Даже не прибегая к авиационным и ракетным ударам по территории Пакистана или к другим подобным акциям, советское руководство имело возможность надавить на «болевые мозоли» американцев или пойти на уступки в ответ на адекватные шаги США навстречу Советскому Союзу в Афганистане. Наконец, был очень удобный момент, когда США готовили свои акции в районе Персидского залива и были крайне заинтересованы в поддержке СССР. Советское руководство в ответ на это могло бы вынудить США пойти на уступки в Афганистане с тем, чтобы иметь в этой стране дружественное или нейтральное правительство. Но все эти благоприятные моменты не были использованы. Такая мягкотелость и уступчивость Западу имела негативные последствия не только относительно Афганистана. Как заявил Эдуард Шеварднадзе в одном из своих интервью в ноябре 1986 г.: «Решение о выходе из Афганистана было самым первым и трудным шагом. Все остальное вытекало из этого…»

В связи с этим в иностранной печати справедливо отмечалось, что этот первый шаг, осуществляемый в одностороннем порядке без всякой взаимности с другой стороны привел затем к подобным шагам в Никарагуа, Эфиопии, Восточной Европе и в конечном счете и к развалу самого Советского Союза.

Когда 15 февраля 1994 г. на памятной встрече, посвященной 5-й годовщине вывода советских войск из Афганистана, журналист М. Б. Лещинский спросил у М. С. Горбачева: «Вы говорите, что с самого начала стояли за вывод войск из Афганистана. Почему же тогда из 10 лет войны почти половину этого срока мы еще продолжали воевать в Афганистане с Вашим приходом к власти?» М. С. Горбачев объяснил это тем, что 1,5 года пришлось уговаривать и возиться с Б. Кармалем, который противился выводу войск, а затем и противодействием военных.

А. Н. Яковлев в одном из интервью на вопрос, почему в 1985–1986 гг., когда в принципе уже созрело решение политического руководства, советские войска не были выведены из Афганистана — ответил, что этому противодействовали военные, которые якобы «своими необъективными докладами» неправильно ориентировали политическое руководство. Странно получается: при вводе войск в Афганистан с мнением военных, в том числе Генштаба, можно было не считаться, а при принятии решения о выводе войск из этой страны пришлось, оказывается, идти на поводу у военных. Не в этом, видимо, дело. Просто, не только руководство, но и часть общества в целом в 1985 г. еще не были готовы к такому решению. Нужно было определенное время и для подготовки международноправовых актов, заключенных в последующем в Женеве. Вместе с тем при более настойчивых оптимальных действиях политического руководства и МИД сроки вывода войск можно было и приблизить. Политические деятели должны иметь мужество отвечать за свои действия, а не пытаться перекладывать ответственность на других, как это сделал Сталин в связи с неудачами в 1941 г. и как это не раз пытались делать и в наше время. Что касается «необъективности» мнения военных специалистов, то опыту своей работы в Афганистане в 1989–1990 гг. могу сказать, что донесения главного военного советника практически и не попадали на стол высших политических руководителей, которые предпочитали довольствоваться усеченными на соответствующий лад сведениями и докладами других ведомств.

Вывод советских войск из Афганистана был осуществлен в два этапа с 15 мая 1988 г. по 15 февраля 1989 г. Причем вывод войск был четко спланирован, осуществлен организованно, практически без ведения военных действий.

Что касается встречи наших возвращающихся войск на территории СССР, то она была организована прискорбно плохо. И в этом отношении нарекания, высказанные генералом Б. Громовым и другими участниками афганской войны, справедливы и оставляют чувство обиды и досады за наших лицемерных и нерадивых правителей, которые могут с большой легкостью отправить людей на войну, но у которых не достает мужества встретить и взглянуть в глаза возвращающимся солдатам.

Не во всем однозначно была настроена и афганская оппозиция. Некоторые ее непримиримые представители предлагали устроить советским войскам при их уходе «кровавую бойню», но они не были поддержаны даже в среде моджахедов. Руководители оппозиции были заинтересованы в быстрейшем уходе советских войск, полагая, что после этого они станут хозяевами положения в стране. Поэтому они и не препятствовали выводу советских войск. Хотя были и отдельные стычки. Не обошлось и без потерь, особенно обидные в условиях, когда войска уже покидали Афганистан. В районе Саланга в упор был расстрелян КАМАЗ и его водитель рядовой С. С. Шельтяев. Капитан О. Шишкин и его товарищи по вертолетному экипажу лейтенант П. Кроха и старший лейтенант А. Слушаев погибли за пять дней до окончательного вывода наших войск. До последнего патрона отстреливался трубопроводчик В. Стариков. Всего в течение января и в первой половине февраля 1989 г., когда осуществлялся вывод войск, погибло 39 человек.

