– Ладно, успокойся, ответь только, сможешь ты нас оставить?

Мамаша быстро и торжествующе выбросила руку с плотно сжатой фигой в сторону дочери.

– Вот тебе ответ! Даже не подумаю.

Женя вздохнула. Черт с ней! Только бы Василий не потерялся! А там они найдут, куда податься. Может быть, у него есть какие-то варианты. В конце концов, чья это забота, как не мужчины?! Непонятно только, куда он исчез. Ночью, он как будто бы говорил о какой-то комиссии, которая должна что-то решать. Почему же ни разу не набрал ее номера? Не в каталажку же его посадили. Но он же сказал, вот здесь, посреди этой комнаты, что у них вся жизнь впереди!..Да, она, возможно и впереди, но протекать может раздельно! В два рукава. Может быть, его уверения о том, что у него нет женщины – сказки? Обычные сказки прожженного ловеласа. Очень сомнительно, что память о шведке его до сих пор держит. И сейчас какая-нибудь Ксюша или Нюша ублажают любвеобильного мореплавателя по полной программе, а она тут сходит с ума!

Женя подошла к зеркалу и уставилась на себя презрительным взглядом. Господи, страхолюдина-то какая! Взгляд волчий, волосы обвисли, щеки ввалились…это за один то день! И никакого аппетита. Никакого. Да это и лучше. Несколько таких дней и ноги оторвутся от земли. Останется только на них надеть белые тапки …

Хоть бы Ксюха позвонила, что ли! Но ей-то что! Один любовник куда-то сбежал, зато муж получил распределение к теплому морю, а там этих возлюбленных…! Забудет и про своего архивариуса. Василий, вот тоже немолодой, но еще корки мочит, хотя, с первого взгляда и он казался ей каким-то поношенным, смешно вспомнить. Да нет, она сразу почувствовала, что достанет он ее. И он ее достал. И ведь знала же, что надо притормозить, остановиться, что настанет тот день, когда придется расплачиваться за свои эксперименты. Вот оно и сбывается. А теперь и вся жизнь уже не в радость. Кто сегодня принесет ей хоть частичку тех ощущений, какие она испытала на корабле, от которых хотелось раствориться в пространстве? Она же думала, что только качка добавляет столько диких оттенков в сексе, но вот и здесь минувшей ночью они попали в такой шторм, что крыша до сих пор на место не стала…

Мать, выбравшись из кухни, снова безуспешно попыталась прознать о приключениях дочери, которые ей почему-то не давали покоя. Не добившись никакой информации, однако, не упала духом. Настроение после приконченной бутылки шампанского пошло на подъем и теперь она, бормоча какую-то мелодию незапамятных времен, недвусмысленно поглядывала на часы.

– Да что ты поглядываешь, как будто не знаешь, что супермаркет работает круглые сутки, – просекла Женя. – Только лично у меня денег нет.

– Я думаю, что нам приготовить на завтрак, – сквасилась мамаша.

– Не темни. Продуктов полхолодильника. Там в кладовой, в коробке есть еще шампанское. Неси, я тоже выпью.

После шампанского маманя окончательно воспряла духом и все-таки сбегала тайком за маленькой. Потом за второй, уже с согласия дочери. Женя никогда раньше не пила с матерью и сейчас, хотя и сидели за одним столом, каждая была сама по себе… Маманя просто балдела, а Женя отчаянно и молча, заливала свои невеселые мысли.

Телефонный звонок подбросил ее со стула, когда пора было отправляться на свой диван. Она схватила трубку, попыталась подать голос, но он куда-то пропал. Когда же расслышала Андрея, ей расхотелось подавать его вообще. Парень сообщил, что через день они с Ксенией уезжают, Женя, не дослушав, ответила, что все поняла, что найдет время проводить их, и сразу же положила трубку.

Второй день начался, как и первый. Такая же неопределенность … В обычном репертуаре поднялась и мамаша. Еще раз, осознав свой тяжкий рок и поплакав в платочек, она, в очередной раз объявила о своем уже совсем окончательно твердом намерении прекратить всю эту разгульную жизнь, встречи и попойки со всяким отребьем. Конечно, все это из-за мягкого характера, и жалости. Не может она не посочувствовать человеку, опустившемуся на дно. Как не протянуть руку помощи…, но теперь хватит! Вместо того чтобы выбираться с ее помощью из подвалов они сами затягивают ее туда… И это она, интеллигентная женщина, никогда в своей жизни не произнесла ни единого бранного слова, и, вот теперь, общается черт знает с кем. (Женю всегда умиляла эта привязка к среде интеллигентов – маманя, большую часть жизни, проработала вагоновожатой, а в конце «творческого» пути уборщицей в трамвайном парке).

