– Это не я, это не я, это он, – бормотал Артём, бежавший к проездному.

Он и правда представил, что не Артём Столетов подойдёт сейчас к девушке по имени Яна Скворцова, а трёхсотлетний разумный клуб дыма, которому терять на этом свете нечего, на том – тем более, а краснеть он не мог технически.

Нагнулся, схватил проездной, побежал за объектом.

– Подождите, девушка, стойте!

Яна остановилась и обернулась. Брови удивлённо поднялись.

– Вот, вы потеряли. Выпал. Там, – Артём махнул куда-то назад, и сунул синий билетик ей в руку.

И хотя Яна помнила, что ничего не теряла, и вообще, у неё была пластиковая «Тройка», а не бумажный «Единый», она машинально сомкнула пальцы на том, что ей протягивал незнакомый парень.

Артём пролетел три метра, Яна – три с половиной, всё-таки она была легче. Артём ударился головой о бордюр, Яна – об урну. Артём потерял сознание через три сотых секунды после соприкосновения, Яна – через две сотых. Вспышку успели заметить оба.

От грохота оглохли все в радиусе десяти метров.

От вспышки ослепли все, кто смотрел в их сторону.

Кроме Табачного духа.

Его просто сдуло.

Очнулись Артём и Яна в той же последовательности, что теряли сознание. И почти с тем же промежутком. И оба, с первой искрой сознания попытались уползти в разные стороны.

– О, хорошие рефлексы! Стоять! – рявкнул Табачный Дух, хватая их за ремни. – А то свалитесь.

Свалиться они могли со спины сильно волосатого слона, шагавшего по проезжей части Петровского бульвара в сторону Тверской. Спина его была покрыта чем-то вроде толстой мягкой зелёной попоны. На голове слона сидела обезьянка в красном, шитом золотом жилете, красных шароварах и бирюзовой феске.

– Это Бимбо, дух старого зверинца ещё с Пресненских прудов, – представил Табачных дух обезьянку. Мы с тех пор и знакомы. Зоопарк переехал, а Бимбо в духи подался. – Это, – он похлопал по спине слона рукой, – Махараджа, слон-призрак.

Артём тоже потыкал рукой в попону.

– Ну да, твёрдый призрак, – кивнул Табачный Дух. – Я же тебе его показывал, он по Чистопрудному шёл.

– М-м-мамонт? – уточнил Артём.

Обезьянка застрекотала.

– Слон, – перевёл Дух. – Акклиматизировался просто. Холодно, – показал он на голые деревья. – Стоять!

Яна снова попыталась уползти в сторону слоновьей попы и гудящих за ней машин. Машины гудели как будто издалека: уши Артёма были заложены после… чего, собственно?

– Привяжи!

Дух протянул Артёму конец верёвки, Артём привязал её непослушными пальцами за ремень Яны, и теперь она тихо, безуспешно и беспрестанно пыталась ползти, как игрушечный солдатик на батарейках.

– Что это было? – Артём смог наконец задать этот вопрос, не заикаясь.

– Буххх! – Табачный Дух изобразил пальцами расцветающий цветок.

– Ага, – согласился Артём, – а подробнее?

– Ты дал ей билетик. Буххх! Вы валяетесь, как пьяные гномы в пятницу вечером. Я пару секунд пытаюсь понять, где дерево, а где я, и угадываю не с первого раза. Хватаю вас за шкирки. Тащу сюда. Вот, как-то так.

Табачный Дух не иронизировал, а последовательно излагал события. Факты. Артём понял, что в это же время Дух над чем-то напряжённо думает.

– Ясно. То есть не ясно. Этот буххх, что, часто у вас так?

– Нет, – коротко сказал Дух. – Никогда раньше.

К медленно идущему слону пристроилась полицейская машина. Рявкнула сирена. Обезьянка застрекотала на неё, оскалив зубы. Машина выключила мигалку и быстро набрала скорость.

– Дух, что-то случилось?

Вопрос прозвучал странно из уст человека, только что чуть не сломавшего головой бетонный бордюр, а теперь сидящего на слоне-призраке, но Дух его понял.

– Посмотри на неё внимательно, – Дух кивнул на Яну, которая устала уползать и лежала, свернувшись калачиком, обняв колени руками.

Артём глянул искоса. Воздух дрожал.

– А теперь хоть на тот фонарь, – показал Дух.

