— Для дейлкарла ты наблюдателен, — сказал Альсандер. — Однако к нынешним делам все это мало относится. Хотя вообще я слышал что-то там такое насчет похода против герцога Ос Эригу…

Волшебник Мелибоэ, по давней привычке слушавший молча, при этих словах поднял голову:

— Ты неправ, Воевода. Прав молодой вождь, который, в отличие от тебя, постиг, что все очевидное и хоть как-то имеющее отношение к делу есть лишь отражение вещей невидимых и вообще не из этого мира… Метафизика, говоришь? Ладно, попробую объяснить. Кажется, вы связывали с Ос Эригу какие-то надежды?

— Никаких! — горячо воскликнул Плейандер. — Мы надеемся лишь на себя, а больше — ни на кого!.. — Но брат-стратег перебил:

— До некоторой степени. Ну и что?

— Стало быть, — продолжал Мелибоэ, — вы считаете его умелым и опытным воином, так?

— Это уж точно, — покривил тонкие губы Альсандер. — Если бы не его набеги, у нас и сил и времени больше было бы для борьбы со смердюками. И тем не менее, ненависти между нами никакой нет. Он всегда вел свои игры, а мы — свои, так что при случае мы пожмем друг другу руки… я полагаю.

— Не сомневаюсь… Вы, уроженцы Додекаполиса, и черту лапу пожмете, если он пообещает приделать женщинам хвосты. Но я не об этом. Если Микалегон и вправду стоящий воин — в отличие от того другого герцога — он скорее всего знает, куда собралась двинуться ставорненская терция, верно?

— Пожалуй. — Альсандер взялся за подбородок, потом ударил кулаком по ладони: — Ха! Ты хочешь сказать, что он, как и я бы на его месте, скорее всего, решит опередить их! Ударить первым, а?

— А если, — сказал Эвименес, — если он надумает пройти сушей — северными провинциями, через Железные Горы?

Мелибоэ и Эйрар засмеялись разом, хорошо зная, что герцог-пират Ос Эригу с его замком, стоявшим почти на острове, всей своей славой был обязан исключительно морю.

— Добро, — улыбнулся Альсандер. — Но нам-то с этого что?

— А я, кажется, догадываюсь, — сказал Эйрар. — Мы должны достичь побережья и выйти в море хотя бы на нескольких кораблях. Пусть они разыщут в море врага наших врагов: он станет нашим союзником. Только вот шелландцам все это вряд ли понравится…

Мелибоэ поглядел на него снисходительно.

— Юноша, ты, бесспорно, счастливчик и притом не лишен некоторых талантов. Но я не устаю удивляться твоему желанию непременно устроить так, чтобы все были довольны. Давать каждому выбор — это правило валькингов. Кончится тем, что ты сокрушишь их в бою, но по сути победа будет за ними!

…Было решено отправиться к морю без промедления, как только люди и особенно раненые смогут двинуться с места. Как далеко до берега — никто толком не знал, а хозяина спрашивать не хотелось. Позвали проводника-белореченца, и тот сказал, что не менее двадцати лиг. Потом речь зашла о Рогее. Карренцы ждать его не желали, но тут уж Эйрар уперся.

— Это, если хотите, еще одно испытание духа, — сказал он твердо. — Такое же, как тот бой на дороге. Не годится бросать в беде товарищей, даже провинившихся!

Вскоре, выставив караульных внутри гостиницы и снаружи, все разошлись спать. По мнению предводителей, Мелибоэ дал дельный совет.

На другой день, перед рассветом, их разбудила вновь прибывшая группка мариоланцев и с ними трое-четверо шелландских юношей, решивших примкнуть к восстанию. Все они приехали на собственных лошадях, но мечей у них не было. Многие парни неплохо знали местность и при нужде могли послужить проводниками. Они рассказали, что дорога от Геспелница на запад вела прямо к перевозу через рукав Веллингсведена — почти точно к тому месту, где Эйрар видел воду с холма при подъезде к гостинице. Они подтвердили, что до берега моря было в самом деле лиг двадцать, только вот найти там лодку было нелегко, ибо мало кто из жителей промышлял рыболовством. А торговые корабли обычно проходили вверх по течению, в Глос, славившийся рынком.

Тут с новой силой разгорелся спор, который вчера посчитали было оконченным.

