-- Куда прешь, выродок! - крепким перегаром заорал матерый голос.

   Дору, насколько было возможно в толчее, отступил, пропуская стражника вперед. Тот же не спешил идти, а уставил на Дору выпученными до красноты глазами.

   -- Ты мне сапоги оттоптал, дерьма кусок! - громыхал он, распаляясь от собственного задора.

   "Угораздило же наступить на копыто некастрированному борову".

   Наемник низко, пока не хрустнула спина, поклонился. На голову и плечи тот час посыпались тычки локтями. Дору даже не пытался им противиться, принимал все и лебезил слова прощения. Нет ничего гаже добровольного самоуничижения, особенно, когда под хламидой, в близкой доступности спрятан острый, как язык гиштанки, кинжал. Ткнуть бы ним в один из глаз, да провернуть, чтобы боров захлебнулся в собственной блевотине.

   -- У, падаль сраная! - Стражник смазал ему по лицу.

   Дору притворился, что падает, ускользнув от удара ровно настолько, чтобы здоровяк оказался позади, и славировал влево. В его деле осторожнее всего следует быть со стражниками: при всей своей тупости, они достаточно вымуштрованы, чтобы поволочь в темницу всякого кривоглянушего на риилморские регалии беспризорника.

   Дору потребовалось мгновение, чтобы обшарить толпу взглядом. И мгновение, чтобы понять - Фантом и архата исчезли. Не поддаваясь злости, наемник прошел вперед, теперь уже стараясь держаться подальше от городских охранителей. До конца переулка в такой толчее топать минут пять, беглецы не могли сделать такой рывок.

   Дору доковылял до стены, бесцеремонно оттеснил двух попрошаек: оба были настолько тощими и голодными, что переполох беспокоил их не больше, чем ветер беспокоит гранитную скалу. Куда же они могли деться? Не под землю же провалились, в самом деле? И как он мог так опростоволоситься?! Досада занозой воткнулась в гордость.

   Вероятнее всего, дуралеям насказано повезло натолкнуться на скрытый проход. Уж здсь-то, в Нижнем Нешере, их предостаточно. Дору по силам отыскать его, но только не в толчее и не тогда, когда в спину таращиться боров и парочка его товарищей. Что ему далось? Наемник знал, что ничем не выдал себя и то, что стражники наткнулись на него - не что иное, как злое провидение. Лучше не подпускать их достаточно близко.

   Марашанец прижался к стене, буквально стал ее частью, и стараясь держаться на полусогнутых, заторопился к концу улицы. Он нарочно горбился и даже прихрамывал, стараясь при этом сохранить темп. Какая холера заставила остолопов в портупее с гербами обратить на него внимание - не известно. Но на всякий случай лучше пусть запомнят его хромым коротышкой-горбуном.

   Оказавшись за пределами квартала, Дору скинул с себя тряпье и со всех ног бросился налево, к нагромождению хибар, наползающих друг на друга будто в яростной каменной оргии. Добежав до ближайшего закоулка, нырнул в него и снова припустил. Два следующих поворота он пропустил, но вскочил в третий и остановился, стараясь задать ритм сбивчивому дыханию. Прислушался. Ни лязга мечей об железные нашлепки на броне, ни топота ног. Тишина, нарушаемая невыразительным гулом зевак.

   Прямо на него смотрела вывеска: "Полтора сапога", под которой трясся от холода босой и простоволосы старик, единственным богатством которого была его никчемная жизнь. Дору прошествовал мимо, в напускной важности стуча каблуками сапог, и отворил дверь. С порога видать - славное местечко. Полторы калеки, как говорится, и две шлюхи, одна их которых как раз вытирала рот о подол юбки.

   Никто не поднял взгляд на нового посетителя, даже хозяин - откормленный чуть более, чем попрошайка по ту сторону двери.

   Марашанец занял место за столом пьяного вдрызг разнорабочего. Минут десять спустя к столу приковыляла замызганная бабища с отвислыми чуть не до пупа сиськами.

   -- Кто платить будет? - жуя тлеющую папиросу, промямлила она. Что не заметила, что пришли врозь - это хорошо.

   -- Я, - громким шепотом сказал Дору и прочистил горло. - Принеси еще питья - в глотке дерет.

