– Не боись, подруга. Я всегда после ночной страшный: чрезмерно бледный, под глазами синяки, веки красные, как у кролика – наследственная особенность кожи. Кажется, что не спал несколько суток. А соображаю при этом нормально.

– Тогда ладно.

Мы переложили Ирину лицом вниз на стол. Андрей, тихо мурлыча себе под нос какую-то песенку, разрезал бинты наложенной мною повязки и заодно блузку девушки.

– Она все равно безвозвратно испорчена, – прокомментировал он свои действия и осторожно осмотрел порез.

– Ну что, рана несерьезная, но довольно глубокая, будем зашивать. Только, милочка, – наклонился Андрей к Ирине, – анестезия у меня имеется исключительно местная, уж не обессудьте.

Молодой человек приступил к операции, я осталась ассистировать, а тетя Мила, сославшись на слабые нервы, ретировалась в свою комнату.

– Что скажешь, господин доктор? – кивнула я на рану.

– Колюще-режущим! Нет сомнений, – с полуслова понял меня Андрей, – удар, видимо, нанесли со спины. Может, девушка убегала от кого?

– А форма ножа?

– Нетипичная, – подхватил приятель, – на «бытовуху» не очень похоже. Лезвие широкое и ножичек крупный такой.

– Типа мачете?

– Да, наподобие.

– Переливание будем делать?

– Ну, я на повязку посмотрел, когда снимал. Плюс кровопотеря по дороге… Без сознания, говоришь, сколько была?

– Минут восемь-десять.

– Глубокий обморок, но, думаю, обойдется. Я проколю сыворотку противостолбнячную, еще парочку нужных препаратов. Глюкозку прокапаем, а дальше будет видно.

– Андрюшка, спасибо тебе большое.

– Да ладно, Женя, о чем речь, свои люди! Ты мне всегда помогала.

– Вынуждена просить тебя хранить все в тайне. По крайней мере, некоторое время. Девчонку кто-то угробить пытался, она считает, что нападавший будет ее искать.

– Да уж понял. И молчать буду, раз в полицию о происшествии не доложил. Меня, знаешь ли, тоже по головке не погладят, если все всплывет.

– Да, спасибо, Андрей.

– Капельница закончится – вынуть иглу сама сумеешь, – деловито инструктировал приятель, – постельный режим несколько дней. Повязку, что я наложил, не мочить, если будет надобность, завтра утром можешь сменить. С этим тоже сама справишься. Зайду на шов посмотреть дня через три. Но если что-то экстренное, сразу звони – забегу раньше.

– Хорошо. Спасибо еще раз.

Я проводила врача, привела комнату в порядок. Дождалась, когда капельница закончится. Отключила систему и с помощью тети Милы перенесла Иру на диван. Андрей помимо всего прочего вколол девушке успокоительное, так что она некоторое время проспит.

– Женечка, – вывела меня из задумчивости тетя, – я салат приготовила и стейк, может, перекусим?

– С удовольствием, тетя Мила.

– Как думаешь, может, нужно позвонить твоему приятелю Геннадию? – принялась за обедом расспрашивать тетя.

– Зачем?

– Ну, посоветоваться, он как-никак полковник полиции, начальник в управлении. У Геночки опыт. Мы ведь об этой девушке совершенно ничего не знаем, может статься, она сама не в ладах с законом и ее разыскивают органы правопорядка?

– Тетя Мила, – усмехнулась я, – любовь к детективным сериалам не доведет до добра. Твое воображение становится слишком бурным.

– Это почему же? – оскорбилась тетушка.

– Подумай сама. Судя по виду раны, и Андрей с моим мнением согласился, Ирине нанесли удар сзади орудием с очень длинным и широким лезвием.

– Вот! – торжествуя, воскликнула тетя Мила. – Она могла от полицейских убегать!

– Ну где ты видела, чтобы полицейские носились за подозреваемыми с мечами, ножами или мачете?! – искренне изумилась я.

– И то правда! Значит, бедная девочка – жертва маньяка или грабителя.

– А вот это нам предстоит выяснить. Но сейчас, пока Ира не проснулась и ничего не рассказала о себе и обстоятельствах, при которых получила ранение, нет смысла гадать. И звонить никуда не смей! Помни: мы взяли девушку под свою защиту, а значит, отвечаем за ее безопасность.

– Хорошо, Женя.

