— Я думаю, что граф де Жизор уже седлает своего коня.

— Будем надеяться, — мягко сказал де Сантор.

— Вы мне лучше скажите, что сейчас делается в госпитале св. Иоанна?

— В госпитале, — барон сладко зевнул, — мне кажется мы предусмотрели все, помимо тех сотен людей, что скрытно опоясали здание, мы заменили наверное треть больных своими людьми, буквально в двух шагах от Али лежит до десятка наших головорезов, притворяющихся больными. Только Святой дух мог бы навестить юношу и уйти свободно после этого визита. Да и на его счет я не уверен.

— А не разумнее ли было бы убить Саладина там, где мы его обнаружим. Хоть на въезде в город, — спросил мрачно Конрад, — эти громоздкие приготовления внушают мне тоску.

— Ну, во-первых, — пояснил де Сантор, — мы не знаем точно, каким путем султан проникнет в город. Лишь об одном месте в Иерусалиме, нам известно точно, что он там будет — это вонючая подстилка в северном углу главной залы госпиталя св. Иоанна.

— А во-вторых?

Де Сантор вежливо улыбнулся.

— Достаточно и во-первых.

— Уже второй час ночи, — маркиз обернулся к великому магистру, не имеет ли смысл переместиться поближе к месту событий?

— Не вижу оснований спешить. Мне что-то подсказывает, что Саладин появится ближе к утру, самое глухое и трудное время для стражников. И даже если я ошибаюсь, и он прямо сейчас прокрадывается в госпиталь, можно быть спокойным — ловушка захлопнется самостоятельно, а потом… — барон де Сантор картинно развел руками, собираясь еще раз посетовать на отсутствие господина сенешаля, но в этот момент в залу вошел барон де Бриссон и негромким, но торжественным голосом объявил:

— Граф де Жизор.

Вслед за графом вошел и Реми де Труа. С молчаливого согласия великого магистра, он тоже принял участие в совете.

Ночь в большом городе не бывает абсолютно тихой. Перекликаются стражники на городской стене. Ни с того ни с сего поднимают лай собаки. Изредка доносится истошный крик человека, зовущего на помощь.

Кричит он зря, даже если кто-то и прибежит на этот крик, никого он не застанет, кроме ограбленного до нитки крикуна. Городские грабители, с одной стороны, очень трусливы, с другой, умеют работать крайне быстро, не то, что разбойники с большой дороги. Вышеописанные особенности иерусалимской ночи были на руку Саладину, даже случайно потревожив кого-нибудь, он мог быть уверен, что не обратит на себя слишком большого внимания.

Госпиталь св. Иоанна был расположен неподалеку от Сионских ворот, громада его отчетливо рисовалась на фоне звездного неба. Вечером шел дождь и поэтому скаты его крыши блестели в лучах луны.

Много усилий приложил де Сантор к тому, чтобы те несколько сотен людей, которыми были нашпигованы кварталы вокруг госпиталя, не бросались в глаза даже самому внимательному наблюдателю. Теперь, приближаясь по темным переулкам к месту встречи с султаном, он еще раз проверил свою работу. Нет, кажется не заметно ничего подозрительного. Конрад и де Ридфор шли вслед за ним, также как и он, завернувшись в темные плащи, они останавливались, когда он останавливался, прислушивались, когда он замирал, подняв правую руку. Облечены все они были в одежду госпитальных служек, чтобы не спугнуть своим видом дорогого гостя.

Войдя на территорию госпиталя, де Сантор молча показал своим спутникам куда им следует повернуть. Они заранее условились, что де Ридфор и Конрад поднимутся на галерею, охватывающую основную залу с двух сторон, на ней, как правило, отдыхали братья госпитальеры, чье дежурство закончилось.

Сам де Сантор повернул в другую сторону. Он считал своей обязанностью находиться как можно ближе к месту основных событий, он велел приготовить ему укромное место шагах в пятнадцати от лежанки, на которой маялся от перемежающейся лихорадки и наплывов беспамятства, юный сарацин по имени Али.

Госпиталь никогда не засыпал полностью, плавали под сводами стоны, кто-то бредил в горячке. Бродили меж рядами лежанок служки и больные, которым требовалось по нужде, кто-то сидел, схватившись за голову и ныл от зубной боли. Сопящее, дурно пахнущее, мочащееся под себя стадо освещалось тремя широкими, бледными потоками света. Луна висела, казалось, вплотную к высоким окнам.

Де Сантор занял свое место, он все время прижимал к носу платок, густо пропитанный благовониями, ибо дышать было нечем. При этом, он, разумеется, внимательно следил за тем, что происходит вокруг. Появление любой движущейся тени заставляло его вздрагивать. И когда выяснялось, что это всего лишь служка с успокаивающим отваром или возвращающийся из нужника больной, внутри у него разочарованно екало. Затек локоть, пришлось менять позу. Потом еще раз. Как и следовало ожидать, зашевелились сомнения — а придет ли он вообще! Разве он сам, барон де Сантор, в подобной ситуации отправился бы навещать племянника, пусть даже самого разлюбимого? С какой точки зрения не погляди на этот замысел, он выглядит безумным. Почему же султан, не слывущий безумцем, загорелся его осуществлением. Все твердят о благородстве Саладина, но благородство не обязано находиться в полном противоречии со здравым смыслом. Может быть слух об этом визите всего лишь уловка? Здесь просто отвлекается внимание, а где-нибудь в другом месте будет нанесен неожиданный и хитрый удар.

Де Сантор попробовал ужаснуться такому предположению, но не смог. Если уж что и было точно известно о Саладине, это его отвращение ко всякого рода хитростям. Говорят даже, что победу, добытую с помощью обмана он, якобы не считает победой. Его Бог — ему судья. Ведь победа, если нужно, легко забывает своих родителей.

Де Сантор осторожно лег на спину, чтобы дать возможность отдохнуть своему левому локтю, при этом он неожиданно громко зевнул и перекрестился. Почему то подумал о де Ридфоре и остальных союзниках. Ощупал взглядом ограду галереи. Небось ждут зрелища, как в римском цирке. Нет, все-таки, как ломит локоть! Де Сантор придумал, что надо сделать — развернуться на лежанке таким образом, чтобы голова оказалась там, где сейчас находятся ноги, и тогда можно будет опереться на правый локоть. Приподнявшись на четвереньки, госпитальер стал осуществлять свой замысел. Находясь в этом, не слишком благообразном положении, он оглядел привыкшим к темноте глазом зал и… замер. Меж первым и вторым рядами лежанок медленно двигалась высокая согбенная фигура в плаще с капюшоном. Одет этот неизвестный был как и положено служащему брату, но в движениях его… Не меняя положения, де Сантор все напряженнее следил за таинственным гостем. Внутри у него стоял немой вопль — он! он! он! Сердце стучало так, что кажется создавало эхо под сводами.