Она чувствовала, что Джон совершит страшную ошибку, дав согласие на выдвижение своей кандидатуры на таких условиях. И все же если он настроился стать президентом, то как она может помешать его планам? Ведь он сказал, что желает видеть ее первой леди и готов заплатить любую цену, чтобы сделать ее хозяйкой Белого дома. Но ей претило, чтобы он заплатил такую цену.

Она понимала, что, поддержав его, когда он принял решение уйти в отставку из армии, она обязана и сейчас поддержать его, если он хочет отключиться от борьбы против рабства. Она решительно повернулась к нему и сказала:

— Давай будем откровенными. У тебя было немало времени поразмыслить обо всем. Я одобрю любое твое решение. Но ты не должен возлагать на меня такое бремя. Именно ты должен решить — быть тебе президентом или же отказаться от такой возможности.

— Очень хорошо, Джесси, ты требуешь категорического ответа, и я дам тебе его. Во время поездки по железной дороге я неоднократно задавался вопросом: чего стоит человек? Подошел ли я к такому переломному моменту?

На какое-то время он уставился на море, потом сказал ей:

— Перед нами ясный выбор: либо мы — как этот маяк, посылающий призывы свободы всем находящимся в море, либо мы отдаем наши идеи на волю скал вроде лежащего под нашими ногами разбитого остова корабля.

— Тогда ты готов отказаться от возможности?

— У меня не было никакого сомнения. Я был бы готов принять предложение ради тебя, дорогая, а сам его не желал.

— Джон, — прошептала она, — знаешь, о чем я думаю? О твоей второй экспедиции, когда ты попал в ловушку в горах Сьерры и тебя ожидала смерть. Однако у тебя нашлись и сила, и мужество пробиться там, где слабые погибли бы. Сегодняшний наш переход был более сложным для тебя, но ты его одолел и проложил новую тропу. Если бы ты захотел заплатить за должность президента, то я пошла бы на компромисс; но, мой дорогой, ты стал более ценным для меня и моей страны, ты сделал нечто большее для дела свободы, чем за четыре года пребывания в Белом доме. Я горжусь тобой и очень люблю тебя. Теперь я готова вернуться в две комнаты мадам Кастро в Монтерее или в барак на песчаных дюнах около Сан-Франциско. Я могу быть счастливой и довольной.

Ей было холодно, и ноги затекли от неудобного сидения на камнях. Джон помог ей пройти по камням к песчаному пляжу. Они медленно шли домой по мягкому песку, молча, не прикасаясь друг к другу, но в полном согласии. Уже перед самым домом он остановился и обнял ее.

— Председатель демократов в гостинице «Сент-Николас» сказал, что ни одна женщина не откажется от того, чтобы ее муж занял пост президента. Именно поэтому я не хотел отказать тебе в такой возможности. Но он ошибался, он не знал мою Джесси.

1 октября они возвратились в Нью-Йорк, в свой дом на Девятой-стрит. Прохладный воздух взбадривал, но еще более возбуждала сама обстановка. Джесси с большим интересом наблюдала за массовыми митингами против рабства, и в особенности за неожиданно быстрым ростом республиканской партии во всех уголках Севера и Запада, а также за все большим переходом прессы на ее сторону. Лидеры республиканской партии понимали, что в избирательной кампании 1856 года они не смогут выбрать платформу или идею. Они должны найти человека, личность. Партия была молодой, нужен был молодой кандидат; они впервые вышли на политическую арену, им нужен был свежий для национальной политики кандидат, они представляли партию, прокладывающую через политические джунгли новые пути; следовательно, требовался кандидат, умеющий прокладывать тропы. Платформа республиканцев основывалась на романтическом представлении всеобщей свободы, ей нужна была романтическая личность; борьба за свободу должна быть героической, она требовала героической фигуры; республиканская партия росла быстро, но еще не пользовалась широкой известностью и поэтому нуждалась в общеизвестной фигуре; и наконец, выборы сулили стать зародышем географической и идеологической войны, и требовался человек неукротимой отваги, чей дух и воля к победе не будут сломлены в самых, казалось бы, безнадежных условиях.

