был прописан на этаж ниже, боец счел, что нервировать своим присутствием победителя турнира ему не следует.