– Послушай, Сирена, я уже говорил тебе: подобные дела не входят в мою компетенцию. До сих пор это не имело значения, так как ты отказывалась признать, что это его ребенок…

– Не его, – яростно отрезала Сирена.

Она знала, что не умеет лгать, но ребенок принадлежит ей, и только ей. Точка.

– Однако он считает, что такое возможно. Вас, должно быть, связывали отношения… помимо деловых.

– Отношения? – хмыкнула Сирена. – Какие могут быть отношения, когда мы… – Она осеклась и закрыла рот, опасаясь проговориться.

– Значит, ты наказываешь Рауля. Может, за его отношение к тому, что вас связывало? У вас разные взгляды на то, что случилось?

– Его любовницы тратили больше на вечерние платья, а он попытался упечь меня за решетку! – выпалила Сирена. – Что же это за отношения?

– Или ты наказываешь его за то, что он не купил тебе платье? – Адвокат поднял брови.

– Я не наказываю его, – пробормотала Сирена, поворачиваясь к окну и глядя на залитый дождем Гайд-парк.

– Хорошо, – согласился Джон. – Но тогда ты наказываешь своего ребенка, вынужденного расти без отца, будь то Рауль Зесигер или другой мужчина, имя которого ты назвать не желаешь. Я сам отец, и хотя я не специалист в семейном праве, но мне известно, что в интересах ребенка знать имя отца, пусть даже ты сердита на него. У тебя есть причины предполагать, что он будет плохим отцом?

«Совсем наоборот», – мелькнуло у нее в голове. Сирена видела, как Рауль общается со своей сводной сестрой, и та его обожает. Он станет отличным, замечательным отцом.

Брови Сирены нахмурились, в горле встал комок. Да, она была сердита на Рауля. Но в глубине души она боялась, что ее ребенок может выбрать сторону отца. Однако Джон прав: ее малыш имеет право знать, кто его родители.

– Ты думала о будущем своего ребенка? – продолжал Джон. – В том, что он будет знать, кто его отец, есть свои преимущества, например, хорошее образование.

Сначала ей надо родить ребенка, к тому же до этого события еще далеко. Последние несколько недель она думала только о суде.

Сирена обхватила себя руками и сжала кулаки. Ее мать умерла, пытаясь подарить жизнь маленькому братику Сирены, увы, тщетно. За артериальным давлением Сирены велся постоянный контроль. Между обследованиями и встречами со своим адвокатом молодая женщина работала. Стрессовое состояние, конечно, сказывалось на здоровье.

Сирена старалась отбросить плохие мысли, но она впервые задумалась над тем, что ей делать, если она не сможет обеспечить своего ребенка всем необходимым. Ее отец и сестра жили в Австралии. Пройдет много времени, прежде чем они смогут приехать, если, конечно, мачеха им позволит. Сейчас же Фей открыто выражала свое неодобрение тем, что Сирена забеременела, будучи не замужем.

– Сирена, я не пытаюсь…

– Быть моей совестью? – перебила она Джона. Но адвокат, действительно, вел себя как ее совесть. – У меня назначен на понедельник прием у врача. Я не знаю, как долго продлится обследование. Скажите ему, что я подумаю над этим после, а в конце следующей недели свяжусь с ним.

– Значит, все-таки он – отец, – не удержался Джон.

– Это выяснится в результате теста на отцовство, когда ребенок родится, – спокойно заявила Сирена, блефуя.

Мысли Рауля бежали по замкнутому кругу в течение последних недель, сводя его с ума. Если Сирена носит его ребенка, она могла воспользоваться этим, чтобы заставить его удержаться от желания заключить ее в тюрьму. Она не пыталась, значит, он – не отец? Но почему же она тогда молчала? Это означало, что она пыталась скрыть беременность. От него. Это навевало подозрения.

И еще одно не давало Раулю покоя. Допустим, он не отец, тогда кто же отец? Она способна соблазнить любого, эта колдунья, эта сирена. Рауль не слышал ничего предосудительного о своей личной помощнице, но если он не отец ребенка, значит, она вела тайную жизнь. Да, конечно, Сирена не была девственницей, когда он занялся с ней любовью, но все же…

С трудом сдерживая стон, Рауль постарался не думать о том доме в Оксшотте, который он вместе с Сиреной ездил осматривать на предмет вложения капитала. Каждый день он боролся с воспоминаниями, но каждую ночь Сирена продолжала навещать его.

