Снаружи доносилось, как полковой адъютант громко кроет матом какого-то шофёра, который никак не мог найти кусок провода, чтобы подать ток от аккумулятора к переносной лампе, пока бесполезно болтавшейся под провисшим брезентом.

«Эмка» командира, где был специальный кабель, осталась догорать у лесного кордона, когда на марше колонну перехватили «юнкерсы», и перед глазами полковника всё ещё стояла та жуткая бомбардировка, поставившая жирный крест на сроках выполнения приказа.

Нужный провод был наконец найден, и яркий свет электрической лампочки, запитанной от аккумулятора полуторки, осветил убогую обстановку. Дело в том, что ещё утром первое прямое попадание авиабомбы было как раз в штабной автобус, и теперь полковому адъютанту, взявшему на себя обязанности погибшего коменданта, приходилось импровизировать.

Поэтому сейчас посередине палатки вместо лёгкого складного стола высилась поставленная на обрезки крепких жердей круглая деревянная крышка, взятая, скорее всего, с какого-то колодца, а вокруг вместо стульев стояли аккуратно отпиленные толстые чурбачки.

Полковник вздохнул, поднял голову и полез в полевую сумку за картой. Расстелив на шершавых, пока ещё ничем не прикрытых досках видавший виды расцвеченный лист, командир начал внимательно всматриваться в густое переплетение речушек и лесные массивы с частыми отметками непроходимых болот, главным образом изучая тонкие, довольно редковатые чёрные линии, обозначавшие дороги.

Да, местность была самая что ни на есть неподходящая для боевых действий, и полковнику было предельно ясно, как всё будет происходить дальше. Из обрывочных сведений, полученных от всё-таки приходивших днём разрозненных донесений, командир знал, что немцы прорвали приграничную оборону, и, скорее всего, их передовые отряды уже устремились по этим самым дорогам, чтобы успеть перехватить на подходе выдвигающиеся части.

О действиях его собственных подразделений, выдвинутых утром ближе к границе, пока известий не поступало, но полковник надеялся, что делегаты связи, посланные и им самим, и к нему с наступлением темноты всё-таки доберутся до штаба и помогут прояснить обстановку.

Именно знание обстановки для командира сейчас было самым главным, так как что надо делать дальше он хорошо знал. Ему следовало, сгруппировав свои части, наглухо перекрыть основные магистрали, танкодоступные участки и, главное, обеспечить оборону немногочисленных переправ и основных мостов.

Полковник ниже склонился над картой, но его размышлениям помешал появившийся в вырезе входа полковой адъютант.

– Товарищ полковник, прибыл начальник штаба, с ним люди.

– Много? – комполка поднял голову.

– Не разглядел, в лесу темень, – адъютант сделал паузу и, явно имея в виду начальника штаба, спросил: – Позвать?

– Зови, – кивнул полковник.

Начальник штаба пришёл минуты через три. Остановившись у входа, он вместо привычного доклада молча оглядел убранство палатки. Полковник, в свою очередь, внимательно посмотрел на вошедшего. Ещё так недавно молодцеватый тридцатилетний майор стоял осунувшийся, и на вид ему вполне можно было дать все сорок пять.

Всё понявший полковник показал на ближайший чурбачок.

– Садись…

Начштаба всё так же молча сел, и тогда полковник поторопил его:

– Ну не томи… Людей с тобой сколько?

– Роты две наберётся, – начштаба вздохнул и добавил: – Потом, может, ещё подойдут…

– Ясно…Потери большие?

– Большие, вот только…

– Что только? – вспылил полковник. – Говори толком «да» или «нет»?

– Собственно, от бомбёжек потери терпимые, но вот после налёта людей собрать трудно, теряются где-то, а бомбили за день, почитай, раз пять.

– Да, – полковник постучал по столу кулаком. – Накрыли они нас как мокрым рядном. Имею сведения, налёты были почти на все лагерные стоянки. Потерь избежали только те, кто вышел загодя.

