Когда Вовина тарелка опустела, он сладко зажмурился и сказал:

– Щи у вас, Людка, супер! Моя маман такие не умеет варить. Кастрюлю бы съел!

– И не надейся! – усмехнулась Люда и на всякий случай убрала от него подальше тарелочку с хлебом.

– Да это я так… к слову… Я тебе сейчас за эти щи такую новость скажу: умереть – не встать!

– Да что ты там скажешь! – отмахнулась от него Люда, составляя тарелки в раковину. – Все твои новости у тебя на лице написаны. Небось «четвертак» по физике отхватил? За те задачи, что вчера решали?

– При чем тут физика с дурацкими задачами, когда Сеймура к вам в класс переводят!

– Как это переводят? – удивилась Люда.

– Так это! Для исправления!

Новость, которую так торжественно поведал Пономаренко, действительно оказалась до того сногсшибательной, что от нее вполне можно было умереть и не встать.

– Ты хочешь сказать, что Сеймур Исмаилов будет учиться в нашем классе?

– Именно это я тебе уже и сказал!

– Ничего не понимаю… Как же он с нашей математикой справится?

– Ну… не знаю… Как-нибудь справится… А если не справится, может, перестанет выпендриваться! У нас он считает себя самым крутым, а у вас его мигом пообломают! Один Влад Кондратюк чего стоит!

– И все-таки непонятно… Почему его переводят?

– Я же сказал: для исправления! Достал уже всех! Похоже, что на прошлом педсовете решили провести с ним такой педагогический эксперимент.

– А если он не согласится?

– Да кто его будет спрашивать! Не согласится – из школы вообще вышибут!

– Слушай, Вовка, а что он такого сделал, чтобы из школы… ну… как ты говоришь, вышибли?

– Вообще-то не знаю. Только по его персоне даже специальное родительское собрание проводили и что-то там решали, представляешь?

– Ну и что твои родители говорят?

– В том-то и дело, что ничего! Молчат! Рыбами! Говорят – не моего ума дело!

– Ну а ты?

– А я не дурак! Я говорю: если вы мне не скажете, что он натворил, то я по нечаянности тоже могу такое же сделать, и вы же будете виноваты, что не предупредили!

– А они?

– А они глаза выпучили и сказали, что у меня ума для этого не хватит и повода не будет.

Растерянная, Люда даже забыла, что кормить Пономаренко больше ничем не собиралась. Она навалила ему полную тарелку макарон с сыром, чему он несказанно обрадовался и тут же принялся уплетать их за обе щеки.

– Неужели ничьи родители вашего класса так и не проболтались?

– Представь – ничьи!

– Да что же он мог такого ужасного натворить? – удивилась Люда, вяло ковыряясь в тарелке с макаронами. У нее совершенно пропал аппетит.

Сеймур Исмаилов был очень красивым парнем, с особенной, соответствующей его имени и фамилии восточной внешностью. Он напоминал Люде сказочного сына падишаха или, на худой конец, визиря из «Тысячи и одной ночи». У него были удлиненные, густо-вишневого цвета глаза, прихотливо вырезанные яркие губы, смуглая матовая кожа и шапка иссиня-черных, густых и блестящих волос до плеч. Все девчонки их параллели сохли по Сеймуру и падали ему под ноги осенними листьями. Исмаилов не обращал на них внимания, не глядя проходил мимо. Рядом с ним ни разу не видели ни одной девчонки. Но они тем не менее надежды пройтись с ним рядышком хотя бы по школе не теряли.

Конкуренцию Сеймуру составлял только вышеупомянутый Людин одноклассник Влад Кондратюк, голубоглазый гигант с темно-каштановыми глянцевыми кудрями. Он тоже нравился многим девчонкам, но яркая экзотичность Исмаилова притягивала больше.

– Ну… Вообще-то у Сеймура отвратительные отношения с нашей классной, Элеонорой, – сказал Пономаренко. – Совершенно непонятно, на какой почве. Они все время цапаются. Кто кого больше ненавидит, я даже тебе и не скажу. Он ей хамит, дерзит и чуть ли не посылает в разные места. Она иногда не выдерживает и тоже срывается. Честно говоря, слушать их обоих противно!

– Подумаешь, с классной не сошелся характерами! Это, Вовка, явление довольно распространенное. Мы от своей Антонины тоже не в восторге! А Румянцев даже клялся, что, как только девять классов закончим, он ей на выпускном прямо в шампанское мышьяку подсыплет.

