— И что ты хочешь проколоть? — спрашивает он.

У меня проколоты лишь уши, и я никогда не задумывалась, чтобы сделать нечто подобное с другими частями тела. Мои соски сразу твердеют, стоило мне только подумать о них.

— На сосках больно было? — шепчу я. Но тут же понимаю, что он даже не поймёт, что я говорю шёпотом, потому что может лишь читать по губам.

— Когда делаешь, немного больно. Но потом боль проходит. Так всегда, что бы ты ни прокалывала.

Я никак не могу перестать думать о том, что у него там внизу. Мои щёки снова горят.

— Я могу проколоть тебе всё, что захочешь, — говорит он. И тоже краснеет.

— Всё, что захочу?

Он закрывает глаза и делает глубокий вдох. Потом открывает только один глаз, словно подмигивая мне, и осторожно говорит:

— Всё, что захочешь. — Он снова смотрит на мою грудь и облизывает губы. — Любое место, которое ты выберешь.

Неожиданно мне становится любопытно.

— Ты часто делаешь кому-то пирсинг? — Уж не знаю, почему меня это так волнует. — Такой… как… тот, внизу?

Он пожимает плечами.

Мне не нравится даже сама мысль о том, что он прикасается к чьим-то интимным местам. Совершенно не нравится. А вот мысль о том, как он касается меня… Я ёрзаю на месте, и он вопросительно смотрит на меня.

— Что-то не так? — спрашивает он. Ухмыляясь.

Я качаю головой, закусывая губы.

— И что, каждый может сделать себе такой пирсинг? — я указываю в сторону своих коленей. Сама не понимаю, что я так зациклилась на этом. Но мне интересно.

— Большинство может. — Он поигрывает солонкой. — Нужно будет лишь посмотреть, какой именно вид пирсинга подойдёт тебе больше всего.

Моё лицо начинает пылать, как только я думаю о том, что он рассматривает, что у меня там внизу. Логан пододвигает мне мой стакан и говорит:

— Пей. Пока не потеряла сознание.

Хоть он и ухмыляется, я ещё ни разу не видела мужчину, у которого был бы такой же самоуверенный вид. Былая неловкость миновала. Он наслаждался тем, что его слова заставили меня извиваться на месте.

— И что, ну, много разных видов? — Моё умение говорить потеряло всякое изящество.

Он качает головой. Потом берёт меня за руку и проводит пальцем по её тыльной стороне.

— Столько же разных видов, сколько разных женщин.

Я делаю глубокий вдох.

— А у этого, ну, есть какое-то предназначение?

Он ухмыляется.

— Может быть. — Он делает глоток рутбира. — Некоторым нравится просто сама идея этого. Другим нравится с этим играть.

— Играть? — произношу я с трудом. Его палец по-прежнему ласкает тыльную сторону моей руки, как если бы он касался меня там, где должен был быть пирсинг. Потому что это невероятно возбуждает.

Логан наклоняется ближе ко мне и тихо произносит:

— Губы. Язык. Пальцы. — И он снова облизывается. — Зубы. — Его бровь поднимается. — Если тебе нравится, я продолжу.

Я поднимаю руку. Если он продолжит, я точно воспламенюсь.

— Нет, спасибо.

— Как-нибудь в другой раз, — говорит он.

Его пальцы переплетаются с моими.

— Ты меня пугаешь, — эти слова вырываются из меня сами по себе.

Он замирает, выдёргивает руку.

— Я? Почему? Как? — спрашивает Логан, наклоняясь вперёд.

Он обеспокоен. Я вижу это, и теперь чувствую необходимость исправить свою ошибку.

— Я испытываю к тебе все эти чувства, — говорю я.

Он откидывается на спинку сидения, кладёт руку на грудь и облегчённо выдыхает.

— Ох, ну и напугала же ты меня, — тихо говорит он. — Я подумал, что обидел тебя своими похотливыми разговорами.

— Нет, ты меня не обидел. Но ты заставил меня желать того, чего я не могу себе позволить. — Вот. Я призналась. Я хочу его. И хочу всё то, что идёт с ним в комплекте. Но я не могу этого допустить.

— Мне кажется, я должен тебе кое-что сказать. — Но он обдумывает эти слова и говорит так медленно, будто они даются ему с трудом.

— Давай, — произношу я нерешительно.

