Соня спросила:

— Там безопасно?

— Не опаснее, чем везде. Если наши люди тебя вычислили, ты превратишься в мишень для винтовки с оптическим прицелом. Сиди на этой вилле, пока я... или Рондина не дадим о себе знать. Только мы двое, помни.

— Но Габен...

— Я к нему проберусь, не беспокойся.

После ленча женщины ушли в туалет, прихватив сумку с одеждой, и когда вернулись, Соню было трудно узнать. Она сменила костюм. Свою роль сыграла шляпа, скрывающая лицо, а волосы были распущены так, что выступающие скулы сделались незаметными. Надела она и очки. Одним словом, узнать ее было бы трудновато.

Я заплатил по счету, сказал Рондине, чтобы она в шесть часов ждала меня в «Голубой ленте», усадил девушек в машину, а сам направился к пристани, собираясь уехать оттуда кружным путем, а не прямой дорогой, где я мог бы нарваться на полицейского, знакомого с моей фотографией.

На углу я купил газету, где были все подробности тройного убийства, но, несмотря на сенсационность материала, ничего относительно причин этого дела в печать не просочилось. Я понял теперь, как пристально в Вашингтоне следили за нашими делами, заботясь о сокрытии всех тайных пружин.

Я сунул свернутую газету под мышку и огляделся в поисках свободного такси, но не увидел ни одной машины. Зашагал в южном направлении, надеясь поймать такси по дороге. Прошел три квартала безрезультатно, зато увидел патрульную машину и, опасаясь быть замеченным, свернул к пирсу.

У причала заканчивал погрузку корабль со знакомым названием на борту — «Мейтленд». На нем плавал Клемент Флетчер, парень, так и не использовавший свой счетчик Гейгера. Черт побери, кто же свистнул у него этот прибор? Ему цена полсотни, из-за таких денег не стоило мараться и доводить парня до крайности.

Я показал свою репортерскую карточку, прошел через турникет, обратился к начальнику пристани и спросил, как найти кого-нибудь из команды.

— Если тебе нужна работа, обратись в профсоюз. Эти парни тебе ничем не помогут.

— Работа мне не нужна, — объяснил я. — Немного информации, вот и все.

— Тогда поднимайся на борт. Скорее всего, они там играют в карты на спички, сидя на солнышке у противоположного борта. Они всегда возвращаются рано, когда спустят все денежки.

Я поднялся по трапу и перешел по грузовой палубе к другому борту, услыхав доносившиеся оттуда голоса и шлепанье карт. Матросов там было только двое, вид у обоих был самый непрезентабельный: явно с похмелья, небритые и немытые. Они и вправду играли в карты на спички вместо денег и даже не взглянули на меня, пока я не положил перед каждым по десятке.

Матросы сразу вскинули глаза.

— За что? — спросил один из них.

— За беседу.

Они переглянулись, и первый продолжал:

— Ладно, если ты не попросишь нас опустить за границей письмо или передать что-нибудь приятелю. Этот номер не пройдет.

— Мне это подходит.

— Тогда валяй, говори.

Я сел на крышку люка и сдвинул шляпу на затылок:

— У меня был приятель в команде. Клемент Флетчер.

— А-а, этот чокнутый. Напился, свалился в реку. Он уже в Брюсселе тонул, но его вовремя выудили из воды. Он мог и в луже утонуть.

— Помните, у него был счетчик Гейгера?

Они дружно кивнули.

— До белого каления нас доводил этой штуковиной. Все время говорил, что устроит большую забастовку в Южной Америке.

— В Пердесе?

— Да, верно. Ну и что?

— У него украли этот счетчик.

Один из них пожал плечами и улыбнулся:

— Там, где он теперь, эта штука ему без надобности.

— Дело в том, приятель, что мне интересно, кто мог свистнуть эту хреновину.

Матрос посмотрел на меня и поморщился:

— Не годится, если кто-то лезет в сундуки к матросам. Если такого гаврика ловят, он после хорошего битья втемную надолго забывает о своих проделках.

— Но это было не в море. Корабль стоял у причала.

— Тогда другое дело. Когда мы пришвартовались, тут столько народу перебывало... И таможенники были, искали наркотики. Они все перевернули, но ничего не нашли. Мы бы могли им так и сказать. Думаете, мы не знаем о сговоре между хозяином и таможней? Ха, дураков нет! Но я вам скажу еще! Тут было пострашней — капитан получил какую-то официальную бумагу, а на корабле, — тут он перешел на шепот, — на корабле был героин, как я слышал...

— Кто здесь еще побывал?

— Как обычно. Парни из управления портом. Команды ремонтников и еще кое-кто. Все как положено.

Другой кивнул и стал сдавать карты:

— Старина Флетчер слишком много болтал о том, что все свои деньги ухнул на эту машинку. Поэтому она и перекочевала с корабля в закладную лавку. У меня вот тоже отличные часы сперли. Таким же манером.

— После швартовки судна больше никого здесь не было?

— Никого, до тех пор, пока Флетчер не утонул. Потом сразу появился репортер с полицейским. Стиву Манго пришлось спуститься вниз и опознать его. Дурень стоеросовый, остался должен мне десять долларов.

Я показал на бумажку рядом с ним:

— Считай, что он вернул долг.

Как я установил по телефонной книге, в окрестностях порта было четырнадцать закладных лавок. Я переходил из одной в другую, пытаясь обнаружить счетчики Гейгера, но получил отрицательный результат. Мне необходимо было найти собственноручную подпись того, кто сдал вещь в заклад, но кто бы это ни был, он оказался достаточно хитер, чтобы не обращаться в ближайшие ломбарды, а подыскать местечко подальше в городе. Обойти все закладные лавки города одному человеку не под силу, так что я ограничился своим списком и бросил это дело.

Впрочем, заниматься этим я не мог и по другой причине: Флетчеру уже не поможешь, и помимо того, что время меня поджимало, я еще и рисковал попасть в ловушку. Я распрощался с «Мейтлендом», подхватил такси и поехал в «Голубую ленту». Было уже около шести, а я непременно хотел увидеть Рондину, как только она появится.

Публика уже густо собиралась к ужину, я попросил официанта провести меня в заднюю комнату и зашел в телефонную кабинку. Мне неожиданно пришла в голову мысль относительно смерти Флетчера, и нужно было проверить свои подозрения. Если он слонялся по кораблю со счетчиком, то мог наткнуться на что-то еще... или кто-то подумал, что он наткнулся. Для того чтобы убить пьяного, не нужно особенной хитрости — просто столкнуть его в воду.