— Никаких убийств, Пит! А то мы тоже окажемся в грязной истории.

— Но Чак был мой друг!

— Они свое получат, только не надо перегибать.

— Тебе лучше знать, Кэт.

Он подошел к Гейджу и уставился на него ненавидящим взглядом, от которого тот чуть не обделался.

— Ты знаешь место, куда можно его отвезти? — обратился я к Питу. — Такое место, где его никто не услышит?

— Помнишь курильню за вашим поместьем?

Помню ли я? Черт возьми! Отлично помню! Меня там не раз дубасил дядя Майлс, когда Руди и Тэдди наговаривали на меня.

— О, это в самый раз!

Гейдж понял, что мы собираемся делать, и кроме того он знал, что спешить мне особенно некуда. Он сразу начал жевать губами, но сначала не мог сказать ни слова.

— Послушай, — наконец выдавил он, — я ведь ничего не знаю... Я только...

— А мне это нужно только для того, чтобы другие знали, малыш. Чтобы совершенно не думали, что это Карл втянул тебя.

Мы оставили Матто валяться в номере, проехали шесть миль до владений Баннерменов и втащили Гейджа в курильню. Он не сопротивлялся, так как перед этим Пит отправил его в нокаут ударом по челюсти. Связав, мы бросили его на кучу опилок и были совершенно уверены, что когда он придет в себя и начнет орать, как поросенок, которого режут, он расскажет все и даже больше.

Я подождал Пита в машине, после чего мы подъехали к задним воротам усадьбы. При виде меня Анни заулыбалась. Она сказала, что Руди приехал вчера совершенно больной и до сих пор не вставал. Кузен Тэдди уехал по делам в город, а дядя Майлс с Вэнсом сидят в библиотеке.

Прежде чем войти, я постоял немного под дверью, прислушиваясь к его уверенному голосу. Дубовые двери были слишком толстыми, чтобы разобрать слова, но можно было понять, что говорит в основном Колби, а Майлс только односложно отвечает или поддакивает.

Когда разговор подошел к концу, я отступил в сторону, дал Вэнсу Колби выйти, чтобы он не заметил меня, и лишь после того, как он сел в машину, я прошел в библиотеку. Дядя стоял возле письменного стола с красным лицом, словно его отхлестали по щекам.

— Добрый день, милый дядюшка!

— По-моему, нам не о чем разговаривать.

— Ты думаешь?

И не мои слова заставили его поднять голову, а тон, которым они были сказаны. Я заметил, как у него отвисает челюсть и начинают трястись руки.

— Что ты имеешь в виду?

Разговаривать нам, конечно, было не о чем, и я не знал, что еще сказать. Наконец я с улыбкой произнес:

— Я ведь достаточно много знаю.

У дяди был такой вид, точно он вот-вот отдаст концы, и в тоже время на его физиономии было ясно написано, что разговор окончен. Я ухмыльнулся и вышел.

Анита как раз спускалась по лестнице. Заметив меня, она поспешила навстречу, протянув руки. Подбежала и тихо проворковала:

— Раз-два-три-четыре-пять, вышел котик погулять.

Еще когда мы были детьми и она начинала эту дразнилку, я бросался за ней и гонялся до тех пор, пока не ловил, валил на землю и делал вид, что хочу раздавить ее. Она визжала как бы от испуга и нам обоим очень нравилась эта игра.

— Здравствуй, Анита, маленькая моя! Ты сегодня занята?

— Не знаю... Дело в том, что Вэнс...

— Он только что уехал.

Она нахмурилась.

— Странно... Он даже не поднялся ко мне.

— Вероятно, его замучили дела.

Я прошел вместе с ней на кухню и крепко обнял за талию. Она доверчиво прижалась ко мне.

— Еще месяц назад он был так ласков со мной, а сейчас как-то изменился.

— Может, мы немного прогуляемся?

— Куда, Кэт?

— Да так, по разным местам. Мне нужно кое-куда заехать.

— Отлично! — Анита обрадовалась. — Я только сбегаю наверх и надену жакет.

По дороге в город я остановился у отеля и спросил дежурного, не звонил ли мне кто-нибудь. Оказывается, звонили, и не один раз: Сэм Рид из Чикаго и Хэнк Фитерс.

Я соединился с Чикаго и застал Сэма как раз в тот момент, когда он собирался уходить.

— Кэт, — сказал он, — я узнал еще кое-что о Матто. Одному парню, которого я хорошо знаю, приходилось с ним работать, и когда я его порасспросил, он мне рассказал много чего.

