Михайло Достоевский.
Поцелуй за меня милых детей наших, скажи им, чтоб были умники, я еще им привезу гостинцу. Скажи Николе, что, ежели своими бибижками и впредь станет хвастаться, то привезу ему гостинца розгу. Няньке скажи мой поклон.
Напиши, дружочек, сколько у тебя в чулане полштофов и бутылок с наливкою.
Любезнейшая Маминька!
Душевно радуемся, что можем хотя в нескольких строках поговорить с Вами. Нынче провели мы у папеньки; ходили к маминьке крестной, где нам было довольно весело. Варинька просила нас, чтоб мы за нее расцеловали в письме у Вас ручки. Скоро у нас будет экзамен, и теперь мы к оному готовимся, после коего, может быть, скоро с Вами увидимся, о! как приятна будет та минута, когда мы прижмем Вас к нашему сердцу. Прощайте, любезная маминька, пожелав Вам всего лучшего в мире, честь имеем пребыть покорные дети,
Михаил, Федор, Андрей Достоевские.
Но полях около приписки от детей:
Верочку и Николеньку за нас поцелуйте.
* * *
Мая 23 дня 1835 года.
Здравствуй, бесценное сокровище мое, единственный друг мой!
Уведомляю тебя, душечка, что я слава Богу здоров, детей хотя и не видел от понедельника, но Бог милостив, они должны быть здоровы. Сегодня Семик{132}, но я в роще на гулянье не был, тоска смертельная, нигде места не сыщу, наяву и во сне Бог знает что в голову лезет; сегодня у меня были Шеры, они тебе кланяются. Пишешь ты, друг мой, что тебя мучает изжога и что избавляешься от оной пряничками; Бог знает откуда она у тебя, ты в прежних беременностях никогда оной не имела, советую тебе послать в Зарайск за магнезиею, она тебе лучше всего поможет; жаль, что я мало послал пряников, побоялся, что в случае дождя и те испортятся. В доме у нас со времени приезда Дарии все тихо, и та теперича поуселась; продажа молока очень мала, овса же, друг мой, перемерить нельзя. Насчет Дарии будь покойна, я в ней совершенно уверен. Мишку я не оставляю, и когда я дома, то он мой собеседник; теперь я его отпустил на гулянье с кучером, просился со слезами. Жаль, друг мой, что погода холодная и во вторник такой был мороз, что и в ноябре быть в пору. Пишешь, что ваза в Черемошне на навозной десятине худа, что бы это значило, уж не худо ли ее засеяли. Новостей у нас нет никаких, император уехал. Он у нас был чрезвычайно доволен, императрица также, Рихтеру 2-й степени Станислава со звездою, а нам, разумеется, ничего, оттого я тебе и не писал ничего, впрочем это так всегда водилось и будет водиться, овцы пасутся, а пастух доит молоко, стрижет шерсть и получает барыш. Насчет моих финансов будь покойна, ибо хотя у меня и немного денег, но для домашних расходов достаточно и детям сделаю кой-что летнее, только меня беспокоит поездка в деревню, не знаю, как-то я извернусь, а доходов не предвидится: от Куманиных, сомневаюсь, получу ли, с некоторого времени дуются, а Чермаку надобно отдать непременно.
Теперь писать нечего, не взыщи, милая моя, на моем коротком письме, прощай до понедельника. Уведомляй меня подробно обо всем, это меня теперь одно только и утешает. Поцелуй за меня детей. Сорокопудовой бочке скажи мой поклон, прочим, ежели сего заслуживают, также. Прощай, дражайшая моя, да будет над вами милыми моему сердцу милость божия, да сохранит тебя любовь моя от всех несчастий, да возлюбит тебя Бог так, как тебя любит и до гроба любить не перестанет
М. Достоевский.
P. S. Хотя я тебе и не отвечаю насчет твоих хозяйственных занятий, то это потому, что я совершенно уверен, что все то, что ты устроишь, будет хорошо. Береги свое здоровье и ежели хотя немного погода позволит, то гуляй побольше, работы все брось. Еще тебе скажу, что ты напрасно сделала, что прислала нешитые рубашки: они останутся нешитыми до твоего приезда, все отговариваются недосугом.
* * *
Мая 26 дня 1835 года.
