-Мы идем гулять, и заодно, раз уж все равно вышли, заглянем в администрацию.- Дедушка был уже стар. Выглядел он уставшим и сохранившим на лице отпечаток тяжелого военного детства. В администрации он хотел подать заявление о новых налоговых льготах для ветеранов великой отечественной войны. Год от года льгот и дотаций ветеранам прибавлялось, год от года их становилось все меньше, год от года они все меньше в них нуждались.

 Дедушка, как и все люди в возрасте, имел привычку никуда не торопиться, поэтому вышел заранее. Прием по вопросам льгот начинался в полдень. Они с внуком вышли в восемь утра, чтобы не стоять в очереди. Старики встают рана, у них уже нет времени спать. Дети встают рано, они слишком спешат бодрствовать. Мальчик Антоша весь практически светился от радости, он любил гулять с дедушкой. Взрослые всегда куда-то торопиться, они всегда заняты и рядом с ними ты чувствуешь себя очередным неотложным делом. Старики куда менее торопливы, всегда ответят на вопросы и с интересом тебя выслушают. А много ли надо маленькому ребенку для счастья. И уж точно каждый не любит, когда его не воспринимают в серьез.

 Солнце уже встало и вовсю освещало большие каменные дома. Антоша шел с задором, вымеривая прыжками бетонную улицу. Маленькие дети все замечают. Мы можем ходить по одной улице десять лет, а узреть ее по-настоящему лишь однажды. Дети каждый раз смотрит на нее. В глазах детей ты никогда не умрешь, потому что они всегда будут оживлять тебя в своих глазах.

-Антош пойдем, зайдем купить кое-что. Я помню, ты не любишь рынки, но мы ненадолго я обещаю, а потом с меня мороженное, договорились?

-Идет.- Антоша скорей всего и так бы согласился. Дети не любят, когда им указывают, что делать, но понимают, что знают не достаточно, чтобы делать это самим и если их хорошо попросить они никогда не откажут. Не один ребенок не любит рынки. И взрослые для них все-таки диковинка, с возрастом они привыкают к большим людям, но привыкнуть и понять не одно и, то же. Большое скопление больших, суетливых, не смотрящих под ноги людей доставляет психологический дискомфорт. Поэтому дед решил сперва купить мороженное, у продавца с холодильником торговавшего у самого входа, а потом уже создавать психологический дискомфорт внуку. Для ребенка с мороженым, любая проблема решается куда более приятно и сладко. Дедушка рассматривал диковинные названия, из которых он знал только вафельный стаканчик. Поняв, что сам он выбрать, не сможет, да и выбирает он не себе, дед передал право выбора внуку. Этот маленький человечек, который еще не умел читать и писать, с легкостью сделал самый вкусный выбор. На рынке даже в такую рань было полно народу. Дед хорошо знал цены на этом рынке, потому, что он уже пзакупался тут много лет. Обойдя пару прилавков, он выбрал один, с самой длинной очередью.

-А говорят еще, что за ценой не постоишь.- Усмехнулся дед. Антоша не отрывался от чудотворного мороженного.

 Очередь медленно двигалась вперед. Медленно двигалась, потому что в ней стояли преимущественно люди пожилого возраста. Они долго выбирали, покупали множество наименований, но всего по чуть-чуть. Им некуда было торопиться. Первые сорок лет жизнь набирает обороты, а остальные сорок лет просто движется по инерции этих оборотов. Когда середина очереди была достигнута, Антошка доел мороженое, и в очереди появилось два парня лет двадцати. Молодые, сильные и наглые. Стоя у самого прилавка, чуть сбоку от очереди, они ждали, пока обслужат последнюю клиентку и громко переговаривались.

-Бля, она когда-нибудь решиться уже, что-нибудь купить?- Судя по их развязанному поведению, молодые люди были явно выпивши.

-Да не говори, я бы на ее месте уж точно поторопился, ей умирать ни сегодня завтра, а она па-полдня картошку выбрать не может.- Оба посмеялись над странной острОтой. Старые люди, мирные по своей сути. Но поворчать никогда случая не упустят, и в оппозицию некультурной молодежи стали ответно обсуждать их поведение вслух.