— Я хочу тебя больше жизни, — говорит он. Моё сердце начинает выбивать барабанную дробь. Я открываю рот, чтобы заговорить, но он опять поднимает этот свой чёртов палец. — Но я не могу поддаться своим чувствам. Не сейчас, когда я даже имени твоего не знаю.

Логан делает глубокий вдох и ждёт. Я не могу ничего произнести. А даже если и могла бы, то не знаю, что сказать.

— Я хочу уложить тебя в кровать и заниматься с тобой любовью всю ночь. — Он улыбается мне. — Губы. Язык. Пальцы. Зубы. — Его рука описывает окружность в воздухе. — Мне продолжить? Или ты всё понимаешь?

Я киваю. Понимаю. Он протягивает руку и поднимает мою челюсть, чтобы рот мой закрылся. И это прикосновение такое нежное.

— Мне хочется делать с тобой такие вещи, которые ты, возможно, и представить себе не можешь. — Его голубые глаза потемнели, зрачки расширились.

— Я не знаю, — начинаю я. Сейчас в моём воображении мне представляются всевозможные вещи. И мой клитор возбуждён настолько сильно, что мне приходится сжать ноги, чтобы хоть немного облегчить напряжение. Но это не помогает.

— Но ещё больше, чем облизать тебя с головы до ног и заставить тебя кричать моё имя и увидеть небо в алмазах, я хочу, чтобы ты мне доверяла. Но ты не доверяешь. Пока что. Но когда-нибудь будешь.

Я так часто дышу, словно пробежала кросс.

— Я тебе доверяю.

Он качает головой.

— Нет, не доверяешь. — Он улыбается мне, и моё сердце сходит с ума. — Но когда-нибудь будешь.

Подходит официантка и приносит чек, протягивая Логану ручку. Мне видно, что она написала своё имя и номер телефона в нижней части чека. Он отрывает эту часть и отдаёт ей обратно. Покачав головой, он кивает в сторону официантки, которая выглядит разочарованной, выпятив свою пухлую нижнюю губу.

Я смотрю на неё и прищуриваюсь.

— Мне совершенно не нравится, когда всякие шалавы пытаются подсунуть моему парню свой номер телефона, — говорю я.

Логан давится, откашливаясь в кулак.

Официантка делает шаг в мою сторону, но вмешивается Логан. И это хорошо, иначе эта стерва получила бы по полной.

— Ты с ней спал?

Логан смотрит на официантку, вглядываясь в её черты.

— Не думаю, — тихо говорит он, почти мне на ухо.

Он что, переспал с таким количеством женщин, что не может отличить одну от другой?

Официантка уходит, рассерженная. Логан помогает мне встать на ноги.

— Тебе не нужно было называть её шалавой, — говорит он, смеясь.

— А как ещё ты назовёшь женщину, которая суёт свой номер телефона парню, который держится за руку с другой? — спрашиваю я резким тоном.

— И тебе не нужно было называть меня своим парнем. — Он смотрит на меня, открывая передо мной дверь ресторана.

— Прости, — начинаю я. — Мне не следовало так говорить. Я лишь хотела, чтобы она ушла. — А ещё я хотела заявить о том, что он мой, хоть и не имела на это права.

Он глядит на меня под светом уличного фонаря.

— Тебе не следовало говорить так, потому что, сказав, ты дала мне надежду.

Я не могу ничего вымолвить. Я потеряла способность издавать звуки.

— Пойдём ко мне домой, — говорит он.

Я отрицательно качаю головой.

Он тяжело вздыхает.

— Ты знаешь, чем это закончится.

— Мне не следует. — И мне действительно, правда, не следует.

— Отлично, — говорит он, наклоняется и перекидывает меня через плечо, совсем как прошлым вечером. Только сейчас его рука на моей попе, под юбкой, а не держит за икры, как вчера. Она горячая и прижимается к моим трусикам.

Я ничего не могу сказать ему, потому что он всё равно меня не услышит. Мне остаётся лишь висеть вот так всю дорогу до его дома, а потом ещё четыре пролёта по лестнице.

Логан открывает дверь и заходит в квартиру. Все его братья дома, они поднимают глаза. Сэм и Пит ржут, Пол бросает взгляд в их сторону. Мэтью сидит на софе и качает головой.

Логан ставит меня на ноги. По всей видимости, сегодня я для них уже не развлечение.

— Привет, — я нерешительно со всеми здороваюсь.