- Смутные времена все же настали.

- Скорее, мудные. - Ответствует Сталинский дух. - И что бы ты хотело, если эти, с позволения сказать, люди сначала истово разрушали то, что с таким надрывом строили наши, а теперь пытаются из обломков возродить похеренную империю.

- Да. Им не хватает идеологии. Которую они теперь обзывают "национальной идеей".

- Снова хотят обещать царствие небесное. Там - в иной жизни. Наши же сулили эпоху великого благоденствия. На этой Земле. Хотя и для будущих поколений.

- Ты расскажи это Никиткиному духу. Тот как раз обещал для нынешних.

- Потому его дух и не вошел в сонм избранных. Нас ведь мало, счастливцев праздных.

- Полагаю, на Новодевьчем тоже любопытные духовные тусовки. Впрочем, каждый сам заслуживает сваю посмертную судьбу. А все же Никитка - первый правитель Империи, смещенный мирно - и живым.

- При посредстве дворцового переворота. Потом пришел Ильич Второй и устроил... разгильдяйство. Теперь вон духу нашего Феликса втирает небось, что его хотят клонировать и на царство поставить.

- Ревнуешь.

- Ровняю.

- И подтачивают строй такие... мудозвоны.

- Такой, как ты выразилось, мудями звенящий - лишь марионетка. Кукловод в этой безумной системе.

- Неужто и ты думаешь, что тот мостовой клоун Спакуситель - и есть...

- Именно то самое: демон спасения.

...Фукс почти сразу увидел ЕГО. Одинокая фигурка в оранжевой жилетке мела дощатый пол. Для раннего утра на мосту было явно не безлюдно, причем индивидуумы прогуливались поодиночке. Уж не один ли префект склонен к ночным колоброжениям? В рассветной лазури мир Старой Москвы представлялся таинственный как будто это Венеция.

- Тебя как звать? – С ходу спросил Фукс.

- Исай Назаров. - Не отрываясь от дела, ответил чистильщик.

- Спакуситель - ты?

Тщедушный человечек распрямился и замер, глядя вниз. На простонародном сморщенном лице замерла виноватая улыбка:

- Слушаю твой вопрос, человек.

- В глаза смотри! – Воскликнул Фукс. Оранжевый поднял взор, и в его удивительно светлых зенках префект увидел… словами не описать… глубочайшую кротость и все многовековое страдание русского мужика. – Я уже спросил: ты?!

- Не совсем, ...... - Исай назвал префекта по имени-отчеству.

- Узнал.

- Читаю газету ЦАО. Там вы на каждой странице.

- Того, с яйцами на Красной Площади ты надоумил?

Сморщенную физиономию исказила гримаса обиды, такая бывает, когда нищему вместо денег подают еды. Оранжевый промямлил:

- Они просто приходят и спрашивают: "Надо ли?" А как я могу сказать, что не надо? Ведь человек пришел потому что внутри него уже замысел. Только разве червь сомнения гложет. Я ему и говорю: "Черви - твой персональный миф, а твоя идея - и есть реальность. Делай что должно, только никого не лишай жизни!"

- А ты мудреный.

- Если вы уж, ......, пришли задать свой вопрос – тот, настоящий – задавайте, чего уж.

Фукс завис. Ведь действительно: не дворник пришел к префекту, а наоборот. Вот эти хитрые славяномордовские глазки... терпеть ненавидит Фукс деревенщину, они всегда себе на уме. Но действительно - есть у тебя, Фуксик, ТОТ САМЫЙ вопрос? Ну, наподобие: "что есть истина"? Ах, да: про истину тебе уже мудозвон говорил. Якобы она валяется под ногами. Но Фукс Колю и не спрашивал. Что нового может спросить о жизни человек, у которого она удалась? Наконец префект нашелся, что сказать:

- Просто хотел посмотреть, что ты за человек.

- Да. Много раз слышал. Так и говорят: "Разве может быть пророк в своем отечестве". Вот, что скажу. - Исай отставил метлу, сел в позу урки. - Есть такие люди, которым боязно жить своим умом. Они не хотят быть ответственные, перед НИМ. - Оранжевый многозначительно указал вверх. - Они ищут кого угодно, чтоб, значит, душу не отягощать злом. Отсюда и рождается теория пророков.

- Ты считаешь, пророков нет?

