Александр внимательно посмотрел собеседнице в глаза.

-- Думаю, порядочно ли это с вашей стороны, -- грустно заметил он. – Любовь к брату – прекрасное чувство. Но подтасовывать улики так, чтобы вместо него наказали другого, совершенно неповинного... Кстати, юношу зовут Михаил Десятников, он прогрессивный человек, талантливый художник и нежно любит Льва Николаевича Толстого.

Ася побледнела так, что, казалось, лицо ее стало совершенно прозрачным – одни веснушки витают в пустоте.

-- О чем вы? – медленно, словно звуки давались ей с огромным трудом, произнесла она.

-- Здесь сейчас находится один из членов Колоса. Властям очень выгодно обвинить его в преступлении. Сама понимаешь: раскрыли заговор революционной организации, получат чины, награды – а заодно повод задушить последнюю свободу, которая у нас еще осталась, прикрыть даже самые безобидные кружки. Если обнаружится хоть одна улика против Колоса, никто не станет разбираться в подробностях. Десятникова повесят, а в России усилятся репрессии. Начнут, наверное, с университетов, уволив всех свободомыслящих преподавателей вроде Евгения Павловича и отчислив студентов, похожих на Арсения.

Девочка, скрючившись, зарыдала в подушку так безудержно, что Красилову стало стыдно за друга. Нельзя доводить ребенка до подобного состояния! Как ее теперь утешить? Дать конфету, куклу? Или это относится лишь к малышам? У Евгения не было детей, и он имел довольно смутные представления о том, как с ними обращаться. Вот Александр во всем разбирается – пусть он и утешает.

Однако у адвоката, похоже, были иные планы.

-- Это ведь ты положила колосья на тело? – жестко спросил он.

-- Я не думала, что обвинят кого-то конкретного! -- резко повернувшись, в отчаянье закричала Ася. – Я просто не хотела, чтобы мучили Арсения! Он ни в чем не виноват, клянусь вам! Я чувствую это! Но его обязательно обвинили бы, потому что Саломея отказала ему и решила выйти за другого. В подобных случаях считается, что убийца – неудачливый соперник. Я читала книги, я знаю! Я испугалась за него, понимаете? Но я не хочу, чтобы из-за меня повесили невиновного, и репрессий тоже не хочу. Что же мне теперь делать?

-- Рассказать всю правду, -- ласково предложил Александр. – Итак, около трех ночи я ушел дать телеграмму твоему отцу, а ты осталась.

-- Ну, да. Спать не хотелось, и я начала думать. Мне было жалко Арсения... я представляла, как он бродит по улице темной ночью, одинокий и неприкаянный. Саломея сперва соблазняла его, заманивала, а потом бросила ради князя. Мало ли, что брату теперь придет в голову? Может даже руки на себя наложить. Он ведь очень впечатлительный и чуткий, очень! Я испугалась и решила его найти. Оделась и потихоньку вышла.

-- Во сколько?

-- Не знаю. Может, через час после вас. Я побродила по вокзалу, но там Арсения не было. Тогда я подумала: может, он ночует в автомобиле Саломеи? Я помнила, где он стоит. И пока я бежала туда, у меня в голове возникла история... я вам объясняла, как оно бывает. «Что толку, если я покончу с собой, а она останется в живых? Эта страшная женщина создана, чтобы мучить мужчин, ломать их и доводить до смерти. Я не первая из ее жертв и не последняя. Вереница искалеченных судеб – вот что несет она миру. Кто-то должен прервать сей кровавый путь, и я возьму тяжелую миссию на себя» -- думал юный студент, сжимая в руке остро наточенный нож.

Ася всхлипнула.

-- Ваш брат умеет обращаться с ножом? – неожиданно осведомился Коцебу.

-- Конечно, -- опешила девочка. – Разными ножами и вилками... думаете, раз отец из простых, нас не учили этикету?

-- Я не о еде, -- Александр, не удержавшись, весело хмыкнул. – Ему случалось, например, зарезать живую курицу?