– Мышьяк – это ерунда! Детский сад! Где он его достанет? А у нас вот что недавно произошло! Представь, приходит Элеонора на урок и говорит, что все контрольные тетради, в которых мы диктант из РОНО писали, пропали и нам придется диктант переписывать. Мы сначала обрадовались, потому что все ошибки уже обсудили, в учебники посмотрели и явно написали бы лучше. А она заявляет, что текст и задания будут другими. Тут уж мы стали возмущаться и требовать объяснений, куда делись наши тетради.

– Ну! А она?

– А она говорит, что на нее в подъезде напал кто-то… ну… вроде маньяка… И сумку с диктантами отобрал. Представляешь?

– Странные нынче маньяки пошли, – улыбнулась Люда.

– Ну! И мы ей про то! А Исмаилов ядовито так и говорит: «Может, он у вас теперь еще и выкуп требует в размере десяти тысяч кусочков мела?» Мы так и покатились со смеху… А она вся покраснела, закричала, что никто не смеет так с ней разговаривать… И все такое…

– А Исмаилов?

– А Исмаилов возьми да и скажи: «Не верьте ей, ребята! Она наверняка на наши диктанты борщ пролила, а бедному маньяку теперь за нее отдуваться!» Ой! Что тут началось! Элеонора завизжала, чтобы Исмаилов класс покинул и без матери не являлся, а Сеймур с таким понтом вышел, что чуть дверь с петель не снес!

– А диктант переписали?

– Пока нет, но директриса приходила, лекцию о нормах поведения в школе прочитала и сказала, что еще перепишем как миленькие.

– Может, из-за этого случая Исмаилова и решили перевести к нам?

– Вряд ли. Уж сколько всяких таких случаев было. Я же говорил, они без конца с Элеонорой цапаются. И потом… Он же ничего не сделал. Подумаешь, непочтительно с классной говорил! Сама виновата: тетради куда-то дела, а мы – переписывай! Младенец и тот не поверит про такого припадочного маньяка. По такому поводу не родительские собрания и педсоветы собирать надо, а самой Элеоноре сделать хорошую выволочку! Беречь надо тетради с контрольными! Нам, видите ли, домой их не дают, чтобы родителям пятерки показать, а учителям почему-то все можно! Зачем диктанты домой тащила? Проверяла бы в школе!

– Наверно, ты в чем-то прав, – согласилась Люда, посмотрела на его пустую тарелку, чуть припорошенную тертым сыром, и покачала головой: – Ну, Вовка, по-моему, ты все-таки опять наелся от пуза! Наверно, специально мне зубы заговаривал, чтобы натрескаться побольше!

– Ничего не специально… Но ты согласись, что новость стоила какой-то жалкой тарелки макарон!

– Пожалуй.

– Может, она еще и на стаканчик компотика потянет, а?

– Ты уже пил!

– Так это когда было? Надо же запить макароны!

– Ага! Знаю я тебя! Тебе сначала запить, потом заесть, потом снова запить, потом опять заесть!

– Ладно, Людка, не жмись! Все равно уж наелся! Дай компотика, а?

– На! – Она шлепнула на стол перед Пономаренко стакан. – Пей и выметайся! Нам уроков задали – пропасть! Особенно по физике!

– Люсенька… А ты не могла бы… – вкрадчиво начал Вова, и Люда моментально поняла, что ему надо.

– Люсенька решит тебе физику только в обмен на английский! – строго оборвала его она.

– Заметано! – обрадовался Пономаренко. – Какая страница?

– Посмотри у меня в дневнике и катись отсюда!

Закрыв за Вовой дверь, Люда пошла мыть посуду. Она намылила тарелку и замерла с ней над раковиной. Если все, что сказал Пономаренко, правда, то Исмаилова посадят с ней, потому что в классе больше нет ни одного свободного места. С тех пор как Вова перешел в другой класс, она уже пятый год сидела за партой одна, к чему давно привыкла. Со всеми девочками класса она находилась в ровных приятельских отношениях, но задушевных подруг у нее не было. Это ее нисколько не расстраивало. Люда была одиночкой по натуре. Вовы Пономаренко ей вполне хватало, чтобы обсудить школьные дела, телевизионные фильмы, книги, компьютерные игры и бесцеремонно выгнать его из квартиры, как только обсуждать это ей надоест.