- Тикаем!!!
Рефлекторно, ещё не успев сообразить, кому предназначался крик блондинки, чародей отскочил от ствола, припадая к земле. Туристки с несвойственной изнеженным девушкам живостью улепётывали в сторону ворот.
- Что за... - беззвучно, одними губами собирался выругаться несостоявшийся убийца.
Тягучая тёплая капля упала на лицо. Затем другая, третья. Гул, принимаемый за фон приближающейся мигрени, нарастал. Мужчина с лёгким запозданием запрокинул голову...
Чудо, проклятие или высшие покровители помогли уставшему телу отскочить вовремя, и рухнувший с ветки улей пролетел мимо, глухо ударившись оземь и треснув как перезрелый арбуз. Тёмное сухое нутро, осыпаясь пергаментными краями, явило свету своё чёрно-жёлтое, взволнованное содержимое, которому, по большому счёту, было всё равно виновен в падении их жилья близстоящий или просто в сторонке стоял. Моментально набросив на голову плащ и надёжно укрыв лицо и шею, мужчина опрометью бросился бежать, правду в противоположную от девиц сторону, здраво полагая, что в таком виде его с инквизитором уж точно не спутают.
Разъярённый рой нёсся следом. Мерзкие насекомые облепили тело, протискивались сквозь складки ткани, норовя забраться в нос и уши. Кожу вспаривали острые жала. Треклятые заросли не спешили расступаться, цепляясь за одежду, путаясь в ногах и лишь продлевая агонию. Мужчина бежал, прыгал, уворачивался, стараясь лишний раз даже не дёрнуть корпусом, покрытым сплошной жужжащей массой. Дыхание сбилось, воздуха не хватало, предательская слабость стягивала суставы. Трепещущая послушная стихия приносила отрывочные известия о близкой воде, что манила нелепыми надеждами на спасение. Близко, совсем близко. Уже был слышен шум, галдящей ребятни и крикливых женщин. Стремительно опухающие веки не давали как следует рассмотреть путь. Оставалось только надеяться, что слух его не подводит. Сделав последний рывок, мужчина разбежался, оттолкнулся и нырнул, болезненно ожидая почти закономерного удара о камни или кого-то из местных жителей. Вместо этого воспаленной кожи коснулась вода, опаляя холодом и некстати возвращая чувствительность. Воздушный пузырь рванулся вперёд, исполняя приказ хозяина стихии.
- И какого рожна я сразу не попробовал просто сгустить воздух? - задумчиво прошлёпал стремительно распухающими губами чародей, сколупывая с руки вызывающе торчащее жало.
Замутнённый неровный пузырь, медленно покачиваясь в поднятой тине и мусоре, опускался на дно, заботливо спасая своего владельца от незаслуженной мести. С поверхности доносились визги и крики, попавших в немилость свидетелей его ныряния, что тщетно пытались повторить его подвиг, спасаясь от агрессоров под слоем воды, но стоило хоть одной голове подняться над поверхностью за глотком спасительного воздуха, как её тут же атаковала вся чёрно-жёлтая армада. Удары речного течения массажировали уставшую спину, ниточки пузырьков справно подпитывали надёжный кокон, пока чародей методично освобождал пострадавшую, болезненно разгладившуюся кожу от следов незаконного вторжения. Его светлый, хоть и слегка подпорченный буйством неуместных эмоций ум уже переделывал, созданный ранее план, снабжая его дополнительными деталями и нюансами. Теперь перерезанное на пустыре горло выходило не такой уж и плохой участью. Мужчина злобно улыбнулся, насколько позволяло взбугрившееся лицо, и мстительно раздавил о край пузыря выуженную из-за пазухи осу.
***** ***** ***** ***** *****
- Пи-ишги-и! Пиошги-и-и! Коя-а-ачие пиошги-и! Наледай - асгубай! - глубоким слегка басовитым, но от этого не менее исковерканным голосом кричала грузная румяная торговка.
Крупная женщина, с лихо выбивающимися из-под яркой косынки накрученными и тщательно надранными кудрями, служила возле своего лотка с пышущими жаром румяными пирожками лучшей рекламой. Яркая, улыбчивая, весёлая, она просто представляла собой образец здорового питания и счастья в жизни. Одно как-то смущало, что проходивших мимо потенциальных покупателей, что слышащих её зазывания нечаянных жертв здоровых лёгких: уж очень странный выговор дамы при странно перекошенной, словно сдавленной улыбке.