-- Конечно, нет, -- ужаснулась Ася. – Если бы я видела курицу живой, ни за что бы не стала ее есть! А Арсений тем более. Вы не сбивайте меня, лучше слушайте. Я шла и сочиняла. Я уже привыкла к мысли, что Саломея скоро умрет. Призраку незачем врать, да и родители ее погибли при загадочных обстоятельствах, так что на семье стоит печать смерти. Вопрос только в том, кто именно совершит убийство. Подойдя к автомобилю, я увидела, что задняя дверь распахнута, а на сиденье полулежит Саломея. Я сразу догадалась, что она мертвая. Там натекла целая лужа крови... я даже туфли испачкала. Я ужасно перепугалась. Сперва хотела позвать на помощь, а потом... я ведь только что представляла, как Арсений ее убьет, и вот она передо мною мертвая. Я твердо знала: на самом деле он этого сделать не мог... но мысль все равно в голове вертелась. Из-за моих дурацких фантазий, понимаете? Я должна была отвести от него подозрение. Тут мне и вспомнились Колебатели основ. Я решила, что это умная мысль: подбросить улику, указывающую на них. В поле как раз оставалось немного колосков, и я кинула их на тело Саломеи. Только опасалась: вдруг глупые полицейские не догадаются, что это знак? Однако я надеялась, когда труп обнаружат, со мной обязательно захотят поговорить. Тогда я и объясню им про Колос, если сами не сообразят. Вот и все. Потом я вернулась сюда, незаметно легла и принялась ждать. А потом пришли вы.

-- Скажите, Ася, -- уточнил адвокат, -- на Саломее были ее драгоценности? Серьги, кольца, браслет.

Девочка изумленно на него уставилась, затем закрыла глаза.

-- Про серьги не знаю, а колец не было, -- после паузы твердо известила она. – Саломея была без перчаток. Одна перчатка лежала на сиденье, другая прямо в луже крови у автомобиля. Я помню ее руки... длинные ногти, тонкие пальцы без колец. Я вижу это, как сейчас... – девочка содрогнулась.

-- Да, у вас хорошая зрительная память, -- похвалил Александр. – А еще что-нибудь вам запомнилось? Что-то необычное... мелкая деталь, странный звук...

Ася пожала плечами.

-- Кажется, нет. Я была там совсем недолго и очень перепугалась. По-моему, я рассказала все.

-- Почти, -- кивнул Коцебу. – Теперь отдайте мне то, что там подобрали, и можете спокойно спать до приезда отца.

Он протянул руку. Девочка, машинально схватившись за подушку, резко отклонилась, прикрывая ее собственным телом. С легким сожалением пожав плечами, адвокат вытащил из-под подушки клочок бумаги.

-- Почерк Арсения, -- без тени вопроса произнес он.

Не сдержав любопытства, Евгений вытянул шею, чтобы прочесть текст.

«О вы, губители людей!

О вы, душители свобод!

Ты, коронованный злодей!

Восстанет против вас народ!»

-- Не люблю, когда злоупотребляют восклицательными знаками, -- равнодушно поведал Коцебу, засовывая бумагу в карман.

-- Вы хотите погубить его! – соскочив с кровати, бросилась на обидчика Ася. – Отдайте обратно!

-- Взрослая девушка скачет в дезабилье в присутствии мужчин, -- укоризненно заметил адвокат, отступая.

Ася поспешно схватила одеяло, прикрывая плечи.

-- Теперь Арсения обязательно арестуют, -- тихо произнесла она. – Как вам не стыдно, Александр Александрович!

-- Совершенно не обязательно, -- успокоил ее собеседник. – Я бы, конечно, арестовывал за плохие стихи, однако закон с моим мнением не считается. Если же вас смущает содержание – поверьте, сейчас и не такое сходит безнаказанно. Хуже, конечно, что записка обнаружена рядом с трупом... где конкретно?

-- На сиденье, у левой руки. Я потому и запомнила так хорошо именно руки, -- призналась Ася. – Но это вовсе не значит, что Арсений, убивая, потерял записку. Саломея могла просто носить ее с собой...

-- И перечитывать, восторгаясь стилем, -- ехидно прокомментировал Коцебу. – Сомневаюсь – у барышни были другие вкусы. Ваш брат часто пишет стихи?

-- Постоянно.

-- Конкретно это вы от него раньше слышали?

Девочка, покраснев, отвернулась.

-- Да уж отвечайте, -- хмыкнул Александр. – Снявши голову, по волосам не плачут.

-- Я не слышала, но читала. Он везде разбрасывает свои бумаги, и если они мне случайно попадаются, то волей-неволей бросаешь взгляд...