Нам надо было очистить площадь, то есть убрать несгоревший валежник, собрать мусор, перевезти и перенести их на край очищаемого участка, пробороновать поверхность земли, посеять зерно и заделать его в землю. Поскольку я первым сказал "А", то надо было говорить в дальнейшем и "Б". Мы с моим конём "Пауком" очистили площадку от валёжника, мусора и свежих зарослей и вывезли всё это на край площадки. Я изготовил борону, представлявшую собой круглый отрезок ели - чурбак с толстыми, обрубленными и оставшимися короткими сучками, заострил их, приспособил к нему тяговое устройство, и такой кустарной, своеобразной, невиданной нигде техникой мы обработали v и подготовили площадку для посева ржи. Земля была податливой, работать было можно, хотя не полностью сгоревшие пни приходилось объезжать и как-то маневрировать вокруг них. Дядя Василий привёз семена ржи и рассеял их на площадке вручную из лукошка. После посева мы со своим "Пауком" с помощью нашей кустарной бороны заделали семена в землю.
Через определённое время, необходимое для возбуждения и прорастания семян начались дружные, хорошие всходы, причём много лучшие, чем на наших неудобренных долгое время колхозных полях. Прошла зима, началась весна, растения дружно пошли в рост и в конце лета рожь выросла. За выращиванием её следил дядя Василий, как непосредственный участник этого дела и говорил, что урожай зерна на нашем временно взятом у государства участке вырос и удался очень хороший, чему я лично был доволен. Колхозницы сжали рожь, вывезли и обработали урожай и получили дополнительно так необходимое всем нам зерно, которого в те времена очень нам недоставало и в семье и в стране. И мы занялись этой получастной работой совсем не от хорошей жизни, а надо было как-то существовать, жить, да ещё и работать для общества и для людей.
Д. Гонцово, Карасёво, Кировской обл. 1947, 1948г.г.
60. ЗВЕРИ-РЫСИ НАПАЛИ НА ЛОШАДОК.
В деревне из-за недостатка времени и средств на уход и содержание колхозного и личного скота колхозников его отправляли на волю, то есть в лес, на поскотину, а проще говоря отпускали на само содержание, где наши животные находили себе самостоятельно корм, питание и воду.
А в лесу и около леса водятся звери, в том числе и хищные, которые желают полакомиться свежим мяском зазевавшегося животного. И во время свободного само содержания в лесу двое наших двухлетних жеребят попали под острые зубы рысей, которые вырвали у них по хорошему куску мяса вместе с кожей и шерстью из задней верхней части тела-крупа.
Жеребята вернулись домой с повреждёнными окровавленными задами, и срочно нуждались в медицинской помощи. Вызванный в деревню ветеринарный врач осмотрел жеребят и велел привести их в ветеринарный пункт, расположенный в семи километрах от нас, в селе Гидаево. Мы быстро привели их туда для лечения. Ветеринарный пункт представлял собой обыкновенный крестьянский двор, обнесённый бревенчатыми стенами и покрытый деревянным тёсом и рядом расположенный казённый дом, в котором жил и работал ветеринарный врач.
Я поселился в прихожей комнате дома и расположился на скамье, стоящей у стены. И мне необходимо было быть в любое время начеку и быть готовым исполнять любые действия по содержанию жеребят. Моя обязанность состояла в том, чтобы содержать жеребят и ухаживать за ними, то есть накормить и напоить их, чистить их, делать и менять подстилку им, и убирать навоз. Надо было постоянно наблюдать за их состоянием и поведением. И самое главное, надо было исполнять точно все действия процесса лечения, которые предписывал выполнять ветеринарный врач. А нужно было обрабатывать места вокруг ран жеребят каким-то специальным раствором, а сами раны смазывать мазями, которые назначались для лечения и держать жеребят в полной чистоте. Всё это я старался делать аккуратно и знал, что если я свою такую работу сделаю плохо или некачественно, то лечение наших лошадок может затянуться, а долгое лечение никого не устраивало. Грубо говоря, я исполнял одновременно роли медсестры и няни по отношению к нашим жеребяткам.
И я как медсестра и няня старался исполнять свои обязанности в полном соответствии и объёме, которые требовались для лечения молодых жеребят, так как органически чувствовал какую-то ответственность перед своими животными, которые внимательно смотрели на меня, как на спасителя и избавителя от болящих ран. Они как бы чувствовали себя виновными, что попали под острые клыки хищных рысей и всегда вели себя спокойно.
Ветеринарный врач наблюдал за нами и нашей работой, проверял заживающие раны на крупах жеребят, иногда делал замечания по содержанию животных, которые мне приходилось сразу устранять. Но чувствовалось, что он удовлетворён был нашими делами, так как дело шло на поправку и раны на крупах начали понемногу заживать.
Я продолжал ухаживать за раненными животными до полного их выздоровления и через месяц с небольшим наши жеребятки были вылечены, раны у них зарубцевались, а только остались следы от вырванной части тела в виде незакрытой шерстью тонкой кожи, покрывшей бывшие раны.
