Не смотря на очевидный успех, Алиса просто села на своё кресло и снова безучастно засмотрелась в окно под звуки музыки. Это было знакомо: она хочет побыть одна, а точнее не совсем одна, а в компании мурлыкающего Милки, который всё время ждал свою очередь на общение с любимой компаньонкой.

  Эван удалился и вернулся через час, принося чай, но увидел лишь, как Алиса переползла на диванчик, стоящий за креслом и уснула в обнимку с Милки, свернувшись в клубок. Он накрыл её пледом, и сел смотреть телевизор, звук которого никак не влиял на сон девушки.

  Следующие дни прошли почти в полном молчании, но танцы были неотъемлемой частью программы. Алиса была крайне сосредоточенной и смотрела лишь на свои ноги, которые всё ещё не двигались, но уже её держали.

  - Это не я! - рыкнула она на третий день, - Я всегда нахожу способ, почему в этот раз так всё сложно!?

  - Терпение, дорогая, - шаркал к ним навстречу улыбчивый старичок, держа в руках коробки с настольными играми, - Извольте партию?

  - Во что? - скучающе спросила Алиса, но кивнула старику в знак приветствия.

  - Может сегодня в шахматы?

  - Не советую, - криво улыбнулась она, - Может лучше скрабл?

  - Леди, - хихикнул мистер Джим (так называли любителя игр), - Не думайте, что я в этом дилетант.

  - Одну партию, - согласилась Алиса и ловко переползла в кресло у миниатюрного столика, на котором расположил шахматную доску мистер Джим.

  Эван плохо играл в шахматы, но понимал правила и помнил, как ходят фигуры. Он видел в игре Алисы и мистера Джима лишь мастерство обоих, но Алиса делала всё с толикой терпения и уважения к возрасту улыбчивого старичка, который скрашивал им времяпровождения своими забавными историями. Мистер Джим вообще пользовался популярностью в больнице, как среди пациентов, так и среди персонала. Наверное, поэтому Алиса тянула партию, хотя было очевидно, что она сразу могла бы ещё закончить выигрышно для себя, но она наблюдала за Джимом и изредка криво улыбалась. Когда она в очередной раз поставила мат, Джим сложил пальцы между собой и с хитрецой улыбнулся своими редкими вставными зубами:

  - Где вы учились играть? - спросил он с интересом, - Я много лет не проигрывал.

  - Я училась у лучших, - уклончиво ответила она, но все к этому уже привыкли, - Может дело в лекарствах, которые вам здесь дают?

  С этими словами Джим перестал улыбаться почему-то и лишь собрал шахматы в коробку, но Алиса не расстраивалась, а лишь внимательно наблюдала за его действиями с невероятной уверенностью в себе, которая сквозила от неё почти что порывистым ветром. Когда Джим ушёл, поблагодарив за игру (как всегда делал), Эван сел напротив и хотел было перехватить взгляд девушки, но она смотрела сквозь него хищно, по-прежнему наблюдая за стариком, который давно уже свернул за угол.

   - Алло! - Эван помахал рукой перед лицом Алисы совершенно бестактно и не ожидал, что она очень резко перехватит его руку и выкрутит до боли, - Ай! Отпусти!

  И она отпустила, отстраняясь так далеко, как только могла:

  - Извини. Инстинкты.

  - Буду иметь ввиду... - буркнул он и потёр руку, разгоняя кровь и понимая, что будет очень даже мощный синяк, - Что тебе это Джим такого сделал?

  - Он не принимает таблетки, - просто сказала она.

  - С чего ты взяла?

  - Нельзя так играть в шахматы под таблетками. Но вопрос не в этом...

  - А в чём?

  - Почему он не принимает таблетки?

  - Я тоже не принимаю.

  - Ты не принимаешь, потому что их забираю я. Для персонала это выглядит так, будто принимаешь, а с этим здесь строго.

  - Ну да вообще-то, - он потёр голову и посмотрел туда, куда ушёл Джим, - Но что тогда? Джим - местный любимец, он не буйный и умный дед, я вообще не понимаю, что он здесь делает.

  - И ты пропустил главное: он меня видит, - криво улыбнулась Алиса, подаваясь вперёд, - Осторожней с ним надо быть, Эван.