Уборщик учинил мучительную паузу. Фуксу показалось, этот философ от метлы получает искреннее удовольствие от того, что от него ждут ответа как соловьи лета. Похоже, у дядьки все же комплекс гения. Тоже, кстати, из понаехавших. Наконец оранжевый заговорил:

- Вот давеча ко мне приходили двое, спрашивали: надо им валить Дом Музыки, или же что другое завалить, например, Останкинскую башню? Как я могу сказать что не надо, коли у них уже и взрывчатка заготовлена, и руки чешутся... Уж лучше Петр, чем Дом Музыки или башня. В последних все же люди.

- Как-кой такой Петр? - Удивленно спросил Фукс.

- Церетелевский. Какой еще...

Фукс глянул за стекло. В рассветной дымке угадывался силуэт монстра, чем-то неуловимо непонимающий плевок дьявола. Уж столько лет прошло, все привыкли к истукану Колумба с головою царя. - Погоди! - встрепенулся префект. - Что еще за взрывчатка такая.

- Почем мне знать-то я ж не сапер.

Мост затрясся. Истукан вдалеке будто подпрыгнул - и начал крениться влево, в сторону храма Христа Спасителя. Снизу начал подыматься дымный пудинг. Фукс почувствовал, как мост уходит у него из-под ног, к горлу подступила тошнота...

Как и следовало подозревать, на мосту оказалось немало снимающих людей. И здесь подсуетились, с-скоты. Грохот от взрыва донесся очень-очень тихий, наверное, ветер в другую сторону унес - на Кремль. Более всего поразили возгласы поросячьего восторга, сливающиеся в адский хор. На всякий случай Фукс ущипнул себя, проверив, не кошмар ли это. К сожалению, проснуться не вышло. В голове пронеслось: та-а-ак, сначала перфоманс с яйцами, теперь теракт... а Бог любит троицу! Префект схватил оранжевого за шкирман и молча потащил наружу. Исай оказался орешком крепоньким, но он не сопротивлялся.

…Фукс, имея опыт госслужбы, знает: в должности префекта ему теперь недолго осталось, а значит надо многое успеть. Беседа, опять же с глазу на глаз, продолжилась в застенках УВД по ЦАО. Поскольку гражданином Назаровым интересовались люди из фээсбе, надо было торопиться. Фукс выторговал у чекистов всего полчаса. Допивая уже четвертый стакан двойного кофе, префект вопрошал;

- Так кто же ты, непонятное созданье?

- Как кто. Чистильщик. Как теперь модно говорить, клинингёр.

- Душ?

- Я с утра не принимаю.

- Я говорю: ты чистильщик человеческих душ?

- С ума сошли. Моста.

- Знаешь, что... - Фукс осекся: пару часов назад мудозвон поймал префекта на том, что он ведет себя как прокуратор. - Исай... как вас по батюшке...

- Ионыч.

- Исай Ионыч... говорите уж правду: те люди, которым вы давали указание взорвать... они это... - Фукс осознал: да пусть оперА такого рода вопросы задают, все я не о том, не о том... - Почему вы им не...

- Откуда мне знать, гражданин Фукс. - Префект почувствовал, как по его спине полился холодный под. Его дворовую кликуху знают лишь друзья детства. - Подошли вчерась утром и спросили: "Ионыч, хотим грохнуть Дом музыки". М-м-мда...

- Ну, чего замолчал.. ли. Что дальше?!

- Я им: музыка ни в чем не виновата, братки. Хочется грохнуть - сделайте уж это с чем-нибудь неодушевленным.

- Так значит, ты... то есть, вы... А тот, который сегодня с яйцами...

- У мавзолея? Коля? У него получилось, значит.

- Почти

- Так то блаженный, убогий. Художник от слова худо. Да пусть - жалко что ль...

- Ну, да. Это не дома музыки взрывать. То есть, Петров Великих. А что... с ним тоже так: хотел убить какого-нибудь... а ты... то есть, вы ему наказали яйца пригвоздить?

- Не совсем. Он просто хотел самовыразиться, что ли. Да и пусть духи Старой Москвы поразвеятся, все им потеха.

- Ну уж духов может не надо примазывать.

- Как без них. Все нормальные люди томятся духовной жаждой. Оттого и наши беды.

- И часто к вам приходят... вот такие.

- Редко. Бывает, за всю неделю не придут. А то и трижды за утро.

- И каждый со своей идеей?

- Почему. Иной просто хочет знать, зачем он живет.