– Итак, дитя мое, капитан Полдарк наконец-то тебя оставил! – констатировала мисс Тиг. – И как же он объяснил свое поведение?

– Никак, матушка, – энергично обмахиваясь веером, ответила Рут.

– Что ж, несомненно, лестно, когда тебя среди прочих выделяет такой джентльмен. Но на все есть свои причины. Не следует забывать о хороших манерах, даже если кавалер о них и не помнит. Люди уже начинают судачить.

– Правда? О господи! Я не могла отказать капитану Полдарку, он такой вежливый и обходительный.

– Кто бы сомневался. Но это еще не значит, что ты должна терять чувство собственного достоинства. И не забывай о своих сестрах.

– Он уже пригласил меня на следующий танец.

– И что ты ответила?

– Я согласилась.

– Уфф! – Миссис Тиг передернула плечами, хотя недовольство ее было явно показное. – Что ж, обещание есть обещание. Можешь танцевать, но тебе не следует идти с ним ужинать и оставлять Джоан в одиночестве.

– На ужин он меня и не приглашал.

– Ты слишком многое себе позволяешь, дитя мое. Полагаю, внимание капитана Полдарка вскружило тебе голову. Возможно, мне следует переговорить с ним после ужина.

– Нет, матушка, пожалуйста, не делайте этого!

– Хорошо, посмотрим.

На самом деле миссис Тиг не имела ни малейшего желания отваживать такого завидного кавалера. Ее возмущение было чисто формальным. Так следовало бы поступить, будь у нее одна дочь с приданым в десять тысяч фунтов. Но с пятью бесприданницами на выданье каждый кавалер на счету.

Однако, как оказалось, беспокоиться было не о чем. Когда пришло время ужина, Росс по непонятным причинам исчез. Во время последнего танца он держался холодно и явно был чем-то озабочен. Рут даже встревожилась: вдруг кто-то услышал недовольные речи ее матери и рассказал об этом капитану?

Как только танец закончился, Росс покинул бальный зал и вышел в теплую облачную ночь. Неожиданное появление Элизабет вернуло его на землю. Как только Росс увидел ее, от его притворного веселья не осталось и следа. Все, чего он хотел, – это не попадаться ей на глаза. Росс забыл о том, что у него есть обязательства перед Верити, и о том, что на балу он стал членом кружка Паско.

Снаружи стояли два экипажа с лакеями и портшез. Свет из эркерных окон домов, окаймляющих площадь, заливал неровную брусчатку и подсвечивал деревья кладбища при церкви Святой Марии. Туда-то он и направился. Красота Элизабет подействовала на Росса как ушат ледяной воды. При мысли о том, что теперь она всецело принадлежит другому, у него разрывалось сердце. О том, чтобы продолжать флиртовать с Рут Тиг, этой милой простушкой, и речи быть не могло.

Росс вцепился одной рукой в холодные металлические перила и, как человек, который пытается устоять на грани обморока, отчаянно пытался совладать с приступом ревности и боли. Надо было покончить с этим раз и навсегда. Или ему придется снова покинуть графство. У него своя жизнь, в мире полно женщин, пусть и не таких, как Элизабет, а попроще, но и они полны очарования и по-своему привлекательны. Все просто: надо либо излечиться от одержимости Элизабет, либо уехать туда, где не придется постоянно сравнивать с нею других девушек.

Росс пошел дальше. Какой-то попрошайка увязался следом и принялся жаловаться на свою нелегкую долю, но Полдарк только отмахнулся. Вскоре он оказался перед таверной «Медведь». Росс толкнул дверь и, спустившись на три ступеньки, попал в зал, где вдоль стен одна на другой стояли обтянутые медными обручами бочки. В железных подсвечниках чадили свечи. В Светлый понедельник таверна была битком набита народом, и Росс не сразу нашел свободное место. Устроившись на скамье за низким столом, он заказал себе бренди. Половой подергал себя за чуб и в знак уважения перед таким неожиданным посетителем поставил на стол чистый бокал. Росс вдруг понял, что все в таверне умолкли. Гость, облаченный в сюртук и сорочку, слишком уж выделялся на фоне оборванных и полуголодных выпивох.

– Я больше не потерплю таких разговоров, – раздраженно заявил из-за стойки трактирщик. – Так что ты лучше слезь со своего насеста, Джек Трипп.