На заключительном этапе вывода войск возникли и некоторые другие осложнения. Ввиду того, что Пакистан не выполнял взятых на себя обязательств, а моджахеды не шли на мирное урегулирование, президент Республики Афганистан Наджибулла настаивал на том, чтобы в Кабуле и на основной дороге Кабул — Хайротон временно были оставлены советские войска численностью до 10–15 тыс. человек. С тем, чтобы как-то нейтрализовать шум по этому поводу, предлагалось именовать их «добровольцами».

10 января 1988 г. во время посещения Кабула Э. Шеварднадзе и В. Крючковым под нажимом Наджибуллы было даже выработано предложение об оставлении в Афганистане части советских войск и командующему 40-й армии отдано предварительное распоряжение о приостановлении вывода войск. Однако на заседании Политбюро ЦК КПСС это предложение не было утверждено. И такое решение в той обстановке было единственно верным. Повторимся еще раз: с точки зрения политической не имеет особого значения сколько иностранных войск остается на территории другого государства. Принципиальное значение имеет то, что они там остаются. Женевские соглашения надо было выполнять. Это было нецелесообразным и с военной точки зрения. Наши оставшиеся воинские части в Афганистане могли подвергнуться массированным нападениям моджахедов и оказаться в трудном положении. Для их поддержки и оказания помощи в критические моменты пришлось бы направлять на территорию Афганистана дополнительные войска. В результате война с участием советских войск продолжалась бы, но в значительно худших условиях, чем до их вывода из Афганистана.

За несколько месяцев до вывода наших войск из этой страны в основном по инициативе командования 40-й армии, командиров соединений и частей практически прекратились боевые действия и активизировались контакты с полевыми командирами моджахедов и местным населением. Советские командиры проводили встречи со старейшинами близ лежащих кишлаков, разрешали населению свободно передвигаться, проводить хозяйственные работы, помогали топливом и продуктами. Наметились некоторые позитивные подвижки и в налаживании контактов представителей советского командования с Ахмат Шахом. Во всяком случае он шел на переговоры. Эти меры способствовали беспрепятственному выводу советских войск.

Казалось бы, все это делается в русле осуществления политики национального примирения и должно устраивать руководство республики Афганистан. Но дело осложнялось тем, что моджахеды не хотели идти на контакты с правительственными войсками или, когда на это шли, то не во имя примирения, а с целью переманивания их на свою сторону. Получалось еще более резкое противопоставление моджахедам правительственных войск, которые к тому же оставались без поддержки советских войск, к которой они так привыкли.

У Наджибуллы особое беспокойство вызывала сильная группировка вооруженных формирований Ахмат Шаха Масуда на северо-востоке Афганистана, со стороны которой возникала наибольшая угроза Кабулу и перехвата основной дороги снабжения Кабул — Хайротон и перевала Саланг. Учитывая это, а возможно и с целью провоцирования активных действий со стороны Ахмат Шаха и задержки вывода советских войск, Наджибулла в январе 1988 г. через Э. Шеварднадзе и В. Крючкова обратился с просьбой о нанесении по формированиям Ахмат Шаха авиационных ударов. Советским высшим руководством, несмотря на возражения генерала армии В. Варенникова и командования 40-й армии, такое предложение было принято. И с 24 января по 15 февраля 1989 г. была практически проведена воздушная операция по нанесению массированных ударов по районам базирования отрядов Ахмат Шаха с привлечением авиации с территории Советского Союза. Но с началом первых же авиационных ударов Ахмат Шах отвел свои основные силы в сравнительно безопасные места, укрыл их в ущельях. Ввиду этого, а также из-за отсутствия точных разведданных (разведка 40-й армии к этому времени уже свертывалась) эти воздушные удары не дали существенных результатов. Но нанесли ущерб начатому процессу национального примирения и подтолкнули Ахмат Шаха к тому, чтобы собраться с силами и активизировать боевые действия войск после вывода советских войск.