От всей души радуюсь, что Творец Небесный хранит вас под всеблагим покровом своим здоровыми и, по словам твоим, благополучными. О себе также скажу тебе, что и мы все здоровы. Сегодня я дежурный, а потому я в больнице, а дети сидят дома. Нового у нас ничего нет, все старое. Насчет моих финансов не удивляйся, друг мой, что они необширны, я и за это благодарю Творца, ибо они суть остатки жалованья, а приобретать их нет средств, я очень удивляюсь, откуда и ты так богата, разве ты имела свои деньги, о которых мне не сказала. Рад очень, что хлеба, по твоему взгляду, хороши. Погода у нас с нескольких дней поправилась, вчерашний день был очень теплый, а ночью был отличный дождик, сегодня тоже очень тепло. Желательно, чтобы так попродолжалось долее. Пишешь, между прочим, что в Чермошне корова отелилась неблагополучно, а не упоминаешь, от чего это, ежели виновата скотница, то ты очень худо поступила, что только слегка побранила и не наказала для примера прочим. Теперь поговорим о важнейшем: экзамен детям назначен по прошлогоднему в конце июня, между 25 и 30 числом, следовательно, мы не можем иначе приехать, как в конце июня или в начале июля; разочти и то, что мой отпуск не может быть долее как на 20 дней, то прошу тебя сообрази все сие с своим положением{133}, размысли хорошенько, что ежели бы ты и при мне родила, положим, что все это случится и благополучно, то может случиться и после родов болезнь, а я, по причине короткого отпуска не могши долее оставаться, должен буду уехать и оставить тебя больную, посуди, каково бы тогда было тебе и мне, то рассуди хорошенько и дай мне свое мнение, а я так расстроен духом, что более писать не в состоянии. Прощай, дражайшая надежда жизни моей, не забывай меня в растерзанном моем положении души моей, какого я еще с начала жизни моей не испытывал. Касательно Евлампии Николаевны уведомляю тебя, что она сегодня или завтра едет с Фомиными в деревню. Прощай, друг мой, и я твой до гроба неизменный
Михайло Достоевский.
Детей за меня поцелуй, насчет гостинца для няньки после видно будет, что я в состоянии буду сделать.
На 4-й странице письма:
Любезнейшая Маминька!
Душевно радуемся, видя из письма Вашего, что Вы находитесь в добром здоровьи, а мы эти два праздника проводим у папиньки. Экзамен наш, к сожалению, отложен и, говорят, что будет между 24 и 30 июня. Погода у нас превосходная, в ночи был сильный дождь, а день прекрасный: солнце не перестает ни на минуту греть; я думаю и у Вас то же, и Николинька и Верочка вполне награждены за прежние холода. Поздравьте Елену Фроловну с днем ее ангела и скажите ей, чтобы она не прогневалась на меня, что я этого прежде не сделал. Позвольте мне пребыть покорным сыном Вашим
Михаил Достоевский.
Любезнейшая Маминька!
Очень радуюсь, что вы по всеблагому промыслу Создателя находитесь в хорошем здоровьи. Сии два дня, т. е. Троицын и Духов, мы проводим дома у папиньки. Погода у нас, я думаю, такая же, как и у вас, все сии дни стояла все переменчивая, но суббота и нынче прекрасная, хотя и был большой дождь, но во время ночи, и погода после сего освежилась и сделалась превосходною, но я не думаю, что сей дождь не был у вас, ибо он не окладной. Экзамен наш будет по-прошлогоднему в конце июня, и посему мы лишаемся надежды вскоре вас увидеть. Пишете Вы, что детям весело и что Николя даже потолстел, то теперь погода самая хорошая, и, следственно, он может ею наслаждаться на чистом воздухе; поцелуйте их за меня, скажите, чтобы они были умники и что мы к ним скоро приедем. Прощайте, любезная маминька, более писать нечего; остаюсь покорный сын ваш Федор Достоевский и Андрей Достоевский.
* * *
К дочери Варваре Михайловне Достоевской
19 ноября 1838 г.
Любезный друг Варинька!
Письмо твое я получил, благодарю тебя, что ты не забыла 8 число, т. е. дня моего ангела, дня, в который, как тебе до сих пор известно, я отлагаю все заботы жизни, а посвящаю его, во-первых, Богу — единственному утешителю моему в этой горестной жизни, а во-вторых, себе; но и этот был для меня не на радость. — Я уведомлял тебе о моем нездоровье, которое со дня на день делалось худшим и наконец совершенно положило меня в постель. Тебе известно, что я по летам моим, а более по неприятностям жизни привык отворять кровь, но как в Зарайске нет хорошего фельдшера, то из опасения, чтобы он мне не испортил руки, я сделал большую просрочку, болезнь со дня на день делалась худшею, к несчастию в это самое время я получил от брата твоего, Фединьки, письмо, для нас всех неприятное; он уведомляет, что на экзамене поспорил с двумя учителями, это сочли за грубость и оставили его до мая будущего года в том же классе, это меня, при болезненном состоянии, до того огорчило, что привело в совершенное изнеможение, левая сторона тела начала неметь, голова начала кружиться; тут я призвал Бога на помощь, послал за фельдшером, который измучил меня четырьмя разрезами до того, что я претерпел 4 обморока, не помню, как наконец он успел мне пустить кровь, эта операция меня пооблегчила. Помню только, как во сне, Сашинькин плач, что папинька умер. Я жив, да и удивительно ли, жизнь моя закалена в горниле бедствий.