– Буду сидеть, где сижу, – отозвался долговязый худой мужчина в потрепанном сюртуке; хотя тот был ему явно велик, однако одет был этот Трипп лучше, чем прочие.

– Пусть сидит, – сказал толстяк за соседним столом. – Даже ворону с дымовой трубы не гонят.

Такое меткое сравнение вызвало дружный смех.

Вскоре все поняли, что новый гость слишком занят своими мыслями и ему нет дела до других, и разговоры за столами возобновились. Росс держался особняком, лишь изредка подзывал буфетчика, чтобы тот вновь наполнил его бокал.

– Все правильно, старина, но разве мы все не рождены на свет женщиной? – продолжил разглагольствовать Джек Трипп, которому позволили остаться сидеть на своем «насесте». – Разве появление человека или уход его на тот свет зависят от того, кто он: торговец или нищий? Разговоры о том, что это, мол, Господь так задумал, чтобы одни купались в роскоши, а другие пухли с голоду, – пустая трескотня. Это все люди выдумали, богачи и торгаши, дабы оставаться при своем богатстве, а нас держать в цепях. Легко болтать о религии и подкупать священников едой и вином.

– Оставь Бога в покое, – раздался голос из глубины зала.

– А я ничего против Бога и не говорю, – огрызнулся Джек Трипп. – Меня просто не устраивает Бог богачей. Разве Христос не проповедовал равенство для всех и каждого? Где справедливость для умирающих от голода женщин и детей? Священники обжираются, а наши жены не видят ничего, кроме черного хлеба и ботвы, а детишки мрут как мухи. А ведь в Пенрине, друзья мои, полно зерна!

В зале одобрительно загудели.

– Угостите даму, милорд, – сказал кто-то над самым ухом Росса. – Пить в одиночку – плохая примета: в бренди поселится дьявол.

Он повернулся и посмотрел в дерзкие, широко распахнутые глаза женщины, которая уселась рядом с ним за столом. Высокая, худая, лет двадцати пяти, в синем мужском костюме для верховой езды. Костюм этот когда-то был щегольским, но со временем поизносился и явно успел сменить не одного хозяина: сюртук замусолился, кружевной платок съехал набок. У женщины были высокие скулы, широкий рот, крупные зубы и темные глаза. Черные волосы она не очень умело выкрасила в медный цвет.

Росс без всяких эмоций махнул трактирщику.

– Благодарю, милорд. – Женщина потянулась и зевнула. – Ваше здоровье. А вы неважно выглядите. Я бы сказала, видок у вас кислый. Компания вам явно не помешает.

– Да, в Пенрине есть зерно! – сиплым голосом провозгласил Джек Трипп. – И для кого оно? Уж точно не для таких, как мы. Нет, его продадут за границу. Вот что эти гады удумали. Им плевать, живы мы или передохнем. На шахтах все равно нет работы, потому как цены на олово и медь упали ниже некуда. А почему они так низко упали, друзья мои? Да потому, что торговцы и плавильщики сговорились и установили выгодные для себя цены. И пусть работяги на рудниках гниют заживо! Торговцам нет до них дела! И плавильщикам тоже! Всем плевать!

Росс уперся локтями в стол. Ох уж эти агитаторы в тавернах! Публика любит, когда с ней говорят подобным образом: так люди могут выплеснуть все накопившиеся обиды, которые сами не в силах сформулировать.

Женщина положила ладонь на руку Росса. Он сбросил ее и допил остатки бренди.

– Одиночество, милорд, вот что вас изводит. Позвольте, я взгляну на вашу ладонь. – Она смело перевернула руку Росса ладонью вверх. – Да-а! Так и есть! Разочарование в любви, вот в чем дело. Вас обманула одна белокурая девица. Но есть еще и брюнетка. Вот, посмотрите! – Женщина ткнула тонким указательным пальцем в ладонь Росса. – Видите, она совсем рядом. Брюнетка утешит вас, милорд. Она не из тех недотрог, что пугаются, увидев мужское белье. Я нахожу вас интересным, если вы не против такого определения вашей внешности. Готова поспорить: вы способны доставить женщине удовольствие. Но поостерегитесь. Не будьте слишком уверены в себе, иначе эти жеманные девицы втянут вас в любовную игру. А любовь, милорд, – не игра. Вы и сами это прекрасно знаете.