— Попробуй запустить мяч в том направлении, — и она показала на флаг в сотне метров от них.

Флорентина неуклюже взялась за клюшку и попыталась ударить по мячу, но каждый раз только взрывала землю, выбрасывая в воздух комочки дёрна, которые мисс Тредголд называла «дивот». Наконец ей удалось отправить мяч метров на двадцать по фервею. Флорентина засияла от удовольствия.

— Я смотрю, у нас будет долгий день, — объявила мисс Тредголд.

— Извините. Можете вы простить меня?

— За то, что ты следила за мной, — да. Но за твоё неумение играть в гольф — нет. Надо будет начать с азов. Похоже, в будущем у меня больше не будет четвергов в одиночестве, раз ты узнала единственную страсть моего отца.

И мисс Тредголд начала учить Флорентину игре в гольф с той же энергией и целеустремлённостью, как преподавала латынь и греческий. К концу лета любимым днём недели у Флорентины стал четверг.

Средняя школа отличалась от начальной. Теперь каждый предмет вёл новый преподаватель, в отличие от начальной школы, где все предметы, кроме физкультуры и рисования, вёл один учитель. Ученики переходили для занятий из кабинета в кабинет, и часто на уроках девочки и мальчики сидели вместе. Любимыми предметами Флорентины были современная политика, латынь, французский и английский, а также биология.

В конце первого года обучения в средней школе преподавательница современных языков предложила поставить спектакль на французском языке по «Святой Иоанне» Бернарда Шоу. Поскольку Флорентина была единственным учеником, способным даже думать на этом языке, ей доверили роль Орлеанской девы. Она часами репетировала с мисс Тредголд, заучивая заодно и все остальные роли, чтобы в случае чего подсказать товарищам на сцене.

Флорентина в совершенстве владела французским произношением, но мисс Тредголд всё равно каждый день сидела рядом с ней и слушала текст.

В один из таких дней раздался телефонный звонок.

— Это тебя, — сказала мисс Тредголд.

Флорентина любила говорить по телефону, хотя её гувернантка этого не одобряла.

— Привет, это Эдвард. Мне нужна твоя помощь.

— Что? Только не говори, что ты открыл учебник и увидел…

— Нет, не это, глупая девчонка. Но мне дали роль Дофина, а я не знаю, как произносятся некоторые слова.

Флорентине стоило большого труда удержаться от смеха.

— Приходи к половине шестого, и мы будем репетировать вместе. Мисс Тредголд уже работает над одним Дофином.

Эдвард стал приходить каждый вечер в половине шестого, и хотя мисс Тредголд время от времени хмурилась, когда он начинал говорить с американским акцентом, ко дню генеральной репетиции он был «почти готов».

В день премьеры спектакля мисс Тредголд посоветовала Флорентине и Эдварду ни в коем случае не смотреть в зал, ища глазами родителей, иначе зрители не поверят персонажам, которых они играют. «Это крайне непрофессионально», — сказала мисс Тредголд, напомнив Флорентине, как Ноэль Ковард[7] однажды ушёл со спектакля «Ромео и Джульетта», потому что Джон Гилгуд[8] во время монолога смотрел на него. Флорентина поверила ей на слово, поскольку, по правде говоря, не имела представления о том, кто такие Джон Гилгуд и Ноэль Ковард.

Когда занавес поднялся, Флорентина ни разу не посмотрела дальше рампы. Мисс Тредголд сочла её игру «вполне похвальной». Когда занавес опустился в последний раз, Флорентину встретили овацией. Эдвард стоял на шаг позади неё, уверенный в том, что выдержал испытание и не наделал слишком много ошибок. Лучась счастьем, Флорентина сняла грим, включавший её первую губную помаду, надела опять школьную форму и подошла к матери и мисс Тредголд, вместе с другими родителями пившим кофе в столовой. Её поздравили несколько человек, включая и директора школы для мальчиков.

— Замечательное выступление для девочки её возраста, — сказал он Софье. — Хотя, если подумать, она всего на пару лет моложе святой Иоанны, которая бросила вызов всей государственной машине Франции.