- Лы-ы-ыпа! Сфе-ехая лы-ыпа! Сфехее только ф лешке! - бурно размахивал руками щупленький торговец с живыми хитрыми глазами-щёлками.
Этот подозрительный тип, несмотря на поднявшееся солнце и духоту, был по самую макушку замотан шарфом из-под которого торчали только большой блестящий нос и кончики красных, почти малиновых ушей. Слегка хромая вокруг своего прилавка, заваленного зачарованным льдом и сверкающими рыбьими тушками, он с таким жаром предлагал всем желающим свой товар, что из-за своей маскировки казался торговцем наркотиками или контрабандистом. Может поэтому, а может и из-за подозрительного запаха, желающих обзавестись килограммом другим даров отечественных водоёмов было немного. Лишь изредка какая матрона снисходительно заглядывала под навес, чтобы уложить в свою корзинку окунька-другого и тут же поспешить домой к надёжному леднику или печи, да въедливые старики приходили важно тыкнуть пальцем в чешуйчатый бок, чтобы поругаться с темпераментным хозяином в подозрительной маскировке.
- Тебе не кажется, - понизив голос, спросила Алеандр, наблюдая за тем, как странный торговец охаживает первой попавшейся рыбиной излишне доходного до ругани и брюзжания мужичка, - что сегодня как-то слишком много носителей местной эритемы на квадратный метр?
Духовник растерянно пожала плечами, стараясь не слишком искусственно выказывать удивление. Она, конечно, сомневалась, что нападение ос кто-либо сможет связать с их поспешным присоединением к обозу, но рисковать всё же не стоило. И без того несчастные (а таких, действительно, в этом районе рынка оказалось не так уж и мало), чьи лица, руки и плечи украшали волдыри и красные пятна, были нервными и злыми. Постоянно ругаясь, почёсываясь и тяжко ноя, они тлеющими углями подогревали толпу. Уставшие от шума и пестроты, измученные постоянным хождением и торгом, покупатели и сами не лучились радушием и добрым расположением, особенно если не успели вовремя прихватить рюмку-другую ядрёной настойки или имели глупость вытащиться на ярмарку сразу всем семейством.
- Лучший медок! Сам и лезет в роток! - даже как-то печально, без особого энтузиазма кричал сухонький дедок.
Подперев рукой морщинистую щёку, он сидел за прилавком, обмахиваясь широкополой соломенной шляпой. Радостно блестела на солнце янтарная жидкость в небольших порционных скляночках. Манило густым коричневатым блеском содержимое больших глиняных кувшинов. Завлекали дурманящим ароматом плитки засахаренного мёда с клюквой и орехами, что любовно отжали в форме зверей и птиц. Настоящими крутыми горами высились запаянные заклятьем полные соты, отбрасывая причудливую, пропитанную солнцем и теплом вязь на прилавок и лицо старого пасечника. На сероватой льняной скатёрке с забавными длинными кутасиками в круглых лотках покоились горки цветастых шариков из прополиса, маточного молочка и топлёного воска. Имелись даже не столь распространённые вне столицы небольшие камушки-пугалки, заговоренные отгонять насекомых от ценного товара. Несмотря на все ухищрения, спросу особого не наблюдалось. Прохожие обходили лоток стороной, едва ли не загибая крюк, чтоб ненароком не задеть угол. Некоторые недовольно и даже озлобленно ворчали, бросая на старичка испепеляющие взгляды. Большинство же просто игнорировало, предпочитая заворачивать к другим сладостям. Может, покрытые волдырями и пятнами люди так отрицательно влиянии на спрос, а может, то, что на самом торговце не было ни укуса. Танке совершенно неожиданно стало его жалко.
- Да смотри куда прёшься! - гаркнул проходивший мимо мужик, ещё и так зацепил духовника, что ту от неожиданности развернуло на сто восемьдесят градусов и едва не впечатало в прилавок с детскими игрушками.
- У! Быдлота бородатая! - едва не упавшая травница злобно погрозила кулаком в широкую спину грубияна.
