Эверард залпом допил пиво, подался вперед и задымил трубкой.

– Как?

– Вы обратили внимание на дело, связанное с бактрийским письмом? – поинтересовался Шалтен.

– Связанное с чем? – задумчиво переспросил Эверард. – Нет, я… пожалуй, упустил это из виду. Что-нибудь новое? Я очень недолго пробыл в том отрезке времени и занимался делами.

Шалтен кивнул массивным черепом:

– Понимаю. Вы занимались перуанскими событиями, затем ваше внимание переключилось на очаровательную молодую леди, а когда человеку наперед известно, что уготовано этому веку историей, он становится невосприимчивым к проблемам сегодняшнего дня. Тем не менее я полагал, что вы в курсе. Это не просто сенсация местного значения. Она интересна специалистам, но в то же время весьма занимательна и для общественности. Так сказать, небольшая международная сенсация-однодневка.

– Которую вам удалось организовать точно в соответствии с вашим желанием, – заключил Эверард. Сердце его тревожно екнуло.

– Потому-то я и здесь.

«Как он проделывает эти фокусы? Плетет паутину связей, операций, выдумывает сказочки и скармливает их специально отобранным журналистам – и все это вытворяет сие тщедушное создание. Даже при том, что основную работу делают компьютеры, он заслуживает благоговейного трепета. Но не спрашивай его, не надо, не задавай вопросов, иначе он заговорит тебя до смерти», – подумал Эверард, а вслух сказал:

– Пожалуйста, просветите меня.

– Мы могли бы выбрать июнь тысяча девятьсот восьмидесятого года, потому что твердо знали, что экзальтационисты там, – объяснил Шалтен. – Но я подумал, что фокус может не сработать, поскольку они не только предельно осторожны, но и присутствие их оказалось слишком кратким. Могло случиться так, что они просто не заметили бы нашу приманку. Этот год лучше – если, конечно, они здесь появятся. Им понадобится по крайней мере несколько дней, чтобы изучить семейство Тамберли. Им, замаскированным под обычных людей двадцатого столетия, придется жить в гостинице, ездить на автобусе – в общем, скука, от которой они станут избавляться с помощью газет, телевидения и прочего. Кроме того, они обладают живым умом и заинтересуются окружающим их миром, который представляется им древней стариной. И тогда… как я уже сказал, в прессе появится сенсация, которая, по-моему, привлечет их внимание. Ненадолго, конечно; история вскоре забудется. Но если известие заинтересует их, это подтолкнет экзальтационистов к действию – например, к сбору научных публикаций по данной теме.

Эверард вздохнул:

– Нельзя ли еще пива?

– С удовольствием.

Эверард поудобнее устроился в кресле, а Шалтен по-прежнему стоял перед ним с длинной трубкой, похожий на фоне прекрасного старинного бюро на карикатуру.

Эверард услышал:

– Что вам известно о греческом государстве Бактрия?

– Гм, э-э-э… позвольте подумать…

Его исторические познания в основном касались тех обществ и эпох, в которых он работал, в остальном же были весьма отрывочными.

– Бактрия располагалась на севере современного Афганистана. В свое время Александр Македонский прошел по этим местам и включил их в состав своей империи. Туда двинулись греческие колонисты. Позже они объявили себя независимыми, завоевали… мм… бо́льшую часть Афганистана и отхватили довольно большой кусок от Северо-Западной Индии.

Шалтен одобрительно кивнул:

– Неплохо, учитывая, что это без подготовки. Конечно, предстоит кое-что подучить и провести разведку на месте – предполагаю, в тысяча девятьсот семидесятом году, накануне событий в Афганистане, когда вы сможете приехать туда под видом туриста. – Шалтен набрал воздуха в хилую грудь и продолжил: – Два года назад русский солдат в горах Гиндукуша наткнулся на древнегреческую шкатулку, которую, по всей вероятности, выбросило на поверхность в результате обстрела района повстанцами. Захватывающая история. Пикантность ей придает расплывчатость официальных сообщений – типичный атрибут советской секретности. Дело в том, что солдат передал находку командиру и в конце концов она оказалась в Институте востоковедения в Москве. Сейчас некий профессор Л. П. Соловьев опубликовал результаты своих исследований. Он не сомневается в подлинности шкатулки и подчеркивает, что эта находка проливает свет на период, мало известный историкам. Бо́льшая часть сведений о нем, которыми наука располагала до сих пор, почерпнута, за неимением источников, из монет.