-Какие наглые хамы.- Сказала самая, по-видимому, боевая старушка во всей очереди, хотя может это просто по тому, что она была в очереди третьей и честно отстояла в ней часа два, а молодые люди явно собирались влезть без очереди и в этом им врятле кто-то помешал бы. Другая старушка, стоявшая позади первой, тоже решила не молчать.

-Да будь у меня такой внук, я бы его задушила.- Молодые люди видимо были к этому готовы, а возможно на это и рассчитывали и пока один сменил постаревшую поторопиться в расчетах с продавцом старушку, другой живо включился в перепалку.

-Да какие тебе внуки старая? Не живи ты в совке, тебя такую дурру, никто бы и за муж не взял. Траханый коллективизм.- После этой несвязанно фразы он громко и нарочито-напускно посмеялся. Однако многие в очереди вспомнили старые социалистические времена после слова коллективизм и стали высказывать свои мысли.

-В то время за такое расстреливали....

-Да ... да... было время... хотя и не было ничего, но и хамов тоже.

-Пьяные рано утром, наверняка не работают. Да в наше время их бы заставили работать. А сейчас всем все можно, да только кому это нужно...- Молодые люди давно потерялись среди живо обсуждающей прошлое толпы. Видя, что до них уже мало кому есть дело, оОни расплатились за купленную картошку и молча, покинули рынок. А толпа еще долго вспоминала, как было когда-то... Не лучше, не хуже, но проще и понятней.

 Дедушка был с внуком, ему не было особенно большого дела до молодых, пьяных выскочек, поэтому в перепалки он вступать не стал. Купив все, что собирался и жвачку для Антошки на выходе с рынка, он неспешно зашагал в сторону здания Администрации.

 В администрации в приемные дни царила обычная атмосфера напряженного ожидания. Примерно, человек сто пятьдесят возрастом за шестьдесят лет, пришли сюда за три часа и уже составили список ожидающих, чтобы точно соблюдать порядок входа. Дедушка отпустил внука, чтобы тому было по-веселее побегать по большому просторному залу, где большинство ожидали своей очереди стоя. Для обычного человека такое ожидание можно назвать пыткой, но старому человеку некуда торопиться, ему везде хорошо, где не плохо и  гдеон не один.

 Ожидание длилось уже около полутора часов. В зал приходили и уходили люди. Многие записывались, некоторые просто уходили, взглянув на список.

 Одна бабушка, с трудом преодолевая последние метры по коридору, отдышавшись и записавшись, подошла к единственному месту, на котором спал молодой человек, свесив голову на колени.

-Милок, уступи место, устала я очень, стоять не смогу.- Бабушка не обманывала. Даже дышала она с трудом, и отстоять еще добрых три часа ей было бы врятле под силу. Молодой человек поднял голову, лицо его выражало полнейшее отупение, хотя он явно понимал, чего от него хотят. Посмотрев раскачивающимся взглядом на бабашку, он ничего, не сказав, опустил голову обратно на колени. В зале началась оживленная беседа. Былой коллективизм снова напомнил о себе, в условиях крупной численности и желания поворчать наращивал негодование толпы в сторону молодого человека, как снежный ком.

-Да что это за не воспитанность такая?- Негодовали одни.

-Где его только воспитывали?- Отвечали им другие.

-Хулиган какой-то.- Поддерживали третьи, четвертые, пятые и десятые. Один дедушка, сидевший, неподалеку от очага негодования, даже подоткнул молодого человека своей палкой. Молодой человек не отреагировал и на это. Вдруг из-за колонны раздался другой молодой голос.

-Да тут кажется дело не в воспитании. Просто парень вчера очень хорошо провел вечер и просто не в состоянии сделать то о чем его просят.- Довольно интеллигентного вида молодой человек, который не особенно хотел вмешиваться, был прав. Парень врятле бы встал, даже если бы подошла его очередь. Однако старики не унимались.

-Сам виноват. Разве это женщина вчера напилась, и теперь стоять не может?- Говорили одни.

-Точно сам напился, сам пусть теперь и стоит. А она ни виновата, что ей идти тяжело.- Отвечали вторые.