-Да, стараемся по-немножко.- Он не знал, что конкретно ей понравилось и что она считает роскошью, потому как давно к этому привык и вообще мало замечал, что твориться у него дома.- Раздевайся!... то есть я имел в виду, снимай обувь. Я тут приготовил тебе тапочки. Проходи в гостиную.- Он суетливо показывал, все о чем говорил и сейчас был похож на того мальчика Пашу, который не знал, как заговорить с девачкой Надей. Она прошла в гостиную. Паша расторопно предложил ей присесть на стул, галантным движением придвинув его ей.
-Хых, как у тебя дорого.- Она медленно водила взглядом по комнате. Павел Иванович в это время пошел на верхний ярус за кухонную стойку сервировать ужин.- Охо, какая у тебя огромная плазма. Хы.- Павел плохо понимал, о чем она говорит и совсем не узнавал ее манеру речи.
Она вывернула из себя еще пару комплиментов: ужину, комнате, интерьеру. Павел Иванович напротив, рассказывал разные интересные истории, услышанные от сослуживцев, но скоро заметил, что Надя не очень охотно в них вникает и на все реагирует одинаковым Хыхом. Так постепенно они перешли на разговоры и обсуждение своих бывших одноклассников и времен своей давно ушедшей молодости. Обсудили, кто, чем занимается после школы. Выяснили, кто женился, кто умер, кто остался, как был, а кто сел в тюрьму. Не заметно они подошли к тому, кто в кого был влюблен.
-Надь.- Улыбаясь после еще одной услышанной истории о горестях и превратностях своих одноклассников Павел.- Та может, не знала, но когда мы вместе учились, я в тебя был сильно влюблен...- он отпил из бокала с вином и принялся наблюдать за ее реакцией из-за бокала. Она давно ни выпускала бокал, и надо заметить, вино порядком ударило ей в голову.
-Знала.- Надя не глядела на него, она смотрела, как кружиться вино в покручиваемом ей бокале.- Мне Виталик рассказал в выпускном классе. Ты мне стихи еще писал.- Тут она подняла на него взгляд и Павел Иванович немного смутился.- Красивые стихи.- Паша не знал, что на такое отвечать. Он вообще не бывал в таких ситуациях. Почему-то сейчас он почувствовал, что не бывал никогда в таких ситуациях, потому что именно эта ситуация не давала ему покоя с самой школы и пока он ее не пройдет, он никогда не сможет двигаться дальше. Но мальчик Паша так и не нашелся, что ответить. Зато она нашлась. Все также, не отрывая взгляда от него, она предложила.- Покажи мне спальню.
Дальше у Паши все было, как во сне и в себя он пришел уже только поутру. Утром он по-обыкновению проснулся рано. Ее уже рядом не было, она ушла еще под утро. Его это нисколько не огорчило. Одному, в своем кондоминиуме, ему почему-то было комфортней. Он почистил зубы, принял душ, приготовил себе завтрак из остатков вчерашнего ужина. Все, казалось, таким же, как и обычно. Но день виделся светлее, еда вкуснее, даже чистка зубов имела какой-то важные сакральный смысл. Сегодня время никуда не бежало и не проходило, как обычно. Сегодня время просто шло, секунда за секундой. Павел Иванович даже позволил себе бокал вина и легкую классическую музыку перед работой.
Сегодня Монолит, придя на работу, наконец заметил лица трепетно взирающих на него коллег. Его немного смутили их взгляды. До этого он никогда не обращал внимания на их взгляды. Он вообще не замечал, что у него на работе работает кто-то кроме него. Сегодня Павел Иванович ответно поздоровался с каждым, и стал гадать, это он только сегодня обратил внимание, что с ним здороваются или они только сегодня с ним поздоровались, потому что он как-то по особенному выглядел. День прошел на удивление быстро. Работа шла, как никогда хорошо. Сегодня Непоколебимый Монолит любил... свою работу. Вечером ему позвонил Макс.
-Ало. Паш ты не занят? Может, сходим куда-нибудь? Выпьем, о работе поговорим.- Макс говорил непринужденно, но Паша догадывался, что речь может пойти не только о работе.