А каждое утро он старательно напоминал себе, что использовал презерватив. Впрочем, тот пролежал в бумажнике так долго, что он не мог вспомнить, когда и ради кого положил его туда. Рауль был только рад обнаружить презерватив, когда Сирена оказалась в его объятиях. Когда она взглянула на него, когда почувствовала его возбуждение, когда раскрылись ее губы, словно она всю свою жизнь ждала, чтобы его губы коснулись ее губ…

Рауль выругался и начал мерить шагами свой парижский офис. Он специально уехал из Лондона, чтобы оказаться подальше от Сирены. Воспоминание о ее глазах, подернутых дымкой страсти, сменило другое – как женщина посмотрела на него, когда ее адвокат заявил, что она беременна. Этот взгляд сказал Раулю все.

Ребенок – его. Об этом твердили и инстинкты. Да, он беспощадно обошелся с ней за то, что она украла его деньги, но Сирена еще не знает, на что он готов пойти, чтобы отвоевать себе ребенка.

Однако сомнения все-таки продолжали грызть Рауля. Если ребенок его, почему она не попыталась использовать беременность, чтобы избежать наказания? Почему?

Все это не имело смысла. Рауль изнемогал, пытаясь решить проблему. Если бы Сирена поговорила с ним! Раньше они общались, как единое целое, заканчивая фразы друг за друга. Тогда было довольно взгляда, чтобы понять, кто что пытается сказать.

«Лгунья!» – снова рассердился Рауль. Все это она делала лишь затем, чтобы заставить его доверять ей. И ведь сработало! Размышлять об этом было неприятно. Прежде он пользовался репутацией проницательного человека, который может определить шарлатана с первого взгляда.

Когда же он успел превратиться в своего отца? Неужели то, что он способен увлечься собственной секретаршей, заложено на генетическом уровне? В прошлом Рауль всегда успешно справлялся со своим влечением к хорошеньким девушкам. Что же было в Сирене особенного, если он не удержался? Его отец убил себя служебным романом, поэтому Рауль взял за правило избегать повторения подобных ситуаций любой ценой. Это был вопрос выживания.

Однако его увлеченность Сиреной началась с самой первой их встречи. Рауль нанял ее вопреки всему, потому что был уверен, что он сильнее отца. Возможно, он даже пытался это доказать.

Раулю не давало покоя, что он увлекся воровкой. Теперь он казался себе не отцом, а матерью, которая наивно и безвольно наблюдала за тем, как исчезают со счета деньги.

«Я собиралась вернуть тебе все до того, как ты об этом узнаешь…»

Рауль пытался заглушить звеневший в его ушах чистый голос Сирены. Разве ее слова не типичны для любого преступника, обнаружившего, что он пойман с поличным? То, что Рауль нашел недостачу и понял, кто виноват, сильно поколебало его уверенность в себе. Люди по всему миру полагались на него. Слабость к Сирене дорого ему обошлась. Эта мысль сверлила его мозг. Простая выплата долга не способна компенсировать утрату доверия. Людям, подобным Сирене Эбботт, необходимо было преподать урок.

Глядя на стол, заваленный бумагами, Рауль выругался. Вместо того чтобы работать, он вынужден тратить свое время черт знает на что. Хуже всего было то, что ему срочно требовалось найти замену Сирене, которая была лучшей ассистенткой из всех, что работали у Рауля.

Единственным утешением Рауля было то, что он не повысил ее, хотя намеревался это сделать. Ущерб, который она могла бы причинить своими злоупотреблениями на более высокой должности, трудно было представить.

Так больше продолжаться не могло. Рауль наконец неохотно послал ей последний ультиматум. Ладони у него вспотели при мысли о том, что она может отвергнуть и это предложение. Сирена знала его достаточно хорошо, чтобы не сомневаться: раз он предупредил, что это последнее слово, значит, оно последним и является. Если же она откажется снова…