– Спасибо, тетя Мила, обед был очень вкусным.

– На здоровье, дорогая.

Я поцеловала тетушку в щечку, вымыла посуду.

– Пойду, подежурю в гостиной, вдруг Ирина проснется.

Девушка мирно спала. Ее лицо было все еще очень бледным, но дыхание – ровным и спокойным. Я взяла журнал и присела в кресло. Но листала страницы, не читая, даже не пытаясь вглядываться в текст.

С приятелем Генкой мы вместе учились в Ворошиловке. Всегда дружили, хотя он уверяет, что влюблен в меня с первого курса. Тетя Мила права, называя Петрова опытным, грамотным человеком. И друг он хороший, правда, перестраховщик тот еще. Чуть что, начнет вопить: «Охотникова, ты снова ввязалась в неприятности!» Так что чем меньше и позже он узнает об этом происшествии, тем лучше и спокойнее для всех. А тетя Мила – она привыкла думать, что Генка мой поклонник, правда, искренне считает: отношения наши развиваются слишком медленно. Тетушка мечтает видеть племянницу замужней дамой, окруженной толпой детишек, и не намерена откладывать исполнение своей мечты в долгий ящик. Видимо, она решила не упустить шанс, немного форсировать события, или хотя бы устроить нам с Генкой лишнюю встречу.

Из задумчивости меня вывел тихий стон. Ирина, очнувшись, попыталась повернуться.

– Погоди, помогу тебе, – я приподняла девушку, подоткнула подушку, устраивая поудобнее. – Пить хочешь?

– Мне, наверное, нельзя после наркоза?

– Можно, – я подала стакан воды, поддержала Иру за спину, пока она пьет, – наркоз делали местный. Ты должна была слышать, как мы болтали с врачом во время операции.

– Да, наверное. Слышала диалог, но смутно, как в тумане, и, кажется, я отключалась.

– А сейчас как себя чувствуешь?

– Разбитой, слабой и шевельнуться больно.

– Ну, это нормально, все пройдет со временем. Только резких движений не делай. Рана глубокая была, шов разойтись может.

– Хорошо.

– Не хочу тебя утомлять, но это может быть важно. Помнишь, что случилось? Кто на тебя напал?

– Меня зовут Ирина Мельникова.

– Ты уже говорила, – меня – Евгения Охотникова.

– Спасибо тебе, Женя, что не бросила и в помощи не отказала.

– Всегда пожалуйста. Продолжай, будь добра.

– Не знаю, кто и почему на меня напал. Я шла по улице, спешила по делам. Было очень рано и народу вокруг – совсем никого. В какой-то момент я почувствовала опасность. Ощущение было очень ярким, практически осязаемым, будто кто-то следит из-за угла и вот-вот нападет. Я пустилась бежать. Но, наверное, было поздно, он догнал меня, ударил сзади чем-то острым и схватил, – девушка часто, прерывисто задышала.

– Спокойно, не нервничай, теперь ты в безопасности!

– Наверное, боль придала мне сил, я вырвалась и побежала. Перед глазами все плыло. Дальше помню очень смутно. Куда бежала и как долго, не могу сказать. Помню только, что изо всех сил зажимала рану рукой, понимая, что чем больше потеряю крови, тем больше ослабею. И тогда он меня догонит.

– Ты не раз сказала: «Он». Скажи, на чем основывается уверенность, что нападавший – мужчина?

– Он был выше меня, крупнее, сильнее. Когда обхватил за шею, я видела черные перчатки. Руки крупные, мужские. И, да, он прошептал, когда схватил… – Ира замолчала, тяжело сглотнув.

– Что прошептал?

– «Не уйдешь, проклятая ведьма! Я все равно найду тебя», – испуганно выдохнула Ира.

«Ну, это, наверное, фигура речи такая. Своеобразная форма устрашения», – подумала я. Нападавший произнес ее, чтобы подавить сопротивление своей жертвы, ее волю. Преследовать или искать девушку он, скорее всего, не будет.

– Ира, скажи, пожалуйста, почему ты позвонила именно в нашу квартиру? Ведь тебе пришлось, поднимаясь по лестнице, пройти мимо десятка других дверей?!

– Я шла на этот этаж и позвонила в дверь вашей квартиры специально. Я точно знала: здесь живет сильная, справедливая девушка, которая сможет мне помочь, – Ира откинулась на подушку, устало прикрыв глаза.