- Не накроют с воздуха? - задумчиво проговорил Макс, глядя на неподвижное тело амфиптера.

  Тварь бесформенной тушей обвисла на стальном ограждении, по всей видимости врезавшись в него при падении. Покрытое большими чешуйками змеиное тело имело не менее пятнадцати метров в длину. Создание вполне могло проглотить человека целиком - и еще бы не наелось. Вдоль всего тела виднелись костяные образования в форме смотрящих назад плоских зубьев. Раскрытая пасть походила на раструб адской дробилки, испещренной несколькими рядами острых мелких зубов.

  Широкие крылья змея разметались изорванными лохмотьями. Успевшая свернуться кровь забрызгала все вокруг в радиусе нескольких метров, а из особенно крупных ран продолжала сочиться до сих пор, собираясь под стеной в большую лужу.

  Судя по следам, в спазматическом приступе последней агонии амфиптер успел выплюнуть сразу несколько снарядов-симбионтов, которые разорвались тут же, превратив пространство, прилегающее к мертвому телу скарабея, в выжженную кислотой и испещренную костяными осколками рану.

  Подобные повреждения - следы атак амфиптеров, а точнее, их снарядов-симбиотов, - наблюдались повсюду: на бетоне под ногами, на обшивке зданий и, в особенности, по всему периметру стен. Наполовину развороченные взрывом, наполовину разъеденные кислотой, отверстия превращали хорошо бронированные строения в подобие швейцарского сыра. Снаряды-симбионты амфиптеров радикально отличались от симбионтов Пастырей. По сути, они представляли собой небольшие емкости с сильнодействующей кислотой. Так называемые 'споры'. При соприкосновении с твердой поверхностью они взрывались. При этом не только разбрызгивали вокруг себя кислоту, но и провоцировали быстротекущую кумулятивную реакцию.

  Судя по всему, основной удар амфиптеров пришелся по защитникам на стенах, по турелям и тяжелым огнеметам, а всю остальную базу захватил лишь рикошетом. Большинство орудий превратилось в груду искореженного, изъеденного кислотой металла. Там же, на металлических настилах, лежали тела в тяжелой броне пехоты. Еще несколько тел - во дворе. Но все люди. Больше ни одного скарабея.

  Неужели опоздали?!

  Повреждения конструкций хоть и серьезны, но вряд ли пропустили скарабеев на территорию базы. Судя по всему - их все же остановили за периметром.

  Всюду виднелись следы недавнего столкновения. В стене ограждения - огромная дыра, под которой дымятся останки могильного червя. Тварь явно вылезла под самой стеной и изрыгнула, по крайней мере, трех кайтенов. Впрочем, их ждали. Земля вокруг обуглилась от пламени огнеметов, а воздух полнился тошнотворным запахом горелой плоти.

  Ворота, похоже, выдержали не одну прямую атаку. Их створки выгнулись вовнутрь, зияли множеством прорех.

  Взгляд Макса упал на куполообразное строение с высокой мачтой, вероятно антенной, которое расположилось на месте, где обычно возводился бункер. Точно, во время сеанса связи человек упоминал о персонале лаборатории. Надо осмотреть казармы!

  Встроенные в скафандр пехотинца динамики донесли до Макса с трудом сдерживаемую брань, потом слова стали более разборчивы:

  - Они не выходят на связь. При первой опасности уходим.

  Макс готов был поклясться, что чувствует исходящий от пехотинца страх - нервозный, колкий. Казалось, хватит малейшего повода, чтобы пехотинец метнулся в транспорт, и уже через пару минут неповоротливая машина начнет набирать высоту. Но страх страхом, только дурак не боится реальной смертельной опасности. Главное - уметь побороть разрывающую изнутри панику. И пехотинец с этим вполне справлялся.

  Из транспортника показался второй пехотинец. Он остановил платформу недалеко от корабля, пробежался пальцами по кнопкам управления. Ящик тут же начал менять свою форму и уже через несколько секунд принял вид автоматической турели. Такая установка могла в автономном режиме уничтожать все попавшие в поле видимости ее датчиков объекты, не помеченные маркером 'свой'. Радиус действия не более пятидесяти метров, но этого вполне достаточно, чтобы стать достаточно весомым аргументом в случае наземной атаки множества мелких тварей.