— Надо выступать немедля! — настаивал Эвименес. — Захватить перевоз и быстренько переправиться в дельту. Пусть между нами и валькингами будет река, хоть тогда спокойно вздохнем!

— Подождем Рогея и остальных, — стоял на своем Эйрар. — Иначе нельзя.

Спор грозил кончиться ссорой. Напрасно Эйрар с мольбой поглядывал на Мелибоэ, ожидая от мага каких-то примиряющих слов. Мелибоэ молча слушал и лишь рассеянно поглаживал бороду. И вышло так, что все решила Эвадне, взявшая сторону Эйрара со словами:

— Братья! Я тоже считаю, что это бессмысленное упрямство. Но, как я слышала, войны выигрывают преданные сердца. И если теперь мы не уступим — ей же ей, никакой верности нам больше здесь не видать.

И трое Звездных Воевод, как всегда, тотчас уступили сестре. Войско осталось в Геспелнице еще на день.

Уединясь в укромном уголке, Эйрар возился с котенком и думал свою невеселую думу. Да, карренская девушка ему помогла; но не потому, что видела его правоту. Вовсе нет: просто хотела заслужить его благодарность. А он совсем не желал быть ее должником, и вообще, не нравилась ему эта двойная игра… В его родных местах подобного не водилось. Уж не ловушку ли ему снова подстраивали?..

К вечеру едва не разразилась гроза: с севера приехал очень довольный собою Рогей и с ним еще двое шелландцев. Альсандер тотчас схлестнулся с мариоланским вождем — пришлось Эйрару напомнить Звездным Воеводам их собственное любимое правило: «кто старое помянет, тому глаз вон». Это предотвратило ссору, хотя тот и другой долго еще продолжали ворчать.

О передвижении ставорненской терции по-прежнему ничего не было слышно, но Рогей рассказал, что дороги точно вымерли, Глос стоял с запертыми воротами, а из придорожных укреплений зачем-то отозвали всех солдат.

Следовало при первой возможности двигаться к перевозу. Рогей предложил послать Толкейла с кем-нибудь из верных шелландцев на ближнюю горку:

— Пусть направляют следом за нами всех, кто подъедет позже. Пускай зажгут факел или костер и…

Но надо же было случиться, чтобы как раз тут Плейандер вскинул голову — и встретил недобрый взгляд Виндхуга, стоявшего поблизости с полуоткрытым ртом и ни дать ни взять жадно глотавшего их разговор. Мгновенно вскочив, карренец сгреб толстяка за жирный загривок:

— Ах ты, собака! Шпионить вздумал?! Собрался продать за медный айн и нас, и все наши планы? Ну-ка, братья, чикнем ему глотку да вобьем в нее монету, чтобы побыстрее добралась до брюха!

Заливаясь слезами, Виндхуг упал на колени.

— Я священник!.. — рыдал он. — Вас проклянут в Храме… Я никому, никому не скажу ни единого слова, только, пожалуйста, не убивайте меня…

Безжалостный Плейандер пропустил все это мимо ушей. Он готов был прямо сейчас же выволочь сутенера-священника за порог и не дрогнув прикончить — но Эйрар протестующе поднял руку:

— Так не поступают в Дейларне! У нас не принято убивать за дурные манеры. Сперва докажи, что он нарушил закон, Божеский или людской. Этот малый и мне не больно-то нравится, но никакого преступления за ним я пока что не вижу!

Между тем на крики и плач Виндхуга сбежалась чуть не половина отряда. Видя, что это просто-напросто их вождь наказывает головореза, карренские латники вернулись к своему пиву и игре в кости, а дейлкарлы остались, и Эйрар, не забывший расправы, учиненной этими самыми людьми над Бритгальтом и его сыновьями, с удивлением услышал одобрительный ропот, встретивший его слова. Плейандер с не меньшим удивлением обвел глазами лица воинов… и выпустил Виндхуга. Тот на карачках подполз к трангстедцу и попытался облобызать его руку. Эйрар отпихнул его:

— Поди прочь.

Они покинули постоялый двор ночью, при факелах, под моросящим дождем. Кони фыркали и трясли гривами, недовольные тем, что вместо ночного отдыха снова приходилось работать. Дорога впотьмах показалась много длиннее, чем днем. Эвадне ядовито посмеялась над Эйраром, взявшим с собой котенка:

— Ты что, вроде братца Плейандера? Тоже предпочитаешь… не с женщиной, а как-нибудь по-другому?