Улыбнувшись, незнакомка покачала головой:

– Не в моем стиле.

Мэтью почувствовал какую-то странную смесь удовлетворения и разочарования:

– И не в моем. Но ради тебя я бы сделал исключение.

Улыбнувшись еще шире, она подалась вперед и прошептала, едва ли не прикасаясь к его уху губами:

– Я тоже.

И исчезла, растворившись в пестрой толпе гостей.

Этот голос… Так странно. Еще ни одна женщина не пробуждала в нем такого любопытства, да еще и за столь короткое время.

Последовать ли за ней? Да и как иначе, раз она сама дала ясно понять, что хочет продолжения? Или для нее это всего лишь ничего не значащий беззаботный флирт?

Вздохнув, Мэтью тихо выругался. Как же давно он ни с кем не встречался, раз успел позабыть все правила! Хотя о чем это он? Он же никогда не понимал этих дурацких выдуманных женщинами правил, а это что-то да значит, особенно если вспомнить, что вся его жизнь на одних лишь правилах и строилась.

Но сейчас он не в Далласе, а в Венеции, и решил стать кем-то совсем иным.

Так что никаких правил.

Следом за таинственной незнакомкой с крылышками за спиной Мэтью пошел в полный танцующих людей зал, но не заметил никого похожего, а на игральные столы с картами и рулеткой даже оборачиваться не стал. Такие развлечения для тех, кто ничего не понимает в настоящих ставках, логике и здравом смысле. Лучше вообще ее не находить, чем найти и сразу же разочароваться.

Краешком глаза уловив серебряный проблеск, Мэтью успел заметить, как желанные крылышки скрываются за дверью в дальнем конце зала.

– Простите, – выдохнул он, нечаянно толкнув разодетого гостя и, как можно быстрее и аккуратнее, начал пробираться за незнакомкой, впервые пробудившей его от полуторагодовалой спячки.

Замерев на пороге, Мэтью наконец-то увидел, что она стоит в группе чем-то сосредоточенно занимающихся людей, и что-то ему подсказывало, что в этой пестрой толпе ей так же холодно и одиноко, как и ему самому.

Любители таро столпились вокруг мадам Вонг, словно она даром раздавала выигрышные лотерейные билеты. Эванджелина Лафлер никогда не верила в гадания и не покупала лотерейных билетов, но вот за людьми всегда любила понаблюдать.

Мадам Вонг перевернула очередную карту, толпа дружно выдохнула, а сама Эва закатила глаза.

Но тут у нее закололо шею, и она почувствовала, что на нее кто-то смотрит.

Тот незнакомец из холла.

Их взгляды встретились, и Эва неторопливо смаковала разбегающуюся по телу дрожь. Совсем короткий разговор, но он слушал так, словно ему было действительно интересно.

Хотя что в этом удивительного?

Речь-то шла о телефонной вечеринке Винченцо.

Ладно, хоть какое-то разнообразие, а то Эва уже устала оттого, что к ней прислушиваются, лишь когда она отвечает на набивший оскомину вопрос.

«Чем займешься теперь, когда больше не можешь петь?»

Тогда бы уж сразу спрашивали, чем она займется, после того как в крышку гроба вобьют последний гвоздь.

Смокинг отлично сидел на незнакомце, как бы намекая, что под ним есть на что посмотреть, твердый, четко очерченный под черной бархатной маской рот и руки… вполне мужественные на вид. Иначе говоря, все, как она любит.

Эва сразу поняла, что он смотрит лишь на нее одну, и заполнявшая палаццо музыка мгновенно отошла на второй план, а когда он, все так же не сводя с нее сосредоточенного взгляда, пошел вперед, ни на что не обращая внимания, она почувствовала нечто такое, что привыкла испытывать лишь к очень хорошо знакомым мужчинам.

Не отводя глаз, Эва наблюдала, как он подходит все ближе.

Высокий, светловолосый, неотразимый.

Закрывавшая лицо маска лишь добавляла незнакомцу привлекательности. И при этом за ее собственной маской он точно не мог сказать, кто она такая. Если бы сейчас кто-нибудь во всеуслышание заявил, что ее влечет именно эта таинственность, она бы назвала этого человека грязным лжецом, но где-то в глубине души отлично понимала, что это правда. Да и что в этом удивительного, если кругом все только и обсуждали ее сгоревшую в синем пламени карьеру? Не забывая перечислить каждую выигранную премию «Грэмми» и посочувствовать, что впереди ее уже ничего не ждет?

