— Их нет, их нет! — повторял Калеб. Наконец, он перестал плакать, встал, поднял винтовку и вышел на улицу. Я последовал за ним.

— Калеб, друг, мне очень жаль, — сказал я.

Он не ответил, только закашлялся и зашмыгал носом. Затем прицелился и выстрелил в машину, направил винтовку на ближайший дом и пошел стрелять по всему подряд, выбивая штукатурку со стен, круша стекло и металл. Когда патроны кончились, Калеб вытащил из кармана еще горсть и быстро перезарядил оружие.

Я дернул вверх молнию на куртке и поспешил за ним. Он направлялся к горящему зданию на углу. Лишь бы те безвредные несчастные охотники успели оттуда уйти! Надо было как–то отвлечь Калеба, направить его гнев на что–то другое. Я прекрасно знал, что пережив подобную потерю, меняешься навсегда.

— Калеб, послушай, — сказал я, крепко взяв его на плечо. — Мне нужна твоя помощь.

Он вырвался резким движением.

— Помощь? Чем я тебе помогу? Я даже родителям не сумел помочь!

— Калеб…

Он развернулся ко мне и толкнул меня в грудь.

— Это ты! Ты заставил меня! — орал Калеб, глядя мне в глаза, — Лучше бы я не знал, не видел, что с ними случилось! Зачем ты заставил меня!

Моего друга терзала, рвала на части злоба.

— Тебе нужно было туда сходить.

— На хрена?!

— Рано или поздно ты бы узнал. Ведь это твой город и нельзя делать вид, что все как раньше.

— А ты думаешь, я не понимал, что случилось? — спросил Калеб немного спокойнее и сделал пару шагов от меня.

Я сел прямо на снег. Посмотрел на залитое лунным светом лицо товарища и сказал:

— Сейчас тяжело и будет еще тяжелее, но потом станет легче.

Калеб молчал.

— Случилась самая настоящая трагедия. Мне тоже тяжело, но я могу только представить, что чувствуешь ты. Сейчас очень многое зависит от твоего решения. Решать только тебе, но я прошу, останься с нами, ты нам нужен.

Калеб отвернулся и пошел вперед, остановился. Выстрелил по машине — один раз, как–то вполсилы. Злость отпускала его. Он протянул мне руку и помог подняться.

На следующем перекрестке мы остановились, и в этот миг я уловил далекий, еле слышный звук. Посмотрел на небо: опять самолет или мне послышалось?

— Калеб, послушай!

Я выключил фонарик. Мы с Калебом стояли посреди Парк–авеню лицом к югу. В ярком лунном свете было очень хорошо видно, во что превратился город.

— Слы…

— Тсс, — прошипел Калеб, склонив голову набок.

Он тоже слышал: нарастающее гудение в ночной морозной тишине.

Холод пробирал до костей, навалилась какая–то неодолимая тоска. Где–то на юге прозвучал сильный взрыв — и еще секунд двадцать или полминуты шла цепная реакция: с интервалом в секунду раздавались взрывы потише. Задрожала под ногами земля. На какой–то машине завыла сигнализация. Мы не знали, что именно рвануло, но взрыв этот точно не означал ничего хорошего.

— Бежим! — крикнул Калеб и сорвался с места. Я за ним.

Мы забежали за врезавшуюся в тротуар машину. Парк–авеню горела: оранжевые языки пламени лизали здания, поднимался в небо густой черный дым, время от времени сыпались снопы голубых искр.

— Смотри туда, — дернул меня за рукав Калеб.

Я сразу же узнал машину.

— Это второй грузовик, первый взорвали, когда я нашел Фелисити.

— Я не совсем про него.

— А про что?

— Гудит, как дрон, — сказал Калеб, высовываясь из–за багажника. Грузовик был в трех кварталах от нас и двигался с выключенными фарами, вслепую.

— Как что?

Не переставая наблюдать за удаляющимся грузовиком, Калеб объяснил:

— Дрон – беспилотный летательный аппарат военного назначения. Только не пойму смысла.

— Почему?

Калеб повернулся ко мне, и его лицо в синевато–белом лунном свете внезапно показалось мне гораздо старше.

— Они ведь наши.

Его слова поразили меня.

— Ты думаешь о том же, что и я? — тихо спросил он. — Зачем нашим бомбить своих солдат?