— Давай выкладывай!

— "Синдикат" не собирается распространять свое влияние на этот городишко. Они приехали туда по своим делам. Судя по всему, они собираются там заключить какую-то официальную сделку. И все, похоже, на законных основаниях. А Матто это дело возглавит. Если удастся, «синдикату» будет солидная прибыль. Но повторяю, все это на законном основании. И теперь всегда они будут действовать по закону... Ну как, устраивает тебя такое сообщение?

— Это кое-что проясняет, Сэм. Спасибо за информацию!

— Пустяки! Ты говорил, что в долгу не останешься.

— Можешь не сомневаться.

Я нажал на рычаг и набрал номер Хэнка. По заданию редакции он сейчас был в каком-то отеле за шестьдесят миль от Калвер-сити. Задание было неожиданным, ему сообщили о нем в последнюю минуту. Перед отъездом он позвонил мне, но не застал.

— В чем дело, док? — спросил я Хэнка.

— Кое-какие новости личного порядка... Мой коллега из газеты... ну, тот, который живет неподалеку от Мелонена... Так вот, его жена, оказывается, кое-что забыла. Один ее постоянный визитер как-то вечером, собираясь уезжать, сунулся задним бампером в другую машину. Если там что и повредил, то самую малость, и дело бы выеденного яйца не стоило, но она заметила, что отъезжавшая машина потеряла номер. Женщина подняла его и сунула под дворник оставшейся машины.

— А чья это машина? Кого из соседей?

— Она не знает, просто не обратила внимания. Ее очень возмутило, как повел себя тот человек.

— Когда это было?

— Пару недель назад.

— Что ж, отлично! Посмотрю, что можно из этого извлечь.

— Да, еще... Преодолей свою лень и навести старика Уилкинсона. Он звонил мне еще раз. Постарайся побывать у него до того, как я вернусь. Он просто сгорает от нетерпения поговорить с тобой.

— Ладно, Хэнк... Обязательно навещу. Кстати, когда вы собираетесь вернуться?

— Дня через два, не позже.

Когда я вернулся в машину, Анита посмотрела на меня с нескрываемой иронией.

— Мы еще куда-нибудь поедем?

— Я ведь только позвонил по телефону, — начал оправдываться я, — а сейчас ты увидишь застрахованного от всех случайностей детектива за работой. Во всяком случае, надеюсь, так обо мне думают...

— Почему?

— Потому что на все неясности и неприятности, которые сейчас творятся у Баннерменов, можно найти ответы совсем не те, какие ждешь на первый взгляд.

— А я думала, тебе это дело безразлично.

— Конечно, безразлично, черт возьми! Но зато ты мне совсем не безразлична. Если дело касается тебя, значит, меня оно тоже касается. До тех пор, пока ты носишь имя Баннерменов, оно должно оставаться незапятнанным, чего бы мне это ни стоило! Я же говорил: мне от них ничего не надо. Меня тут долго не было, к тому же я не настоящий Баннермен, а ублюдок. У меня никогда ничего не было, и я ничего не хочу. Я даже рад этому. Если у тебя ничего нет, ты ничего не потеряешь. А на жизнь себе я всегда заработаю, и хотя мне редко перепадают деликатесы, желудок мой на голод не жалуется. Зато я свободен и чист, поскольку никогда не залезал в долги. И не думай, я никогда не завидовал Руди или Тэдди за то, что у них есть. Я ненавижу их за то, что они пытались лишить меня даже того немногого, что у меня было... Ну ладно, хватит об этом. Меня интересует разгадка дела только потому, что в него против воли втянута ты. Другой причины у меня нет...

— Я люблю тебя, Кэт... Нельзя этого говорить, но я люблю тебя и всегда любила...

— Я знаю, дорогая.

— Но сейчас уже ничего не поделаешь. Слишком поздно, Кэт.

— Слишком поздно? — голос мой прозвучал сдержанно и неестественно. Я включил зажигание и тронулся с места.

В квартале, где жили Мелонены, я обошел почти все дома, и, звоня во все двери, расспрашивал жильцов о машине, получившей небольшие повреждения. На это ушло больше четырех часов — и все безрезультатно. Наконец, где-то около половины шестого, когда я собирался в очередной раз сесть в машину, меня остановила какая-то женщина. Погруженный в себя, я даже не расслышал ее, и меня привела в чувство Анита.