  Воздух же все равно оставался открытым.

  - Посмотрю в казарме, - бросил Макс, подобрав с бетона тяжелую винтовку. Собственно, даже не подобрал - вынул из руки мертвого пехотинца.

  Отсутствие движения и мертвенность обстановки нервировали, рождали ощущение надвигающейся опасности. Макс прислушался к внутренним ощущениям. Что-то гнездилось на самой периферии органов чувств. Что-то неуловимое, но явно присутствующее.

  Или все дело во влиянии пехотинца? В его смятении?

  Не дожидаясь реакции на свое решение, Макс решительно направился к казарме. Вооружившись двумя стволами, почувствовал себя куда увереннее.

  - Я проверю лабораторию! - раздалось в ответ. - Будь на свя... Черт! Пять минут - твой ориентир. Не задерживайся.

  - Постараюсь.

  Он толкнул дверь казармы - заблокировано. Прислушался. Если и были за дверьми какие-то звуки, то шум работающих двигателей транспортника их полностью скрывал.

  Пальцы пробежались по панели управления возле двери - никакой реакции. Либо отключена, либо выведена из строя. Макс дважды саданул кулаком по стальной поверхности. Скорее от досады, чем от желания дать о себе знать. Подождал с полминуты - никто не отозвался. Обернулся к лаборатории - куполообразному строению с высокой антенной - дверь раскрыта настежь, пехотинца не видно. Второй стоит у автоматической турели, поглядывает то в небо, то на небольшую индикационную панель установки.

  Что ж, самое время включить голову!

  Макс резким движением перебросил ременные петли винтовок через голову, отрегулировал по длине так, чтобы в случае необходимости оружие было удобно держать обеими руками.

  Сосредоточение пришло нехотя: все же напряженная обстановка давала о себе знать. И тем не менее уже ставший привычным ток энергии в венах отозвался ощутимым покалыванием в руках. Макс не торопился, он не собирался бить напрямую. Пытаться вышибить бронированную дверь, которая открывается наружу, - сущее безумие. По крайней мере для его текущего состояния.

  Мощь нарастала, покалывание превратилось в жжение. Казалось, он медленно погружает руки в расплавленный металл. Макс сжал зубы, оскалился. Глухой рык потонул в скрежете стали - сначала еле слышимом, но с каждым мгновением все более ощутимом.

  Внешне ничего не изменилось, но Макс знал, чувствовал: дверь начинает поддаваться. Внутренние держатели, фиксаторы и замки испытывают колоссальную нагрузку, изгибаются. Пусть на микроны, но это только начало.

  Голубоватое сияние окутало когтистые руки, протянулось к двери. Невесомое, неосязаемое - оно впилось в металл. Макс рванул дверь на себя. Рванул с такой уверенностью, словно пытался выдрать гнилую доску из покосившегося забора.

  Скрежет резанул по ушам.

  Снова рывок. Во рту появился привкус крови, но Макс не ослабил натиска. Он тянул на себя многокилограммовую стальную болванку, выкорчевывая ее из цепких пальцев фиксаторов.

  Выдох. Еле заметное движение руками на себя. Сталь поддалась.

  От тока крови в висках он уже ничего не слышал, но в то же время ее солоноватый привкус не давал отключиться.

  Дверь дернулась, замерла - и вдруг зазор между ней и косяком, который только недавно не превышал толщины человеческого волоса, расширился, а потом и вовсе взорвался фонтаном стальной стружки и пыли. Зазор превратился в рваное отверстие. Дверь открылась, накренилась, но тут же пси-мощь создания Улья вырвала ее окончательно. К ногам дверь рухнула уже искореженная.

  Макс пошатнулся и упал на колени, оперся руками о поверженный кусок металла.

  - Не умеешь работать головой - работай руками, - прошептал и сплюнул кровью на бетон.

  Дыхание вырывалось с трудом, руки дрожали. Не рассчитал силы. Слишком большое напряжение. И все равно - ждать нельзя! Время подгоняет эффективнее самого жестокого надсмотрщика.