Воздух над фонарём дрожал.

– Посмотри на неё и на дом, – показал Дух.

Воздух заметно дрожал над вывесками, портившими первый этаж.

– И что это значит? – не понял Артём.

– Вспомни скрепку. И место, где её быть не должно. Сколько мест было?

– Ну, несколько.

– А тут всё! – почти крикнул Дух, и обвёл рукой окружающее пространство. – Всё вокруг!

Артём молча на него смотрел, ничего не понимая.

– Она тут нигде не должна быть. От неё вся Москва ваша дребезжит. От этой, как её… – Дух достал из себя бумажку, – Скворцовой Яны. Глаза карие. Чужая она здесь. Или это всё для неё чужое.

Он выпустил бумажку из рук, и она улетела к бибикающим машинам. В этот момент Скворцова Яна, глаза карие, резко распрямилась, ударив Артёма в грудь обеими ногами в зелёных кроссовках, отчего тот почти упал со спины слона, чудом уцепившись за край попоны, а сама принялась наощупь распутывать узел, завязанный на её ремне. Будь узел спереди, она бы успела. А так Дух дёрнул верёвку, и она влетела в него, как подсечённая рыба в коптильню и закашлялась почти до тошноты.

От начала до конца Тверской на спине медленно идущего слона происходило то, что Яна потом назвала «дурдом на выезде».

Попробуйте рассказать психически здоровому человеку, что он едет на спине слона-твёрдого-призрака под управлением обезьяны-духа, с ним общается разумный говорящий клуб дыма при поддержке парня с шальными глазами, оба управляют случайностями, живут в вымышленном городе, куда ездят на несуществующем метро. При этом рассказать так, чтобы психически здоровый человек в это поверил и остался психически здоровым человеком.

Сначала Яна слушала, зажмурившись и не заткнув уши только потому, что её руки держали Дух и Артём. Потом она открыла один глаз, потом другой, но в её глазах плескалось безумие. Когда все, – и убеждающие и убеждаемая, – порядком устали, случилось то, что, по мнению Артёма, должно было размазать остатки разума Яны по поверхности слона.

Бимбо застрекотал, трагически закрыв маленькой ладошкой глаза, показывая, что больше он не вынесет ни слова о скрепке, которая на самом деле Андрей, а Махараджа закинул на спину хобот, нащупал капюшон Яны, поднял её, перенёс к морде, так, чтобы он мог смотреть ей в глаза, и спросил трубным насморочным голосом:

– Тебе ещё раз повторить?

– Нет. Спасибо. Я. Всё. Поняла, – сказала Яна, ставя после каждого слова точку.

Махараджа вернул её на попону.

– Ну и что мы будем делать? – спросила она совершенно спокойно.

– Вы отправитесь Туда, – пояснилДух.

Яна помотала головой:

– Нет, Никотиныч. Мы. Идём. Вместе.

Артём уже понял: когда Яна говорила с точками, спорить было бесполезно. Помочь мог Махараджа – не красноречием, а хоботом. Но он слушался только Бимбо, а Бимбо в первые же пять минут после того, как Яна пришла в себя, был накормлен жвачкой, поглажен, пощекочен, поцелован и пребывал в состоянии влюблённости.

Табачный Дух, привыкший к тому, что его почтенное мнение возрастом в триста лет окружающими принималось к исполнению точно и молча, всё ещё пытался спорить, каждый раз выкашливая дым, когда Яна называла его «Никотинычем».

– Послушайте, девушка, мы не экскурсоводы. Мы вас Туда провожать не обязаны, нам за это не платят, между прочим. Я вам ещё раз повторяю, отпустите моего помощника и проследуйте к ближайшей станции метро. И вы приедете Туда самостоятельно, мы же вам столько раз объясняли…

Схватить Табачного Духа Яна не могла, поэтому в заложники был взят Артём, которого Яна крепко держала за лямку рюкзака.

– Никотиныч, вы меня, между прочим, взорвали, и вы мне оба теперь должны по гроб жизни. – Яна посмотрела на Табачного Духа. – И за гробом тоже, ты, дым над водой. Так что давайте, ведите в это своё Куда. Пока я тебя не проветрила, как уборщица курилку.

– Да не Куда, а Туда, – устало повторил Дух. – И прекратите меня так называть. Это… это невежливо!

– Как называть?

– Как вы называете.

– А как я называю? Табачный Дух?