Но мы не успели договорить: жужжание стало резко приближаться. Уже через мгновение дрон оказался над нами, у него из–под крыла вырвалась с громким хлопком ослепительно–оранжевая вспышка.

36

— За мной! — выкрикнул Калеб. Один за другим стали раздаваться взрывы, в полную силу заревел мотор грузовика и с него посыпались выстрелы.

Пригибаясь к земле, мы перебежали Парк–авеню. Грузовик несся прямо к нам — оставалось не больше квартала.

Я поскользнулся, но удержался на ногах, а вот Калебу не удалось сохранить равновесие, и он с разбега врезался в стену и вскрикнул, схватившись за ушибленное колено. Я подскочил к нему, помог подняться.

— Ты как?

Он зарычал в ответ и обхватил меня рукой за плечи. Мы кое–как доковыляли до магазина с выбитыми стеклами.

— Колено разбил.

— У тебя кровь идет, — сказал я, увидев его перепачканные ладони.

— Да.

— Идти сможешь?

— Смогу, все в порядке. — Калеб перенес вес на здоровую ногу и прислонился к стене, перезаряжая винтовку. — С грузовика стреляли…

— Я видел. Только вот по кому или по чему?

Немного высунувшись из–за колонны в фойе, я провожал глазами грузовик. В кузове, прижавшись к большому контейнеру, стоял Старки, с которым я познакомился несколько дней назад, и стрелял по…

— Ложись, — прошипел Калеб.

Прямо к грузовику бежали охотники — не меньше десятка. Один упал, подстреленный, и скорчился на обледенелой земле, а потом мы увидели его лицо…

Я выдохнул:

— Женщина! — И отступил в фойе.

— Да что ты? — ехидно спросил Калеб, не отрывая взгляда от неподвижного тела.

— Я первый раз вижу женщину… женщину–охотника так близко.

— Ты думал, они все мужчины?

— Те которые пьют кровь, — да. Думал, может такими становятся те, кто склонен к жестокости…

Калеб перехватил винтовку и приготовился стрелять.

— Лучше не будем ничего такого думать, — сказал он. Мы еще немного углубились в фойе. Грузовик замедлил ход: дорога была заблокирована машинами.

Охотники стали приближаться, но троих сразу же уложило выстрелами с грузовика, и почти все другие моментально набросились на свежую добычу, за которую даже не надо было бороться. Но четверо преследователей, приостановившись на секунду, разбежались двумя группами по сторонам и спрятались — они испугались!

— Что они… — хотел спросить я, но замолчал. Я узнал охотника, заскочившего за перевернутый торговый лоток: я никогда не забуду его лица, оно снится мне в кошмарах — именно его я видел в бинокль с небоскреба. Он оторвал взгляд от грузовика, но не посмотрел в нашу сторону: вместо этого задрал голову кверху.

Я услышал нарастающий писк. Мы все услышали и узнали его.

— Дрон возвращается, — заорал Калеб, и через мгновение мы уже были на улице и убегали из зоны поражения.

Прямо над нами беспилотный самолет с алыми бликами пожара на крыльях резко пошел вниз. Мы не успели пробежать и четверти квартала, как полыхнула яркая вспышка, с пронзительным визгом вылетела ракета и…

Оглушительный взрыв.

37

Друзья. Мечты и надежды. Я увидел и вспомнил все…

Автоматная очередь вырвала меня из забытья. Жарко. Меня, похоже, тащили куда–то.

Вот трое моих друзей. Они помогли мне выдержать и выстоять…

Какой–то вскрик. Меня волокут по колючему, холодному асфальту. Я заставляю себя открыть глаза: лицо — и снова реальность ускользает.

Я в небоскребе.

— Дейв! Анна! Мини! — зову я в пустом зале.

Никто не отвечает, а я все зову и зову.

Тишина.

— Джесс, лежи тихо, я сейчас вернусь, — прокричал Калеб мне прямо в ухо, и я вспомнил дом, отца. Уже один его голос заставлял поверить в то, что все будет хорошо. Мое представление о доме стало очень простым: дом там, где семья. Интересно, где они сейчас, что с ними?

Я сделал глубокий вдох, и тут испытал острую, жгучую боль, будто в груди вспыхнул огонь. Закашлявшись, я перекатился на бок: совсем близко шел по дороге человек — я видел только его ноги в зареве красноватых вспышек, но ничего не слышал. Рядом со мной, не шевелясь, кто–то лежал.