– Ты что, не помнишь с кем пила вчера?! – вяло притормозила ее Женя – Со мной!

Маманя выкатила глаза.

– Да ты что? Ты же не пьешь?!

– Так я же твоя дочь, к несчастью. Ладно, помолчи, из-за тебя звонков не услышать!

Мать фыркнула, но продолжала что-то бормотать в своем углу.

Опасения дочери не расслышать телефонный звонок, оказались напрасными, он прозвучал довольно громко. Женя кинулась к аппарату как пантера, но снова напрасно. Линию заняла Ксюха, с той же информацией, с которой прошлым вечером влез Андрей. По разным квартирам спят, что ли? Несмотря на взвинченное состояние, Женя поинтересовалась у подруги, что у них там стряслось. Та ответила, что все в порядке уезжают на службу в Севастополь. Жене некогда было продолжать допрос и она, пообещав, что придет, когда сможет, швырнула трубку на место. Других звонков не последовало, словно телефонный провод оборвался.

Ближе к полудню Женя потеряла всякое терпение и решила не ждать больше милости от судьбинушки, выволокла из тумбочки телефонный справочник и принялась отыскивать на бесконечных желтых страницах номера военно-морских училищ. В конце концов, должна же она ему сказать, как он ей осточертел, как она сожалеет, что судьба их столкнула и как бы она хотела забыть обо всем, что между ними было и как бы хотела никогда не слышать, что есть на свете такой подлый, такой безжалостный человек… Женя не успела найти нужную страницу, как телефон разродился длинной трелью. Она замерла на секунду и очень осторожно (только бы что не сорвалось!) подняла трубку. На этот раз это был он. Каким-то странным голосом Василий принялся рассказывать сказки – будто в тот день, когда собирался к ней, на пешеходном переходе его сбила иномарка. Ночь отвалялся в лазарете. Утром сбежал, да напрасно. Ему тут же вручили предписание отбыть на мурманскую базу, командовать посудиной…Он и звонит то уже из аэропорта. Ей до отлета не успеть, да и видок у него – не узнает… Он ей напишет… Жене не следует во все это въезжать. У нее еще не окончена своя школа. Надо доучиться, да и подрасти заодно. А его отъезд надо воспринимать как командировку, как уход в плавание. Дальнее. Вероятно, то, что произошло, к лучшему. У нее будет время все взвесить, проверить себя, чтобы не наломать дров. Он бы очень не хотел, чтобы Женя начала свою взрослую жизнь с ошибки. Если будет невмоготу, насиловать себя не нужно. Она ему ничем не обязана. Но он обязательно напишет…Уже объявляют посадку. Он целует ее много-много раз и просит у нее прощения.

Женя уставилась на загудевшую трубку, и пожалела, что его нет рядом, и она не может этой трубкой дать ему по морде, потом с тоской подумала, что такое нести, можно только сильно ударившись головой. С кем он вообще говорил? Значит, она ему ничем не обязана? Нет, тут не обошлось без соперницы. Жаль, что они не утонули тогда… Что ей остается теперь? Серые, тягостные от дикого одиночества дни? Нет, все-таки хорошо, что он ей позвонил, теперь у нее есть хоть какой-то ориентир. Женя поднялась, словно зомби прошла в ванную, приняла душ, позавтракала на кухне и, оторвав мать от экрана, у которого та затихла, словно мышка, объявила о генеральной уборке.

– Жизнь начинаем сначала, – объявила она. – Хотя тебе уже, наверное, поздно.

Алла Ивановна взвилась на дыбы и, в подтверждение своей решимости изменить жизнь схватилась за швабру. Задача облегчалась тем, что накануне дочь почти все отчистила и отмыла. Покончив с уборкой, мамаша по инерции принялась стирать уже постиранное, штопать то, что пора бы уже выбросить. Женя, молча понаблюдав за матерью, никак не комментировала ее хлопоты. Пусть хоть денек побудет в образе человека. Может еще и не все потеряно и зря она ее опускает.