— Но Иоанне не приходилось учить текст на иностранном языке, — возразила довольная собой Софья.

Флорентина не обратила внимания на слова, сказанные матерью, она оглядывала зал в поисках отца.

— А где папа?

— Он не смог прийти сегодня.

— Но он же обещал!

На глаза девочки навернулись слёзы, когда она внезапно поняла, почему мисс Тредголд запретила ей смотреть в зал.

— Ты должна понимать, детка, что твой папа — очень занятой человек. Ему ведь приходится управлять небольшой империей, — попыталась утешить её мисс Тредголд.

Когда тем вечером Флорентина отправилась в постель, гувернантка зашла погасить ей свет.

— Папа больше не любит маму, ведь так?

Откровенность вопроса застала мисс Тредголд врасплох, и ей понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя.

— Единственное, что я знаю, — это то, что они оба любят тебя.

— Тогда почему папа перестал приходить домой?

— Этого я не могу тебе объяснить, но каковы бы ни были причины, мы должны его понять и быть взрослыми людьми.

Но Флорентина не хотела быть взрослой, она думала о том, чувствовала ли себя святая Иоанна столь же несчастной, потеряв Францию. Когда мисс Тредголд тихо закрыла дверь, Флорентина сунула руку под кровать и нащупала мокрый нос Элеоноры.

— По крайней мере, у меня есть ты, — прошептала она.

Элеонора выползла из своего убежища и забралась на постель, улегшись рядом с Флорентиной мордой к двери, чтобы обеспечить себе быстрый отход в корзину на кухне, случись мисс Тредголд вернуться.

Во время летних каникул Флорентина не видела отца и перестала верить рассказам о том, что его растущая империя не позволяет ему приехать в Чикаго. Когда она упоминала о нём в разговорах с матерью, слова той часто были полны горечи. Из подслушанных телефонных переговоров Флорентина знала, что её мать консультируется с адвокатами.

Каждый день Флорентина гуляла с Элеонорой по Мичиган-авеню в надежде увидеть автомобиль отца. Как-то она решила изменить обычный маршрут и пройти по западной стороне авеню, чтобы взглянуть на магазины, которые определяли моду в Городе Ветров. Получая пять долларов в неделю на карманные расходы, Флорентина уже приценивалась к свадебному платью, бальному наряду и с завистью смотрела на элегантное вечернее платье за пятьсот долларов в витрине магазина Марты Уезерд на углу Оук-стрит. Вдруг в стекле витрины она увидела отца, выходящего из «Бэнк оф Чикаго» на другой стороне улицы. Без раздумий, не оглянувшись по сторонам, она кинулась на ту сторону, зовя его. Жёлтое такси завизжало тормозами, его занесло… Авель и оказавшийся поблизости полицейский бросились к месту происшествия.

Через секунду Авель и водитель такси склонились в молчании над безжизненным телом.

— Она мертва, — сказал полицейский, доставая блокнот из кармана рубашки.

Авель, содрогаясь, опустился на колени. Потом поднял глаза на полицейского.

— И что самое ужасное — виноват в этом я.

— Нет, папа, это моя вина! — заплакала Флорентина. — Никогда нельзя выбегать на проезжую часть. Я убила Элеонору!

Водитель такси, сбивший лабрадора, объяснил, что у него не было выбора: он врезался в собаку, чтобы избежать столкновения с девочкой.

Авель кивнул, поднял дочь и отвёл её на тротуар, не позволив оглянуться на искалеченное тело Элеоноры. Он посадил Флорентину на заднее сиденье своего автомобиля и подошёл к полицейскому.

— Я Авель Роснов…

— Я знаю, кто вы, сэр.

— Могу я оставить всё на вас, офицер?

— Да, сэр, — ответил полицейский, не отрывая глаз от блокнота.

Авель вернулся к своей машине и приказал водителю ехать в «Барон». Там на сорок втором этаже их встретил Джордж Новак.

— Попроси мисс Тредголд немедленно прийти сюда, Джордж, — обратился к другу Авель.

— Конечно! — И Джордж исчез в своём кабинете.