Я привёл поздоровевших наших животных домой, в своё стадо, и попенял им обоим, чтобы они больше никогда не попадали под острые клыки хищных зверей, и берегли бы своё здоровье, и передал их колхозному конюху. И через определённое природой время жеребятки выросли и стали нормальными рабочими лошадьми. Работу по уходу и лечению за своими жеребятами я выполнил. Хотя надо сказать, что я такой работы никогда не знал и не выполнял и не знал как её делать, но в деревне никто никогда не думал о том, что умеешь ли ты и знаешь ли ты незнакомую работу, а распоряжение одно: "Иди, выполняй". Прошло много времени и я с ужасом думаю, что если бы я совершил какую-либо ошибку, то она могла стоить жизни животного. Тут кроме меня был ветеринарный врач, который направлял всю нашу работу, так как он чувствовал себя ответственным специалистом.
Д. Гонцово. С. Лойно. Кировской обл.
61. СЕМЕНА ДЛЯ КОЛХОЗА.
Нам бригаде в пять человек выдано задание отправиться из колхоза на железнодорожную станцию пешком или на попутном транспорте за полсотни километров. Там получить прибывшие элитные семена зерновых культур для колхоза, выгрузить их из вагона, погрузить в предоставленный властями автотранспорт, перевезти на берег реки Камы, разгрузить и погрузить на речной транспорт. Работа эта с перегрузками диктовалась тем, что река Кама и её притоки разлилась, и весь сельский район был отрезан от внешнего мира. Мы прибыли на станцию Верхнекамская. Подождали, понервничали, ожидая обещанный автотранспорт. Наконец пришёл грузовой автомобиль. Мы перегрузили из вагона в машину свой груз, перевезли и разгрузили его на пустынном берегу реки. Водного транспорта не было, и ждать его пришлось очень долго. Мои товарищи по бригаде - шестнадцати- семнадцати - летние девушки через два дня ожидания отпросились у меня и ушли домой с обязательным условием, что они придут обратно, как только появится водный транспорт. Жить дни и ночи под открытым небом без продовольствия и без питания удовольствие малоприятное. Мы к такому испытанию не были готовы. Нас грубо обманули. Нас собралось довольно много колхозников из многих деревень и у всех кучи мешков, и мы кукуем днём под солнцем, а ночью у костра. Хорошо, что нам благоволила погода и не было дождя. А если бы случился дождь да ещё большой, что бы мы делали? Сами мы бы промокли, но пережили бы, а как быть с зерном, лежащим под открытым небом и который мы не могли ничем защитить, у нас не было никакого укрывного материала. Просидели мы на берегу с нашим ценным грузом больше недели и от него нельзя уходить далеко, так как могут появиться вороватые люди и можно лишиться части своего груза. Как понимать руководителей, наверное, ответственных людей, организовавших такую безобразную работу. Мы отчаянно ругались, проклиная всё и вся на свете, и если бы мы нашли виновника, организовавшего эту не работу, то разорвали бы его на куски. Питания у нас не было, потому мы жевали зерно, а потом достали котелки и чугунки в ближайшей деревне и стали варить зерно, чтобы питаться и поддерживать свои силы. В конце концов, прибыл водный транспорт-катер, тащивший за собой на буксире баржу. Усечённая наша рать быстро принялась грузить свои мешки на баржу. Поскольку часть работников ушла домой из-за долгого ожидания, нас осталось немного, то погрузка затянулась, за что мы получили нелицеприятные замечания от речников. Вечером прибыли на пристань, находящуюся вблизи районного центра Лойно и разгрузились. Кое-как провели ещё одну ночь на своих мешках и утром пошли вызывать по телефону гужевой транспорт. И тут обнаружил пропажу своего мешка пшеницы и поделился со своей бедой с соседями. Отставной солдат; воин почти голосом приказа велел быстро идти в правоохранительные органы и заявить о пропаже. Делать это надо побыстрее, ибо вор мог оказаться из ближней деревни и быстро увезти и спрятать украденное. Я бегом преодолел какое-то расстояние в гору, вбежал в кабинет начальника районной милиции и рассказал о случившемся. Он распорядился немедленно расследовать инцидент. Наряд милиции приехал на конях, опросил присутствующих, определил уже уехавшие подводы с зерном, их маршруты и начал действовать. Правоохранители остановили движение транспорта с зерном на маршрутах, и нашли пропавший мешок с пшеницей и вернули его мне. Вор был изобличён и задержан. Это был человек лет двадцати, комсомолец. Нас привезли в милицейский участок, и допросили. Я рассказал, что случилось и как это могло произойти. Вор оправдывался тем, что это была случайная досадная ошибка. Однако ему чётко доказали, что это не ошибка, а целенаправленные действия вора, разве он не мог сосчитать количество своих мешков Милиционеры удивлялись тому, что он взрослый человека не служит в Советской Армии. Комсомольцы считались воспитанными людьми, а он опустился до обыкновенного вора. Зачем ему был нужен мешок пшеницы? Правда в те времена был голод; он и привёл этого человека к падению и как следствие к уголовному наказанию. Через полдня приехали наши колхозники, мы погрузились и уехали домой. Я отчитался за проделанную работу, за сохранность зерна. А за то, что я взял немного зерна для своего питания, колхозники простили меня.