  Эван и так был немного озадачен, но выпал в осадок ещё больше, лишаясь дара речь, когда Алиса спокойно встала из-за стола и...

  ... И пошла.

  Глава 15

  Звук:

  BANKS - Waiting Game

  Rihanna feat. Jay-Z & E.S. Posthumus - Run This Town

  Rob Dougan - Born Yesterday [instrumental]

  О природе страха так много было сотрясений воздуха и марания бумаги, что даже лень вспоминать. Всегда я относилась к этому чувству несколько иначе, чем многие, но теперь и вовсе всё изменилось.

  Да. Я боролась со своими страхами. Каждый Божий день. Уделяла этому больше времени, чем люди за всю жизнь: во время еды, во время тренировок, в бою и даже во сне, но я мыслила... примитивно.

  Страх. Это не твёрдая субстанция. Нельзя его убить, но можно изменить объект страха, только само это чувство будет перетекать, просачиваясь в потайные уголки сознания, видоизменяясь и увеличиваясь в размерах. Привыкнув ежедневно побеждать страхи, вырабатывается иммунитет к внешним раздражителям, но по сути все мы всё равно беззащитны, ведь самые жуткие вещи и процессы происходят внутри, в самых закромах души.

  Чего боится человек, наделённый властью? Потерять эту власть.

  Я была Лимбо, потом стала женой Герцога, но всегда я была Квинтэссенцией, которая имела власть над процессами, которая сопротивлялась вопреки всему. Эту власть я потеряла: я не могу даже спросить человека разрешения воздействовать на его волю, ведь почти никто меня не видит.

  Я шла за своей целью, вопреки встречному ветру и прочим преградам. А потом разучилась ходить.

  Сгибала спины людей одним лишь своим видом. Теперь они меня не видят.

  Всё вышеперечисленное вызывает у меня отчаяние, но в действительности пугает одно - неизвестность.

  Зависнув между жизнью и смертью, между магией и человеческим существованием, я стала призраком, которому нужно питаться магией, чтобы остаться в живых, а люди нужны, чтобы не забывать, как это: быть человеком.

  "Господи, снова она в прострации" - подумал Эван, вытаскивая меня из пучины моих мыслей, - "Глаз не оторвать, какая красивая..."

  Он ни разу не сказал вслух ничего подобного, но думает об этом часто. Часто наблюдает за мной, задаёт сам себе миллиарды вопросов... он хороший парень, но вся эта романтика меня лишь печалит, ведь мне она не нужна.

  ...Нужна, но не с ним.

  "Не могу понять, она потолстела чтоли?" - я резко посмотрела на него и, кажется, не рассчитала свою энергию, ведь он поежился и вжался в кресло, - "И что я сделал? Хоть раз бы улыбнулась. Не по злому, ни чему-то пространному, не Милки, а мне. Посмотрела бы на меня и улыбнулась, потому что рада мне..."

  Я ему рада. Честно.

  Относительно всего, что со мной происходит, он - дар Божий. Он и Милки никого мне не заменили, ведь те, кого любят, незаменимы. Эван и Милки нашли в моей жизни после смерти своё место: один мурча на моих коленях, второй где-то рядом, просто смотря на меня.

  "Толстушка, ну улыбнись мне, пожалуйста".

  - "Толстушка"!? - рыкнула я грозно.

  Всё-таки жизнь и смерть под властью самолюбия. В данном случае моего: женского.

  "Как она узнала!?"

  - Идиот! - снова рявкнула я, - Подумай ещё, но ради Бога по тише, пока я тебе шею не свернула!

  "Вот блядь. Я попал".

  - Я не толстая, Эван, а беременная!

  - Вот блядь. Я попал.

  - Ты повторяешься!

  - Но ведь я и вправду попал! - хлопает глазами и смотрит на мой живот, - От... меня?

  Он точно доиграется...

  - Господи, да я даже объяснять тебе не хочу, как делаются дети! Одно тебе проясню: у нас ничего не было и быть не может, поэтому я беременна не от тебя.

  - От мужа?

  - И это первая твоя верная догадка за сегодняшний вечер, бинго, мой бесценный друг!