-Да, хорошо. Давай, где и в прошлый раз, ладно?- В любой другой день Павел Иванович отказался бы, вечером у него обычно не было лишней энергии на, что-то кроме сидения перед телевизором. Однако сегодня у него хватило бы энергии на что угодно. Он не хотел этого разговора о Наде с ее действующим мужем, но сегодня ему было, немного все равно и Паша был очень даже, ни против, пропустить пару стопочек, на ночь глядя.
День закончился также хорошо, как и начался. Макс с Пашей порядком набрались и о Наде речь так и не зашла. Павлу Ивановичу показалось, что Макс и не собирался говорить о жене. Он скорее даже сознательно избегал эту тему.
Шли недели. Павел Иванович время от времени виделся с Надей. С Максом же он встречался каждый вечер, а иногда и проводил с ним целые дни.
Макс оказался очень веселым человеком. Павлу Ивановичу казалось, что Макс почти и не изменился со времени школы, когда он был настоящим сорвиголова. Они много пили несколько раз ходили в казино. Пару раз их даже забирала милиция, но когда Павел Иванович приходил в, то состоянии, когда уже, получается, говорить, их быстро отпускали, как административных работников. Павел Иванович всё больше времени проводил у Макса дома, всё больше времени проводил с Надеждой. Они стали практически одной семьей.
Типичная картина: кухня, навесные тумбочки покрытые белым лаком, пошарканный стол, облезлые стулья, не уступающие возрастом обитателям дома, тускловатая лампочка под потолком, явна недостаточная, даже для этого небольшого помещения, холодильник произведенный на совесть в былые социалистические времена с командной системой экономического уклада, когда тех кто делал не на совесть расстреливали, того же производства обгорелая плита, выцветшие обои на стенах с разбросанными на них, безвкусными точками того безвкусного, но доброго времени, паркетный пол, из синя зеленого пластмассового паркета, деревянные подоконники грубо покрашенные в белый цвет и заклеенные бумажными полосками на вечные времена окна. Бутылка водки на столе, квашеная капуста в полиэтиленовом пакете, маринованные огурчики с помидорчиками из трехлитровой стеклянной банки. Пьяный Павел Иванович и хорошо выпевшие Макс с Надей. Гул телевизора в соседней комнате и редкие крики ссорящихся детей.
В какой-то момент, когда ты все еще пьяный, ты начинаешь задумываться о своем состоянии, пытаешься его оценить со стороны. Вспоминаешь себя трезвого, чтобы сравнить. Сперва вспоминаешь вчера, и обнаруживаешь, что вчера тоже был пьяный. Потом силишься взять дальше по временной шкале и вспоминаешь события недельной давности. Немного затертые, но еще сохранившиеся воспоминания о том, как был сильно пьян. Долго думая, откапываешь из глубин памяти себя месячной давности. Какие-то уже не связанные картинки. Картинки, глядя на которые ты не можешь поверить, что это происходило с тобой. Глядишь со стороны навечно пьяного себя самого. Сидишь, пьяный и пытаешься вспомнить, когда последний раз был трезв, но уже не можешь.
Павели Иванович огляделся вокруг. За столом сидели такие же пьяные, но очень от него далекие, люди. Надя, которая уже не казалось такой вкусной и привлекательной. Ее живость и проникающую во все окружавшее жизненную силу, изжила обычная рутина. Она постарела, и постарела ни телом, она стала стареть душой. Ее голос больше не был как раньше. Раньше он был такой живой, чистый, немного наивный, забирающийся в самое сердце, вне зависимости от того сердилась она на тебя или хочет поцеловать. Раньше ее голос обезоруживал, заставлял просто ее слушать и кивать на любое ее слово. Сейчас ее голос стал грубым, а ее речи поверхностными и недалекими. Паша уже ни видел в ней ту, чьи изгибы лица казались ему чем-то не по-земному идеальными, ту, чей характер и внутренний мир виделся не иначе, как рай на земле, той, что он когда-то писал стихи. Она казалась ему уставшей женщиной с потрепанной внешностью и ограниченными мечтами, женой неудачника Максом.
В детстве Максу все давалось легко. Он всегда был во всем первый и всегда был везде главный. Душа компании. Сердце команды. Да, Макс был отличным парнем, и он не чуточки не изменился. Сейчас у него семья, дети, убогонькая квартирка и почти полное отсутствие средств к существованию. Его жизнь никогда уже ни будет лучше той, что была у него в школе. Его пятнадцать минут славы прошли. И самое ужасное, что он это знает. Он давно смирился с тем, что лучше уже не будет.
