— Возражение, Ваша честь, визуальное подтверждение оружия на данный момент не релевантно… — начинает защита. Судья Диего бросает на него суровый взгляд:

— Отклонено. Продолжайте, миссис Рот.

— Спасибо, Ваша честь, — кивает Блонди. — Миссис Блейк, видели ли вы у него при себе оружие?

— Да. Бейсбольная бита, та, которую мы храним в шкафу, внизу.

— Что произошло потом?

— Джек ударил его, и Лео свалился с меня на пол, — голос мамы крепнет. Она переводит взгляд на Джека, и он кивает, смотря на нее своими ледяными глазами. — Затем Лео разозлился и замахнулся на него. Он попытался ударить его кулаком, но Джек его опередил.

— По-вашему сколько раз Джек его ударил?

— Четыре. Может быть, пять. Каждый раз, когда Лео пытался подняться, Джек удерживал его внизу, на полу.

— Что произошло потом?

— Джек обнимал меня. Я плакала и дрожала, а Джек обнимал меня и говорил, что все будет хорошо, — улыбается она. — И я ему поверила.

Я перевожу взгляд на Джека. Он смотрит на маму, не отрывая глаз, и есть в них что-то более мягкое, чем обычно.

— А потом он спустился вниз, туда, где находилась Айсис, я пошла с ним и вновь начала плакать, когда увидела ее тело такое… неподвижное. Я так испугалась. Я была просто в ужасе. Вы не знаете, какого… о, боже… — отрезает мама, и Блонди смотрит на судью Диего.

— Это все, Ваша честь.

Я встаю, чтобы помочь маме добраться до ее стула, но Кайла тянет меня вниз, и я наблюдаю, как конвоир делает это вместо меня. Как только мама садится за стол, сразу оборачивается и улыбается мне бесцветной улыбкой, поднимая большой палец вверх. С ней не все хорошо. Но она не боится. Я могу это видеть.

Следующим давать показания вызывают Джека. Адвокат защиты поражен отсутствием каких-либо эмоций на его лице — это определенно его нервирует. Я сдерживаю смех. Добро пожаловать в клуб, приятель.

— Вы ворвались или нет в дом Блейков без разрешения? — спрашивает адвокат.

— Да, — монотонно отвечает Джек. — Я ворвался. Через открытую дверь, которую оставил ваш клиент.

Шепот пробегает по залу суда. Кайла взмахивает кулаком и визжит:

— Ох, он собирается убить этого парня, причем очень жестоко.

Я сжимаю губы. Она и понятия не имеет.

— И свидетелем чего вы стали, когда вошли в дом?

— Я увидел Айсис Блейк, осевшую на пол. На стене было кровавое пятно, так же как и на ее затылке.

— Видели ли вы моего клиента где-нибудь в комнате?

Джек прищуривается.

— Нет. Но слышал его среди шума происходящего наверху.

— Итак, вы не были свидетелем «нападения» моего клиента на Айсис Блейк?

— Нет.

Адвокат ухмыляется и вышагивает.

— Вы схватили или нет алюминиевую бейсбольную биту и отправились наверх, чтобы противостоять моему клиенту?

— Да.

— Был ли мой клиент вооружен?

— Нет. Но это, похоже, не мешало ему пытаться изнасиловать перепуганную женщину.

Я вздрагиваю. Мама совершенно неподвижна, она полностью сосредоточенна на Джеке. По залу вновь проходит волнение, и судья стучит своим молотком.

— Порядок! Порядок в суде!

Когда шепот стихает, адвокат защиты выпрямляется.

— Откуда вы знаете семью Блейков, Джек?

— Айсис… — Джек делает короткую паузу, раздумывая, — знакомая. Из школы.

— Я хотел бы представить вещественное доказательство, — Пирсон подходит, держа в руках диктофон, и кладет его на стол. — Здесь записанный разговор с директором школы, мистером Эвансом, который подтверждает, что вы с Айсис враждовали в школе, откалывая нелепые выходки за несколько месяцев до этого события. Вы не были друзьями. Согласно словам Эванса, все было совсем наоборот. Так почему вы приехали к ней домой? Хотели причинить ей вред?

— Возражение! — кричит Блонди. — Ваша честь, какое отношение это имеет к делу?

— Принято, — вздыхает судья Диего. — Пирсон, постарайтесь придерживаться темы.

— Нет необходимости, — кивает адвокат. — Защита удаляется, Ваша честь.