Но разве можно было рассчитывать на что-то иное, после всех тех лет, что она провела в верхнем эшелоне мировых знаменитостей, прославившись настолько, что ей даже не было нужды пользоваться фамилией. Весь мир знал ее просто как Эву.

А теперь, потеряв голос, она больше никому не нужна.

– Наконец-то я тебя догнал, – прошептал незнакомец, словно боясь, что их подслушают. – А то я уже начал бояться, что ты совсем улетела.

Неожиданно для себя самой Эва рассмеялась. Так странно. В последнее время она вообще нечасто улыбалась, но рядом с ним почему-то сразу стало легче и проще.

– Крылья оживают лишь после полуночи.

– Тогда мне придется поторопиться. – Бледно-голубые, едва ли не прозрачные глаза особенно выделялись на фоне черной маски. – Меня зовут…

– Нет. – Она быстро прижала палец к его губам. – Никаких имен. Пока что.

Почувствовав, что еще секунда – и он оближет ей палец, Эва резко отдернула руку. Незнакомец, конечно, весьма и весьма привлекателен, но инстинкт самосохранения еще никто не отменял. Друзья Винченцо всегда были слишком развязными. Даже для нее. Но, несмотря на это, она почему-то вот уже несколько месяцев за неимением лучшего неотрывно следовала за Винченцо. И как же ей хотелось найти себе какое-то лучшее применение! Но какое?

– Ищешь свое будущее? – Он кивнул на мадам Вонг.

Как бы в ответ мадам Вонг перетасовала колоду.

– Иди сюда, садись. – Высокий светловолосый красавец любезно отодвинул для нее стул, и Эванджелина, не придумав никакой вежливой отговорки, чтобы избежать излишнего внимания, послушно уселась, всем своим существом чувствуя, как на спинке стула, всего в нескольких сантиметрах от ее шеи, покоится мужская рука.

Как и положено в таких случаях, Эва сняла несколько карт и подождала, пока мадам Вонг снова перетасует колоду.

После того как криворукий доктор перерезал ей голосовые связки, Эванджелина три месяца безуспешно искала волшебное лекарство и обошла всех румынских цыган, китайских целителей и непальских врачевателей, до каких только сумела добраться.

Но никто не смог излечить ее голос. Или ее душу. Проще говоря, для нее это был далеко не первый сеанс гадания на картах таро, и что-то ей подсказывало, что ее ждет очередное бессмысленное убийство времени.

Единственным утешением за последние полгода стало выигранное против врача дело. Благодаря ей этот криворукий недоучка больше не сможет никому навредить.

Мадам Вонг начала раскладывать карты, и их сразу же плотным кольцом обступили любопытные.

– В твоей душе кипит настоящая борьба? Я права?

Отлично, этого и следовало ожидать. Вздохнув, Эванджелина приготовилась к набившим оскомину общим фразам.

Иссохшая морщинистая женщина покрутила одно из многочисленных колец на пальце, задумчиво разглядывая разложенные карты.

– Тебя глубоко ранили. Ты потеряла нечто очень ценное.

Незнакомец трепетно погладил ее по волосам, и, нахмурившись, Эва резко выпрямилась.

Ранили. Вернее и не скажешь.

– Эта карта… – Мадам Вонг слегка постучала по одной из карт. – Она все путает. Ты хочешь внести в этот мир новую жизнь?

– Вы о ребенке? Ничего подобного.

– Новая жизнь может иметь совершенно разные формы и обличье. Иногда для этого достаточно просто вдохновиться и начать нечто новое. Вдохновение к тебе уже пришло. Теперь дело за малым. Тебе осталось лишь сделать шаг вперед и воплотить его во что-то реальное.

Вдохновение. Раньше музыка буквально текла в жилах Эвы, но в последнее время она тоже куда-то исчезла, и после кошмарной операции Эва так и не написала ни одной строчки.

Собрав карты, мадам Вонг снова перетасовала колоду.

– Нужно повторить расклад.

Не в силах вымолвить ни слова и чувствуя, как у нее щиплет в горле, Эванджелина попыталась покачать головой. Такого она совсем не ожидала.