- Что произошло? - тяжело и плаксиво спросил Адам, рассматривая свои трясущиеся от пережитого страха пальцы.

   - Ты умер, - холодно и жёстко ответил некромансер; слова его казались сухими и царапающими, поэтому и произносил их мужчина с таким чувством, словно они ранили его. - Я сделал это раньше, чем хотел. Но, раз ты сам решил учиться у меня, полагаю, не стоило ждать годы, прежде чем в твоей жизни исполниться задуманное. Нельзя же владеть силой, не владея вместилищем её. А осознать и почувствовать в себе это вместилище можно, лишь пошатнув его. Чтобы ощутить душу, вам нужно заставить её трепетать и биться, ещё лучше мучиться. Так вы можете находить в ней потаённые уголки и складки. Ты даже представить не можешь, какие истерзанные души у стариков. Они ужасны. Но не беспокойся, твоя душа осталась почти прежней. Я всего лишь выделил в ней То, что ты должен был сам увидеть со временем. Люди вообще редко замечают в себе Это, они просто не могут и не хотят обнаружить в себе всю бездну и посмотреть себе в глаза. Хочешь, я могу рассказать, как Это обнаруживается обычно?

   Мальчик никак не мог прийти в себя. Боль не мучила его, даже не напоминала отдалённым нытьём мышц или изнеможением. Только всё вокруг было не так: темнота впереди, словно прокисшее молоко, сбивалась хлопьями; звёздочка расплылась большеглазым мотыльком; шепотки со всех сторон звенели комариным гулом. Голос хозяина больно ранил своим безразличием. Адаму хотелось кричать и выть, звать на помощь и бессильно плакать от ужаса. Он просто вдруг ощутил, что что-то в нём изменилось, пошло не так и само уже изменение было ему противно. Гнев, ярость и отчаянье, вот что владело сейчас его маленькой душой, а не смысл слов хозяина Дома.

   - Тебе всё равно, - Витольд слегка улыбнулся. - Замечательный и очень удобный ребёнок в человеческом смысле. Думать одно, чувствовать другое, говорить третье, и всегда делать, как скажут.... Тогда я скажу тебе слушать, Адам. Ваша душа изначально не имеет границ, она полна и по-своему совершенна. В ней есть всё, только начни искать, только обратись. И есть в ней одна очень важная часть. Эта часть подобна цветку, что растёт и распускается постепенно, она может давать плоды, может привлекать, может радовать взор, а может и зачахнуть без внимания и должного ухода. Так же как цветок она хрупка и также сильна. Люди просто всегда были плохими садовниками парка своей души и замечали этот цветок изредка, ненароком натыкаясь и лишь потом задумываясь, что же с ним делать. Но самое чарующее и загадочное в этом цветке - его аромат. Сначала, пока ты юн и не слишком отдалился от своего сада, ты его не различаешь, он кажется тебе частью тебя или окружающих. Он не слышен тебе, и точно так же никак не влияет на тебя. Ты живёшь в нём и без него одновременно. Но что-то происходит (одним дано ощутить это медленно, другим резко), только человека получает порыв ветра, холодный, злой, приводящий в чувства. И вот мир раскрывается заново во всём своём многообразии. Тогда ты начинаешь распознавать ароматы и вычленять их. О, это поистине ужасно для людей. Они раздражают, выбивают из колеи, отвлекают и мешают. Тогда люди поступают двояко: либо отрекаются от аромата этого цветка, подставляя лицо ветрам и притупляя свои чувства, либо стараются найти его. Идя за запахом, ты рано или поздно натыкаешься на его источник. Ощущение сродни разочарованию.... Однако именно это разочарование делает чувства острее, а душу мягче. Вот и получается такой вселенский парадокс, что волшебный аромат слышат лишь те, кто достаточно чувствителен и не требует дополнительной мягкости, а стяжательствующие её остаются непробиваемы. Как думаешь, это просчёт или расчёт? - мужчина вальяжно опёрся о раму зеркала, выстукивая кончиками пальцев какой-то странный мотив. - Что же касается тебя, Адам, то я просто постарался исключить вариант с потерей чувствительности заранее. Для жаждущего творить чудеса такое пренебрежение собственной душой непростительно! Вот я и постарался сделать так, чтоб Это всегда было перед твоими глазами. Можешь взглянуть.