Джек смотрит на меня. Если я напрягусь достаточно сильно, чтобы обкакаться, то едва смогу различить крошечный кусочек беспокойства в его глазах. Присяжные недоверчиво поглядывают на Джека.

Блонди допрашивает Джека в более позитивном русле, подчеркивая, что Джек сразу же позвонил 911, когда нашел меня, и каким смелым он должен был быть, чтобы противостоять взрослому, разъяренному мужчине. Джек не обращает на это внимания, но я вижу, что она пытается сделать — разрисовать его в благожелательном, героическом свете. И это работает. Умеренно. В любом случае, присяжные больше не смотрят на него так, словно у него три головы.

Джек возвращается. Его кулаки сжаты на коленях, и он выглядит бледнее.

— Ты… ты в порядке? — неуверенно произношу я. — Я имею в виду, кроме того факта, что у тебя на шее огромная, высокомерная опухоль, которую ты называешь головой.

— Я в порядке, — мягко отвечает он. И это наносит мне удар.

— Я, эм, не это имела в виду. Ну, то, с опухолью. У меня просто инстинкт — быть вредной с тобой.

Фрагмент кривоватой усмешки появляется на его губах.

— Я знаю.

А затем вызывают Лео. И адвокат защиты ловко выстраивает свою позицию: Лео воевал во Вьетнаме тридцать лет назад, и там бедняжка получил травму головы, и армейский психиатр поставил ему диагноз «ПТСР». И с каждой маленькой, поверхностной историей ярость в моих кишках разгорается все жарче и жарче. Благодаря этому мой желудок хочет эвакуировать обед на его обувь. Но я ничего не могу с этим поделать. Мне даже не позволят дать показания из-за травмы головы. Я беспомощна. А быть беспомощной — это самая худшая вещь в известной нам вселенной.

— Верно, что ранее в этот же день вы получили звонок от миссис Блейк с просьбой навестить ее дома? — спрашивает Пирсон. Лео поправляет свой гипс и с притворно-серьезным лицом кивает:

— Да.

— Бред сивой кобылы! — кричу я, встав и тыча в него пальцем. — Это вранье, и ты это знаешь!

— Порядок! — стучит молотком судья. — Мисс Блейк, присядьте!

— Он лжет, Ваша честь! Он лживый поддонок, который разрушил мамину жизнь…

— Порядок! — кричит она. — Либо вы немедленно сядете, юная леди, либо я прикажу вывести вас из зала суда.

Я тяжело дышу, а кровь просто кипит в моих жилах. Я готова ударить, драться, пинаться, кусаться и кричать. Но я не могу сделать это здесь. Мама рассчитывает на меня, на этот судебный процесс, чтобы получить немного душевного спокойствия. Я проталкиваюсь через ряды и вылетаю за дверь. Мраморные залы суда слишком чистые. Они издеваются надо мной, такие все незапятнанные и блестящие, в то время как мои внутренности грязные и переполненные отвердевшей ненавистью.

— Эй!

Я игнорирую голос и шагаю по коридору.

— Эй!

— АХХХ! — пинаю я ногой скамейку. — Жалкий говнюк! Хренова лгущая лицо-как-обезьянья-задница сволочь…

— Айсис…

— Если я когда-нибудь буду в пяти футах от него, то прольется много крови. И не фальшивой, как его выступление.

— Айсис, послушай…

— Уверена, делают вилы, которые могут поместиться внутрь человеческого рта. И дальше в горло, все глубже и глубже.

— Айсис!

Кто-то хватает меня за руку. Я резко разворачиваюсь и отдергиваю ее. Там стоит слегка запыхавшийся Джек.

— Послушай, ты должна успокоиться.

— Успокоиться! — смеюсь я. — Я совершенно спокойна!

— Что ты делаешь со своими руками?

— Практикуюсь, — выкручиваю я пальцы.

— Для чего?

— Для того чтобы засуну руки внутрь его кишков.

— Он не выйдет сухим из воды. Даже дебил-новичок из юридической школы может это заметить. Поэтому не заводись так. Это никому не поможет, это не поможет тебе.

— Ох, теперь ты хочешь мне помочь? Странно, потому что в прошлый раз, когда мы разговаривали, ты заявил, что собираешься превратить мою жизнь в ад.

— Правда? Я превратил твою жизнь в ад?

Его голос понижается, становясь низким, глубоким и надтреснутым. Резкое изменение поражает меня.