   Умело изображая трясучку, Дору подвинул к ней монету. Баба попробовала ее зубом, хмыкнула, будто удивилась, что настоящая, и, усердно шаркая, ушла.

   Дору прикорнул на кулаке, делая вид, что задремал. Сосед по столу с присвистом храпел. Он не проснулся бы даже справь на него кто-то малую нужду.

   Наемник мысленно повернул время вспять. Арканист, еще меньший, чем архата, мастер маскировки, в компании недоучки-разбойника, профессиональный убийца с арбалетом, поставивший точку в представлении, которого не начинал. Из общей картины более всего выбивался именно он. Скорее всего, он пришел задолго до того, как арканист себя выдал. И не убил беспамятного, хотя мог бы. А может... Догадка прихватила его обухом по загривку, Дору даже глаза открыл и моргнул.

   Этот приходил не за девчонкой, а за ним самим. Вета, старая манда, все-таки распустила язык. Дору беззвучно прищелкнул языком. Он ожидал чего-то подобного, но не думал, что прошмандовка распустит язык настолько быстро. Если только...

   Маршанец осмотрелся, не в силах отделаться от мысли, что ему в затылок уставился наконечник арбалетного болта. Напрасно, конечно - из этого притона сошли, должно быть, и крысы с мышами.

   Где же он просчитался? Дору снова и снова вертел в мозгу события минувших дней, каждый раз отступая все дальше в прошлое. Они порядочно наследили, но не до такой степени, чтобы стать приманкой для очень хищной рыбы. Единственное, на что грешил наемник - работорговцы, которые пытались похитить инвигу. Но и в это верилось с трудом. Человек на крыше работал точно и быстро, как хорошо заточенный нож, прихвостни железноносой карги напротив - совершал ошибку за ошибкой, главной из которых была, конечно же, попытка облапошить его. Будь в куриных мозгах хоть капля рассудка - поняли бы, из чьей миски пытаются уволочь кусок мяса.

   Значит, кто-то приходил к Вете за информацией, кто-то настолько же осведомленный о темных делишках подземного города, как и сам Дору. Не исключено, что один из приближенных к заказчику, которому боров Бачо вез девчонку. Маловероятно, что заказчик лично шляется по сомнительным местам подземья - у могущественного человека для этого существует насколько пар не боящихся испачкаться и на все готовых рук.

   Служка приволокла замызганную разноцветными потеками от бог знает чего бутыль, с грохотом водрузила ее под самый нос Дору. С таким же грохотом приставила кружку - посудину не более чистую, которую стискивал в руке спящий на противоположной стороне стола алкаш.

   Если предположить, что арбалетчик на крыше работает на Покупателя - так Дору обозвал невидимого заказчика на инвигу - то за каким лихом он сидел на крыше места, из которого они давным-давно ушли. Не мог ведь не заглянуть и не увидеть резню внутри. Но нет, остался, более того - вместо того, чтобы прикончить Фантома и без труда забрать обессиленную архату, он просто ушел. Да и разбойника убил как будто нарочно именно тогда, когда тот созрел для трепа.

   Нет-нет, не вяжется все равно.

   Но все произошедшее с легкостью объяснил бы еще один вскрытый нарыв секрета. Тот, о котором сам Дору узнал всего недавно. И если это так, то деньги от продажи инвиги - сущая мелочь по сравнению с тем, что он может приобрести. Более того - все это чудным образом играет на руку, плывет, можно сказать, само. Осталось лишь расставить фигуры и лавировать между ними, пока игроки будут заняты игрой. Задача подчас сложнее, чем играть самому.

   Дору плеснул пойло в кружку, хоть пить не собирался. Однако, до его особы всем посетителям было еще более все равно, чем стенам.

   Он посидел еще какое-то время, достаточное чтобы окончательно сбить погоню, и вышел. После затхлого зловония притона, запах рыбы и соли почти ласкал нос.

   Что ж, пришло время повидаться со связным. Дору долго оттягивал этот момент, искал повод дать себе еще немного времени на подготовку. После встречи со связным, пути назад не будет. Он станет зерном, которое бросили на жернова, и рано или поздно, но его превратят в муку. Но время отсрочки не прошло даром, скорее наоборот - связному будет очень интересно услышать, какую добычу Дору, сам того не желая, выследил.