Как быть? А позади слышен ропот, бригада пять человек , пять девушек недовольны мной и машут кулаками за моей спиной, и за нами очередь из другого колхоза, ожидающих разгрузки своего зерна. Окажись я, упрям со своей справедливостью и возвратились бы мы со своим грузом обратно в деревню и что тогда!? Во-первых, тащиться с грузом обратно на расстояние пятьдесят километров не великое счастье для всей бригады и для колхоза, а во-вторых, мне бы наложили всего самого худшего на мозги, а то и могли побить физически. Очень мало бы нашлось понимающих и оправдывающих мои действия, если бы мы не сдали зерно и не выполнили порученного задания. А кто нам поверит, и кто будет проверять этот вагон, когда он будет загружен сдатчиками зерна из других колхозов, которые после нас без лишних разговоров засыпали своё зерно в грязный вагон. Мы останемся виновны. Всё это пронеслось в моей голове буквально в секунду, и мы пошли сгружать своё зерно. Приёмщик, отставной солдат без одной, оторванной на войне ноги, увещевал меня: "Ты не беспокойся, зерно очистят без нас. Мне приказали, и я принимаю зерно в грязный вагон и об этом прекрасно знают вышестоящие руководители. Тебе приказали привезти и сдать зерно, и выполняй это задание. Документ - я тебе подпишу, а ты отчитаешься о выполненной работе и никто тебя шпынять не будет. Мы вернулись домой и отчитались о сделанной работе, и успокоились. Но я не думаю, что это редкий случай. А где гарантия того, что в грязных вагонах, подаваемых под погрузку зерна и других продовольственных продуктов, не возили ранее разных химикатов и ядовитых веществ, а потом забывали их тщательно очищать?
Объяснит ли кто-нибудь, почему происходило такое безобразие в напряжённый с продовольствием и хлебом год, неизвестно. Думалось, что мало кому из руководителей лично забота о хлебе нужна была, так как с него никто не спрашивал, и всеобщая безответственность везде, а только все вышестоящие находили способ уходить от ответа за безобразное отношение к зерну, любовно выращенному самыми низшими слоями общества, ответственными, дисциплинированными и ценящими свой труд. А кто же мог заставить безответственных руководителей быть ответственными и думать заранее о производстве предстоящих работ, точнее смотреть дальше своего носа. В то время в стране правителем был безмерно жестокий и безжалостный руководитель Сталин И В. Но он не мог уследить за всеми работниками, которым сходило с рук если не всё, то большинство безобразных дел.
Д. Гонцово, ж.д.ст. Верхнекамская. Кировской обл. 1946г.
55. ХРАНИЛИЩЕ.
Весной рано утром нас подняли, и вместо неотложных полевых работ срочно вместе с нашей тягловой силой - лошадьми отправили в дальнее село где, как нам говорили, разлившаяся вода реки Камы подтопляет склад с зерном и его надо спасать. Склад был построен на берегу реки и заполнен буртами зерна. Наверное, планы руководства были такие, что с подъёмом воды в реке весной, зерно можно вывезти речным транспортом, что легче и дешевле. Получилось иначе. Природа перечеркнула все планы. Да и хозяйственники не смогли справиться с водным транспортом, которого, конечно же, не хватало или не было в страдную пору.
Мы приехали к месту назначения по лесным дорогам через четыре часа и встали на возвышенном месте. Вода разлилась широко. Нам указали полузатопленную дорогу к зернохранилищу, которое виднелось вдали, и мы отправились туда. Дорога угадывалась только оставшимися за кюветами прошлогодними засохшими большими растениями. Наши телеги проваливались иногда по ступицу в воду, но мы ехали вперёд к своей цели. В хранилище доски пола кое-где уже соприкасались с водой, и по мениску вокруг свайных стоек было хорошо видно, что вода прибывает довольно быстро. Мы подумали, что если вода достанет до верха пола, то зерно начнёт мокнуть снизу сначала, а потом влага будет проникать по вертикали всё выше и выше. Зерно может погибнуть.