– Что было в шкатулке?

– Позвольте мне прежде обрисовать ситуацию. Бактрия занимала территорию между Гиндукушем и Амударьей. На севере от нее лежала Согдиана, границей которой служила Сырдарья, – теперь река находится на территории Советского Союза. Согдианой правили цари Бактрии.

Они откололись от Селевкидов. В двести девятом году до Христа Антиох Третий начал поход на Восток через Азию, чтобы снова завладеть этим благодатным краем. Он разбил своего соперника Эфидема и осадил столицу Бактрии, куда Эфидем отступил, но Антиоху так и не удалось взять крепость. Через два года Антиох снял осаду, заключил мир и ушел на юг для утверждения своей власти в Индии. И там он тоже побеждал путем переговоров, а не завоеваний. Осада Бактрии в свое время была известна не меньше, чем осада Бельфорта во Франции, хотя подробности тех славных дней не дошли до нас.

Итак, в шкатулке, найденной русским солдатом, находился папирус, значительная часть которого сохранилась. Радиоуглеродный и прочие виды анализа подтвердили подлинность памятника. Выяснилось, что это письмо Антиоха, отправленное неизвестному лицу на юго-запад. Гонец и его эскорт, вероятно, попали в беду; скорее всего, пали жертвой грабителей на горных тропах. Почва погребла шкатулку, которую убийцы отшвырнули, не обнаружив в ней сокровищ, а сухой воздух сохранил документ.

Шалтен допил черничный чай и неторопливо отправился на кухню за ликером, чтобы приготовить себе еще одну чашку. Эверард терпеливо ждал.

– Что сообщалось в послании?

– Вы можете познакомиться с копией. Я вкратце изложу вам суть. Антиох описывает, как вскоре после прибытия его войска к воротам Бактры Эфидем и его решительный сын Деметр совершили военную вылазку. Они внедрились глубоко в тыл врага и вернулись в город только под натиском превосходящих сил противника. Если бы операция удалась, бактрийцы могли бы выиграть войну. Безумная авантюра, следует заметить. В письме рассказывается, как Эфидем и Деметр, находясь в авангарде, едва не погибли во время контратаки Антиоха. Захватывающая история, которая, думаю, доставит вам удовольствие.

Эверард, повидавший на своем веку достаточно поверженных наземь людей, истекающих кровью и с вывороченными внутренностями, лишь спросил:

– Кому писал Антиох?

– Эта часть документа утрачена. Не исключено, что своему военачальнику, находящемуся в качестве «военного советника» в марионеточном государстве Гедрозии на берегу Персидского залива, или сатрапу из подчиненной Антиоху провинции на дальнем западе. Важно другое: он пишет, что военная стычка с Эфидемом и Деметром убедила его в нереальности быстрой победы над Бактрией, а потому планы нападения на Индию с запада следует отложить. В конце концов они отказались от этой затеи.

– Понятно.

Трубка Эверарда потухла. Он набил ее заново и раскурил.

– Выходит, рейд в тыл врага и последовавшее за ним сражение были не просто инцидентом?

– Вот именно, – произнес Шалтен. – Профессор Соловьев в «Литературной газете» высказал свою гипотезу, и вот она-то и вызвала всеобщий интерес.

Он выдохнул клуб дыма, отпил маленький глоток чая и продолжил:

– Антиох Третий вошел в историю под именем Антиоха Великого. Унаследовав империю в состоянии распада, он восстановил бо́льшую часть того, что было утеряно. В битве при Рафии он уступил Финикию и Палестину Птолемею Египетскому, но затем отвоевал их. Антиох установил контроль над парфянами. Он ходил в дальние походы, добираясь до Греции, предоставил убежище Ганнибалу после Второй Пунической войны. В конце концов римляне одержали верх над Антиохом, и он оставил сыну урезанные территории, но все равно это была громадная держава. Не менее важны его реформы в области культуры и права. Деятельная натура.