Краешком глаза и уха Кася увидела и услышала такую картину. Около пятидесяти человек, мужчины и женщины с малыми детьми, окружали священника. Он, облаченный в подрясник и с серебряным крестом на толстой цепи, высокий и худой, сетовал:
- Хочу с вами, чада мои любезные, посоветоваться. С прихода меня сняли. Вы и сами прекрасно знаете, что там творится и каковы нравы клира. Я так не могу.
- И что же теперь, батюшка? - Подал голос один грузный мужчина.
- Если б я знал... Для того и обращаюсь к вам, ибо вы - глас Божий.
Никаких советов не последовало. Какая-то странная атмосфера горести царила в этом коллективе, разве только малышня сновала по комнатам, испытывая на прочность дорогостоящие игрушки (клуб-то крутой, как и все в бизнес-империи госпожи Холодовой). А потом члены общины исповедовались и причащались. Ксении было любопытно, она, делая вид, что занята проверкой финансовой документации, подспудно наблюдала собрание. Почувствовав, что ее присутствие превысило пределы приличия, Хозяйка покинула заведение в очень для себя непонятном состоянии.
Священник обладает привлекательной внешностью, это факт. Черная окладистая борода, буйная шевелюра, могучий нос, пылкие глазищи. Гришка Распутин, только "более лучший" вариант. Раньше Ксения верила только в себя. Теперь женщина поверила в нечто иное. Возможно, подействовали образ попа, его харизма и умение работать с аудиторией.
На следующий день Ксения обсудила ситуацию с Натальей. Та пояснила: отца Арефия переводят в Туркестанскую епархию. Церковному начальству не по душе пришелся его непритирчивый характер. Пока служил на приходе, вокруг батюшки собралась община. А в основе внутрицерковного конфликта - священническая ревность, ибо благочинному сильно не понравилось, что к молодому попу народ как мухи на это... на сладкое липнет, что подрывает авторитет настоятеля.
Вполне логичный вопрос: если человек священник и человек верующий, какое его собачье дело рассуждать о том, кто, куда его посылает и надолго ли? Имеется в виду, из епархиального начальства. Как же тогда с христианским смирением, религиозной моралью... Наталья ответила:
- Куда же тогда деваться общине, Ксения Викторовна... Мы собрались не вокруг церкви, а возле пастыря.
- Странно все это. Вы тоже все верующие люди. Или...
- Понимаю, как же. Но если мы всеми семьями отравимся за батюшкой к новому его месту служения, получится абсурд.
- Наталья, какой-то христианин очень-очень давно так и говорил: "Верую ибо абсурдно".
- Полагаю, вам следует встретиться самой с отцом Арефием и задать ему ваши вопросы напрямую. И кстати. Меня теперь зовут НаталИя.
- А в чем разница?
- Во всем...
Ксения узнала, что Арефий - белый священник, то есть, у него есть матушка, зовут Анастасией, и дети, аж четыре штуки. Да они там были - среди общинников, клубные развивающие игрушки корчевали. Только Арефий семью не выделяет, для попа она такие же члены общины как и прочие. Сей факт одновременно порадовал и расстроил. Не буду разъяснять, почему. Ксения родом из советского моногородка, где в традициях был атеизм, точнее, вера в светлое будуЮщее. Это же тоже своего рода религия. Когда моя героиня впервые попала в Первопрестольную, она не преминула посетить гробницу Самого Человечного Человека, и сделала это с подобострастием. Потому что мавзолей для нее был Храмом. А церкви – просто обыкновенные архитектурные памятники. С той поры не поменялось в сознании ничего. Да кстати, с Касей в этом вопросе был солидарен и Глебушка, так и оставшийся с советских времен убежденным коммунистом. Что не мешало ему устраивать игрища с прибавочной стоимостью.