Ни Джон, ни Джесси не разглашали, что отклоняют предложение демократов выдвинуть Джона как кандидата от их партии, и тем не менее в политические круги проникли сведения об этом, и их шаг был расценен как верность принципам. Джон был молод, ему исполнилось всего сорок три года. Он был свежей фигурой в национальной политике; он не успел еще накопить откровенных противников, его авторитет не был подмочен многими годами политических ссор. Вся нация знала его как первопроходца, восхищалась им как человеком небывалой отваги, романтической фигурой. Однако эти вроде бы очевидные достоинства остались в тени, если бы демократы не предложили ему выдвинуть свою кандидатуру. Поступив таким образом, демократы вызвали у четы Фремонт чувство сопротивления: если демократы столь уверены, что Джон Фремонт может выиграть, то почему он не может выиграть как кандидат от республиканцев?

Намек, что Джон может быть выдвинут от республиканцев, был сделан, когда группа приверженцев партии — Фрэнсис Блэр, его сын Фрэнк, Натаниэль Бэнкс, сенатор Генри Уилсон от Массачусетса, Джозеф Пальмер, глава фирмы «Пальмер, Кук энд компани», и сенатор Джон Хейл от Нью-Гемпшира посетили дом на Девятой-стрит. Принимая гостей в шелковом платье фиолетового цвета с мягким воротником, Джесси предложила чай и кексы с корицей. Выступая в роли неофициальной делегации, гости просили Джона не увозить семью в Калифорнию, а остаться в Нью-Йорке для встреч с республиканскими лидерами различных штатов, активно объезжавшими страну в связи с возникновением нового радикального движения. Когда мужчины завершили дискуссию, оставив после себя в гостиной Фремонтов сизый дым от сигар, Джесси спросила:

— Могут ли выиграть республиканцы?

— Несколько дней назад я так не думал. Но если энтузиазм этих людей отражает чувства Севера и Запада, то тогда они располагают такой возможностью.

— Готов ли ты принять их предложение стать кандидатом, если даже у них нет шанса?

— Не думаю, что мы вправе требовать гарантий успеха. Если это — наша борьба, тогда мы должны в ней участвовать. Важно начать сражение. Если даже республиканцы проиграют в 1856 году, то это может быть на деле их победой; они укрепят свою партию и заложат прочную основу для победы в 1860 году. Не нужно подходить к отдельному сражению как к самоцели, его надо рассматривать в рамках развития всей кампании. Иногда проигранные в начале кампании сражения являются именно теми, которые подготовили конечную победу. Наш отказ ввязаться в борьбу, когда в прошлом месяце демократы предлагали выдвинуть мою кандидатуру, поставил нас ныне в стратегическое положение.

— Отец всегда говорил: должность должна искать человека, а не человек — должность. Поскольку предлагают твою кандидатуру, ты можешь принять предложение не кривя душой, с полным доверием. Твое имя поможет росту партии. Если кто-то и может обеспечить победу республиканцам, так это ты.

В спокойные времена агитация начиналась за пару месяцев до партийных съездов. Но обстановка была накалена, и к ноябрю 1855 года, за целый год до выборов, газеты запестрели сообщениями о политических маневрах и вероятных кандидатах. Джесси подписалась на газеты всех основных городов Севера и Запада. Сообщения этих газет позволили ей убедить мужа в том, что мысль о его лидирующей роли в республиканской партии распространяется с быстротой степного пожара. Упоминались и другие кандидаты: ветераны вроде Уильяма Сьюарда, Сэльмона Чейза, судьи Джона Маклина, которые длительное время настойчиво выступали против рабства, но именно эти обстоятельства обернулись против них — у них было слишком много противников, и их могли во многом обвинить.

На декабрьском заседании Национального комитета республиканцев, состоявшемся в Силвер-Спринг, Фрэнсис Престон Блэр и такие влиятельные в национальном масштабе фигуры, как Чарлз Самнер, Престон Кинг, Натаниэль Бэнкс, Сэльмон Чейз, доктор Бейли, и многие другие пришли к согласию, что Джон Фремонт — единственный человек, способный обеспечить победу республиканской партии. Фрэнсис Блэр заявил, что готов взять на себя ответственность за проведение кампании, если будет выдвинута кандидатура Джона. Его энергичный сын Фрэнк поклялся, что наберет группу ораторов, которые сделают имя Джона известным в каждом поселке в Америке.