Вокруг нас никого нет. Кажется, никому до этого склада с зерном нет никакого дела, и что будет с зерном, остающемся в этом складе, пока никто не знает. А мы думали, чтобы не погубить зерно совсем, то на худой конец подмоченное зерно можно использовать на корм скоту. Никому не надо забывать, что прошедший год был неурожайным, а нынешний год может быть голодным. И в данных условиях такое безобразное отношение к зерну со стороны властей это настоящее преступление перед народом и перед государством. Мы быстро загрузились и выехали из поднимавшейся воды на высокий берег, оглянулись и долго смотрели на одинокий сарай, заполненный буртами погибающего зерна, торчащий среди разливающихся вод реки Камы.
Эта безрадостная картина постоянно стоит перед моими глазами, никогда не забудется и будет стоять до конца дней моих, как памятник тупой, безалаберной хозяйственности высоких чиновников, которые всегда и непрестанно, исступленно выли и трещали во всю вселенную о хорошем управлении властями страной и хорошей жизни советских людей.
Д. Гонцово. С. Кай. Кировская обл. 1947г.
56. ЛЯПСУС.
Зимой, также как и летом, работа в колхозе не прекращалась ни на один день, тогда выходных не было. Колхозники работали меньшее время, и только использовали для этого светлое время дня, который был коротким, а в тёмное время суток без освещения работать несподручно, непроизводительно, да и опасно.
Зерно, убранное с поля, обработанное и доведённое до необходимых кондиций, в первую очередь и немедленно сдавалось по установленному и неустановленному планам, помещалось для временного хранения в колхозных складах под надзор специально назначенного ответственного лица. Вывозка этого зерна из глубинных складов на пристанционные хранилища железной дороги не прекращалась круглый год, как только освобождалась тягловая сила и позволяли дороги. Мы приезжали в свой или в другой колхозы, там загружались зерном, везли его на станции железной дороги и разгружали в хранилище или в железнодорожный вагон:
В очередной раз нам выдали задание на перевозку зерна. День был субботний. Мы загрузились в своём колхозе и отправились в дорогу. Расстояние 50 километров, время в пути 10 часов, за один день работу всю сделать мы не успевали и в пути делали ночёвку. Во второй день мы добрались до места назначения и что же увидели? Если раньше тут у пристанционного приёмного пункта всегда, в любую погоду вовсю кипела работа и всегда трудились и гражданские и заключённые из лагеря люди, то сейчас было почти пусто, никто не работал, а только у ворот прохаживался охранник с винтовкой за плечом. Он посмотрел на приехавших нас с нескрываемым удивлением и спросил: "Вы зачем сюда приехали в воскресный, выходной день сдавать зерно? Сегодня никто не работает и все отдыхают, даже заключённые из соседнего отдельного лагерного пункта тоже отдыхают. И кто вас послал, и никто вас сегодня здесь не ждёт, а вы припёрлись. Эх, вы, колхознички!" Мы стояли, понурив свои головы и не знали, что же нам делать.
Проклятие какое-то. Можно вернуться назад восвояси, но на обратном пути нам нечем покормить наших лошадок, так как сена, корма рассчитано только на 2 дня. Наконец, этот охранник, вдоволь посмеявшись над нами и сказал: "Быстро беги к руководителю базы, только он может решить ваши дела". И назвал его адрес. Надо бежать немедленно, со скоростью, какую позволяют мои ноги. Да ещё может его не оказаться дома сейчас. Через несколько минут я был у дома, быстро постучался, получил разрешение и вошёл в комнату. Семья обедала. Я кратко объяснил наше идиотское положение, и спросил, можно ли решить наш вопрос. Хозяин, надо отдать ему должное, понял, что кто-то совершил ошибку, встал из--за стола, снял трубку телефона и позвонил в три адреса-в охрану, заведующему складом и лаборантке и распорядился допустить нас, проверить и принять зерно у нас, а мне сказал: "Иди паренёк, зерно у вас примут". Я вернулся назад. Тут же подошли заведующий складом и лаборантка. Зерно у нас приняли и мы успокоились. Охранник улыбался, он тоже был доволен тем, что наш вопрос был удачно решён и рассказал нам, что в ближнем киоске продают свежий хлеб свободно, без карточек.