– А что толку? – начштаба махнул рукой. – Сразу избежали, зато потом…

– Да, ты прав, бомбят сильно, – согласился полковник, но счёл за должное ободрить подчинённого: – Ничего, тылы подтянутся. Подвезут боеприпасы, кухни, а завтра уже наша авиация…

– Авиация? – неожиданно перебил его начштаба. – Боюсь, её и завтра не будет…

– Как не будет? – полковник дёрнулся. – Объясни.

– Нам по пути грузовик со связистами встретился.

– Откуда грузовик? – быстро спросил полковник.

– Из Белостока. Бойцы, что там ехали, в один голос утверждают, что все авиационные части получили приказ покинуть город и уходить на восток…

Командиры понимающе переглянулись, и начштаба, после паузы осторожно поинтересовался:

– А как с артиллерией?

– Пока никак, – пожал плечами полковник. – Как ушли на полигон, так ни слуху ни духу. Жду.

– Странно всё это как-то… – начштаба помялся и спросил: – Можно, я свои соображения выскажу?

– Валяй…

– А что если это… – наштаба понизил голос и навалился грудью на шершавый кругляк стола. – Если нашу артиллерию уже на передовые позиции выдвинули, а там…

Дальше полковнику объяснять не требовалось. Он прекрасно понимал: если начштаба прав, то от артиллерии, оказавшейся под первым же ударом, мало что осталось…

Разговор сам собой прервался, в палатке воцарилась тревожная тишина, но тут перед входом послышался шум, отрывистые слова, уточнявшие, здесь ли полковник, и почти сразу снаружи ввалился начальник политотдела. Полковник его за целый день видел мельком всего пару раз и теперь, догадываясь, что у того есть сообщения, поторопил:

– Ну давай, какие у тебя там новости?

– Хреновые, – начальник политотдела без приглашения сел к столу и, глядя прямо в лицо полковнику, заявил: – Наблюдается некоторая растерянность личного состава.

Полковник, опасаясь, что тот сядет на своего любимого конька, перебил его:

– Как со связью?

– Плохо. Практически связи нет. Я пробовал задействовать местные власти, но ничего не вышло.

– Почему? – коротко бросил полковник.

– Частью от того, что представители власти поспешили отойти в тыл, а отчасти потому, что они и сами ничего не знают. Я же убеждён, налицо вражеская диверсия. Сам видел у дороги спиленные столбы без проводов.

– И много? – уточнил начштаба.

– Порядочно, – начальник политотдела повернулся к нему и уточнил: – Думаю, действуют не отдельные диверсанты, а возможно, и невыявленные нами бандгруппы из местного населения.

– Этого только не хватало! – выругался полковник и взялся было за так и лежавшую на столе карту, но неожиданно снаружи послышался шум мотора подъехавшего автомобиля, голоса, и через какую-то минуту в палатку вошёл не делегат связи, как ожидалось, а сам генерал. Его появление сразу заставило всех бывших у стола встать.

Полковник собрался доложить по всей форме, но генерал только махнул рукой и сердито кинул:

– Ну что, в соприкосновение с противником вошли?

На этот счёт полковник никаких сведений не имел и потому ответил весьма уклончиво:

– Мной выдвинут передовой батальон, но донесения от него пока нет.

– Выдвинут! – генерал зло фыркнул. – Да, выдвинут и даже пошёл в атаку, но был разбит! Сам видел его разрозненно отступающих бойцов. А по дорогам немцы разъезжают! На мотоциклах!

– Товарищ генерал, все дороги перекрыты нашими заставами… – неуверенно начал полковник, но генерал снова махнул рукой.

– Знаю! За это хвалю. Если б не эти заставы я б вас ещё долго разыскивал… – Взгляд генерала задержался на развёрнутой карте. – Связь со штабами в Бресте установлена?

– Никак нет, – полковник переглянулся с начальником штаба и негромко сказал: – Товарищ генерал, по имеющимся у нас отрывочным данным в Бресте немцы.

– Немцы, немцы, всюду у вас немцы… – сердито заворчал генерал и спросил: – Что планируете на завтра?

– Товарищ генерал, – полковник пододвинул карту к себе. – Считаем настоятельно необходимым перекрыть вот эти подходы.

Полковник показал на карте перекрёсток и переправу, но генерал не стал даже смотреть.