   Широкий жест хозяина Дома не внушил Адаму должного доверия. Мальчик не хотел больше подходить к ужасному предмету: не то, что он верил, будто действительно умер и воскрес (не позволительно такое человеку!), да только не мог отделаться от щемящего ощущения, что именно зеркало вытягивало его душу недавно. А если оно так тянуло, то уж точно сейчас с другой его стороны сидит кто-то, чтоб довершить начатое при первом же приближении Адама. Невольно вспоминались вчерашние рассуждения некромансера о людях и демонах. Ребёнок поджал губы, призывая к себе всю смелость, он решительно развернулся к зеркалу.

   - Это же я! - вскричал Адам, увидев в раме собственное растрёпанное и нахохленное отражение.

   - А ты что ожидал увидеть? - насмешливо приподнял бровь мужчина. - Монстра? Так ведь для такого отражения в зеркале Истины ты ещё слишком юн и чист. Конечно, это ты. Ведь в Бытии никто не станет подменять тебя ни родители, ни священнослужители, ни судьи. Ты здесь сам по себе и только ты несёшь ответственность за то, как будешь отражён.

   - Господин Витольд, Вы мучили меня для того, чтобы я просто отразился в этом зеркале!?! - обида и злость мешались со слезами и душили перепуганного мальчика. - Ради моего отражения?

   - Думаешь, это просто отражение, дитя? Просто картинка, появляющаяся на поверхности после того как на неё попадает свет? Ужель люди считают, что в темноте они перестают отражаться, лишь оттого, что не могут разглядеть зеркала!? Это в высшей степени забавно! Действительно, это же так просто объяснить: лучи света отражаются, дают блики, которые мы потом видим и принимаем за целостную картинку. А никто из людей, наблюдавших за водой, не заметил, что честь света растворяется в ней? Коль свет способен проникнуть в толщи вод, то что ему может помешать раствориться, скажем, в зеркале или начищенной до блеска миске и дверной ручке. И растворяется не просто свет, растворяется Твой свет, твой и ни чей другой. Отражаясь, ты живёшь в зеркале, сливаешься с ним и заполняешь его пустоты. Человек живёт не только в своём теле, он живёт в каждом предмете своём, в каждой, вещи, что способна уловить его сияние. Таким образом, у вас одновременно не одна, а тысяча жизней, бесконечность одушевлённого.

   - Прошу прощения, господин, - Адам воспользовался паузой в рассказе учителя, - вы ведь сами говорили, что это всё суеверия. Святые отцы говорят нам не верить в языческие предрассудки. То, что я вижу перед собой - просто моё отражение.

   - Почему ты так решил?

   - Но... - ребёнок растерялся и отодвинулся от зеркала. - Оно... двигается, когда двигаюсь я. Оно всё повторяет за мной.... Оно же моя копия!

   - Здорово, - непонятно чему умилился хозяин Дома. - Вы, люди, умудряетесь сомневаться во всём, начиная с Бога и заканчивая существованием мира, а верите на слово, когда речь заходит о такой ерунде! Никогда не задумывался, что ты можешь выглядеть совсем не так, как в зеркале? Ты же не видел себя со стороны и, на самом деле, просто веришь окружающим, что подтверждают твоё сходство с отражением. Что если это вовсе не ты?

   Адам вплотную подошёл к стеклу, на миг забыв о страхах и опасностях коварного предмета. Мальчику ужасно хотелось попробовать его на прочность или просто дотронуться до поверхности, чтоб удостовериться в реальности преграды и лживости слов некромансера. Витольд не останавливал его, впрочем, и не давая разрешения касаться зеркала.

   - Это я, - неуверенно подытожил свои мытарства возле стекла Адам. - Я помню, что у меня тёмные волосы, помню, какую рубашку надевал утром. Это могу быть только я. Отражение ведь всё повторяет за мной, глядите, - мальчик показал зеркалу смешную рожу и получил такую же в ответ. - Поэтому это я.

   Витольд смешливо призадумался, приложив ко лбу пальцы и старательно изобразив мыслительные потуги. Только его белёсые глаза оставались весёлыми, даже с таким выражением лица. Мальчик сперва обрадовался, что поставил учителя в тупик, после же заметил, что над ним издеваются, и приуныл. Мотылёк выбрался из своего укрытия и осторожно вскарабкался на столешницу, мелко перебирая лапками-лучами.