Холодов-старший был на короткой ноге с Самим, про него с придыханием шептали: "Глеб Борисович - друг Самого...". Сам, тоже, кстати, устроивший апгрейд половины, следил за судьбою как вдовы своего приятеля по давнишним темным делишкам эпохи первоначального накопления Капитала, так и наследничка. Между тем Холодов-младший уже ступил в пору юности и стал приобретать черты натурального мажора. Отношения матери-одиночки с сыном, внутри которого уже бурлят гормоны, сложны и в среде люмпенов, а уж когда женщина является сливкой общества (простите меня за намеренное искажение русского языка), тут вообще атас. Да и мальчика можно понять. Непросто заставить себя что-то сделать, если ты знаешь, что все блага и без того упадут на тебя с небес. Да и характер у Павла получился непокладистым. Классная руководительница элитной школы для высокопоставленных отпрысков от такого неподарка выла. А ведь там все такие... с гонором. Надо быть совсем уж отморозком, чтобы заставить училку выть.
Итак, община отверженного протопопа (точнее, протоиерея) внедрилась в недра Холодовского, пардон за тавтологию, холдинга. Собрания в детском центре стали проходить еженедельно. Подозреваю, отец Арефий знает, где пастись. Ну, или пасти. Священник тоже когда-то понаехал с периферии и действовал согласно сложившимся алгоритмам, прописанным в оскароносном фильме "Москва слезам не верит".
Разговор состоялся. Встретились Ксения и отец Арефий возле фитнес-клуба. То ли случайное столкновение, то ли подстроенное - то нам неведомо. Он был один, и она - тоже. Увидя священника, Ксения внутренне возрадовалась. Только не поняла, зачем батюшка и по улице в платье ходит. Чувство было непонятное, новое. Он подошла сама:
- Здравствуйте. Как все неожиданно.
Ксения заметила движение руки священника. Привычка давать лобзать длань для благословения. Поскольку женщина благословения не попросила, получилась неловкая поза.
- Спаси Господи. Очень хорошо, что увидел вас, Ксения Викторовна. Не могу не извиниться за те собрание, что мы устраиваем в вашем... - Служитель культа немного кокетливо замялся, не зная, какое произнести существительное.
- Детском центре.
- Да. Да... Непростая ситуация. Надо было изъясняться не Наталии, а...
- То есть, все не случайно. - Прервала Ксения.
- Не сталкивался со случайностями.
- Изъяснитесь. Я слушаю.
- Есть люди, для которых ваш покорный слуга является... не то, чтобы пастырем, а человеком, которому доверили самое дорогое из того, что может у нас быть.
- Душу?
- Да, именно так.
- И что...
- Община подверглась гонениям. Мы могла бы собираться на чьей-нибудь квартире, но...
- Понятно. Разве я против? Но и вы мне ответьте...
Ксения задала тот самый вопрос, напрямую. В смысле, о христианском смирении, подчинению вышестоящим лицам и мировом порядке.
- Очень, очень хорошо, что вы об этом спросили! - Радостно воскликнул священник. Ксения краешком глаза приметила, что сквозь стекла фитнес-клуба на двоих пялятся несколько пар любопытных глаз подчиненных. - Тогда ведь я ответа не получил. Скажу честно: не знаю. У нас с матушкой четверо, мал-мала-меньше, пусть Господь для меня превыше всего, но надо думать и о будущем своих чад. Всех...
- Зачем вы оправдываетесь. - Снова прервала собеседника госпожа Холодова. - Если вы знаете о своей правоте...
- Да. Все не то, не так.
- А что же тогда - так...
И Арефий, пытливо глядя собеседнице не в глаза, а куда-то ниже, может быть, на тонкий пушок над губами, запросто спросил:
- Просто ответьте себе на один вопрос: для чего вы живете?
- Вы себе на такой же вопрос конечно ответили.
- Я живу для Бога. Для чего же еще...
- А как же - семья, дети...
- Вы - женщина. И это хорошо.
- Вы - мужчина. И это - плохо?
- В плане служения - хорошо. Но в моем случае быт стоит на втором месте.
Надо же, пронеслась к голове у Ксении мысль, вот закрой глаза - ощущение, что тебя обрабатывает свидетель Иеговый. Значит, сила не в словах, а в устах, их испускающих... И вправду - для чего ты, Ксюша Аввакумова, небо коптишь? (Ксения до сих пор себя обзывает девичьей фамилией, видимо, ее внутреннее "я" считает, что "хождение в Холодовы" - занятное приключение.) Семя, как говорится, легло на благодатную почву...
